Павел Гудимов: «Хороший вкус — это мой самый большой капитал»

В начале сентября Национальный художественный музей открыл юбилейную выставку, посвященную 25-летию творчества одного из интереснейших современных художников — Александра Сухолита. От присущих музейным юбилеям пафоса и монументализации Сухолита избавил Павел Гудимов — куратор и музыкант (уже сложно определить, что же ставить первым). Его недавно открывшийся на Подоле артцентр «Я Галерея» наглядно продемонстрировал, что в Украине уже сегодня возможно существование галерей хорошего европейского уровня и без крупного капитала.

Всю неделю до открытия выставки Гудимова невозможно было поймать. Оказалось, что в понимании руководства Национального музея куратор — это тот, кто занимается оформлением работ, перевозками, составлением, макетированием и изданием буклета, а также прессой, фотосъемкой… и все это не за государственные деньги.

Что же Павел вкладывает в это мистическое слово куратор: кто это, зачем он нужен и почему в Украине их так мало (по некоторым данным, всего двое). Его ответ вылился в беседу о времени в искусстве, пользе путешествий и хорошем вкусе.

— Павел, скажите честно, зачем человеку, у которого есть своя рок-группа и дизайн-студия, еще и кураторство?

— Для меня это одна из ступеней, которую необходимо преодолеть. До сих пор многие люди не понимают, что это такое. Иногда это генератор идей, иногда — человек, осуществляющий техническое сопровождение, менеджмент. Иногда — тот, кто собирает вокруг себя людей и строит наполеоновские планы, как я, — решает внести свежий ветер в мир искусства.

Для меня кураторство — возможность реализовать свои организаторские и креативные способности в искусстве. Причем в кураторстве, как и в дизайне, я аскетичен. Стиль, который я придумал, — аскет-дизайн, — нечто среднее между минимализмом и функционализмом, но очень теплый. То же в кураторстве — ненавязчивость кураторской идеи, которая не давила бы на работы художника. Мое задание — быть как ветер. Подуть в какую-то сторону и повести за собой.

— Как вы пришли к этому амплуа?

— Наверное, в связи с открытием весной этого года собственного арт-центра «Я Галерея». Конечно, я и до этого курировал, вернее сказать, «организовывал» выставки современных украинских и не только украинских художников и фотографов. Они проходили в «Я дизайне», моей дизайн-студии: это мои любимые украинские художники — Сухолит, Маков, Янович, Тистол, Маценко, американский фотограф Бен Робинсон, россиянка Алина Власова.

Но открытие артцентра «Я Галерея» все принципиально изменило. Появилась самостоятельная художественная единица, объединившая некое комьюнити в определенном месте, с собственной творческой атмосферой — начиная с архитектурного решения и заканчивая музыкой.

— Для Украины довольно необычно, чтобы известный музыкант вдруг не просто решил открыть собственную галерею, но и сам стал ее куратором, погружался в чуждую художественную среду. Как вам это удается? На чем вы учитесь?

— Из всех возможных вариантов я выбрал один, на мой взгляд, самый правильный — регулярно ездить за границу и смотреть, как и что происходит там. Очень много времени провожу, изучая культурные проекты самых разных уровней — артцентров, музеев, галерей, open air проектов — именно за границей. Ежегодно посещаю три-четыре страны. Кстати, толчком к открытию артцентра «Я Галерея» послужила моя прошлогодняя поездка в Нью-Йорк. Именно там я и нашел прототип своего артцентра.

— Художественная жизнь за границей очень разнообразна. Вы выбрали что-то наиболее интересное для себя?

— Сейчас очень увлечен двумя тенденциями: микшированием (микс-музеи) и open air проектами — городской скульптурой. Микс-музей — это когда исчезает грань между музеем классического, совре­менного или народного искусства, где все смешано. Фрэнсис Бэкон может соседствовать с африканской скульптурой, а средневековое распятие — с Матиссом, а то и Дэмиэном Херстом. И в этом не будет никакой крамолы, потому что именно это и есть путь искусства. Потому что искусство вне времени, а его часто пытаются структурировать, подать поэтапно.

