ПИСАТЕЛЬ И ШТАМПЫ

«Писатель и мир» — таково название нового сборника эссе прошлогоднего нобелианта В.Найпола, вышедшего в августе этого года. Книга не станет неожиданностью ни для его почитателей, ни для тех, кто из-за оторванности отечественных переводчиков от мирового литературного процесса отстал от актуального творчества мэтра. И не только потому, что в сборник вошли произведения разных годов: с 1960-х до дня нынешнего.

Основные произведения сэра Найпола, выходца с Тринидада и гражданина Англии, касаются третьего мира во всем его многообразии: Африка, Карибы, Латинская Америка, Индокитай — все то, что сам автор называет «недоделанными обществами». Последняя книга свидетельствует о том, что не изменился не только круг интересов и география произведений писателя, но и его отношение и видение описываемых им проблем.

В эссе 1967 года Найпол констатирует «интеллектуальный провал Индии», едко написав о «людях, ставших варварами, равнодушными и самоунижающимися, и, из-за поверхностного мировосприятия, не ощущающих трагедии». По его мнению, пропасть между Индией и Западом заключается не только в богатстве, технологии или знании, но в чувственности и мудрости, которых, очевидно, не хватает индийцам.

В эссе 1970 года писатель мрачно указывает, что население Карибских островов никогда не сможет избавиться от своего рабского и колониального прошлого, не станет менее беспомощным. «Черное население продолжает зависеть от книг, фильмов и товаров, произведенных другими. В этом смысле они останутся недоделанными обществами зависящих людей... Они всегда будут потреблять и никогда не будут создавать».

В наиболее снотворно действующем эссе этой книги — «Убийство в Тринидаде» (1975), которое в свое время легло в основу романа «Партизаны», — Найпол, в частности, утверждает, что «в стране вроде Тринидада расовое освобождение является в такой же степени безотносительным к неграм, как и ко всем прочим. Это отвлекает внимание от проблем маленькой независимой страны с покосившейся экономикой, проблем абсолютно «потребительского» общества, которое до сих пор технологически не подготовлено и которому не хватает интеллектуальных средств для понимания дефицита».

«Аргентина и призрак Эвы Перрон» ставит клинический диагноз Аргентине: «Аргентина — это страна грабежа, новая земля, фактически заселенная в этом веке».

Вряд ли особое отношение Найпола к третьему миру можно объяснить лишь его корнями (дед — брахман, эмигрировавший на Тринидад рабочим по контракту) и его прошлым (неудержимым желанием бежать с Тринидада в Англию). Хотя именно эти факторы, как правило, представляются ключевыми для понимания творчества нобелевского лауреата в большинстве рецензий на его произведения, которыми изобилуют американская и европейская периодика. Закостенелость его взглядов и оценок в течение последних сорока лет, которую как раз и демонстрирует его последняя книга, наталкивает на мысль о незаурядной конъюнктурности произведений сэра Найпола.

Эссе, представленные в «Писателе и мире», преимущественно выдержаны в стилистике путевых заметок — эдаком журналистском репортаже из сердца события, которые как бы заранее предвидят отстраненность и незаангажированность взгляда наблюдателя. Однако назвать тональность его произведений сдержанной или объективной никак нельзя. Сэр Найпол — писатель очень эмоциональный и, что особенно подчеркивают собранные в книге эссе, категоричный и резкий. Его выводы окончательные, диагнозы клинические, эпитеты резкие, прогнозы хмурые.

Говоря о конкретных людях, их опытах, их трагедии, он легко и естественно переносит свои наблюдения и выводы на страны в целом, а там — и на весь третий (или, иногда, мусульманский) мир как таковой. Конкретное становится универсальным: пример одной филиппинской семьи дает основания к развитию теории неполноценности «обращенных мусульман», а зарисовка увиденных в Белиз-сити одетых в костюмы чернокожих, разгоняющих насекомых, вызывает уверенность в непреодолимой отсталости черного населения Карибов.

Он демистифицирует и демифологизирует, заостряя проблемы противостояния между Востоком и Западом, напряжением между старым и новым, отношений между создателем и потребителем, правителем и подвластным. Он, как никогда, актуален и популярен, читаем и рецензируем, исследуем и критикуем, гений и мизантроп, внимательный и пренебрежительный — звезда постколониальных писателей. Но почему-то после прочтения его произведений старая обветшалая стена между «нами» и «ними» укрепляется, хотя это, конечно, лишь обостренное постколониальное чувство.