— А на что опираетесь вы?

— На эмоции. Во всех моих проектах определяющей является эмоция. И в «Я Галерее» выставляются только те, кто действительно чем-то меня «цепляет». Поэтому круг художников, с которыми работает галерея, расширяется так медленно. Но, например, в этом году добавилось еще два замечательных имени — Александр Чекменев, фотограф, и Андрей Сагайдаковский, редкий гость в Киеве, чья выставка будет в начале зимы. И я очень рад, что эти люди вошли в наш круг.

— Городской скульптурой, стало быть, вы тоже занимаетесь?

— Пока только на бумаге. Есть замечательный проект с Александ­ром Сухолитом: осмысление городской среды, наполнение ее актуальным искусством, чтобы хоть как-то нейтрализовать наш вневременной подход к урбанизированным пространствам. Меня очень интересует сочетание радикальных ландшафтов со скульптурой, инсталляциями. Этим летом я видел проект женщин-скульпторов в Люксембургском саду в Париже. Они очень тонко обыграли классицистские скульптуры, задекорировали, переосмыслили их — но так деликатно! Смотришь и чувствуешь, как современность прорастает сквозь историю…

А вот буквально только что звонили из Ивано-Франковска. Хотят, чтобы я поработал с часами на главной площади. Я уже придумал, что сделаю — это будет гуцульское искусство, которого коснулся XXI век.

— Зачем вам при такой динамике жизни и творчества проект в закостеневшей государственной структуре — Национальном художественном музее?

— В данном случае инициатива исходила от самого музея. Вот вы говорите, закостеневший… А мне он как раз тем и интересен. Не радикализм или выпендреж, а именно свежий взгляд на то, как можно показать живопись и графику Сухолита в этих трех залах. Так, чтобы это было интересно. Ведь у Сухолита очень много поклонников, а увидеть они могут его у меня в галерее, да в его мастерской… А Национальный музей — это трибуна, пусть и нуждающаяся в определенном переосмыслении.

Кроме того, лично для меня это возможность кураторства на уровне национального музея. Я действительно хотел бы делать национальные проекты, показывать их по всей Украине, чтобы выровнять культурную среду, сократить гигантский отрыв Киева от страны. А для этого нужно расшевелить галереи Союза художников, региональные музеи, которые часто выставляют просто салонное искусство. В этом смысле На­циональ­ный музей — это хорошая площадка.

Хотя, конечно, музейная среда в Украине в очень плохом состоянии по многим причинам — и экономическим, и из-за несоответст­вия требованиям времени… Но вот я, например, этим летом посетил 25 музеев по всей Европе. Интересно, сколько представителей музейного дела в Украине могут позволить себе ездить, изучать, отслеживать новинки и тенденции, вносить какие-то изменения. Скольким это хотя бы в голову придет?

— А если бы пригласили курировать не одну выставку, а создать целую экспозицию в Национальном музее? Например, искусство XXI века. Вы бы сильно изменили существующую экспозицию?

— Я бы подошел к ней смелее. Вижу, как многим нашим музеям мешают академизм и традиционализм во всем — от принципов экспонирования до состава работ. Я хочу делать пространство под экспозицию, а не наоборот. Опять же не в финансировании проблема, ведь не зря говорят: голь на выдумку хитра. Выдумки как раз очень не хватает. Музейные работники полностью подпадают под стереотип, который лично мне хотелось бы разрушить. Даже работая с музеем, я, например, никогда не стану музейным работником…

А что уже говорить о том, что жив лишь тот музей, коллекция которого формируется постоянно. Пускай скромная, но она представляет все времена и правильно селекционирует работы. А наши музеи своими руками забивают крышку гроба — ведь потом, лет через сто окажется, что важный, переломный, поисковый этап развития искусства вообще не представлен в музейных коллекциях. Деньги? А вот тут должна вестись разноплановая работа и не только с Министерством культуры. Скажем, у нас до сих пор нет такой простой вещи, как «арттикет», своеобразный музейный пропуск, существующий во всех столицах мира. Это единая система, объединяющая музеи города и предлагающая посетителю, туристу единый билет во все музеи. Мало того, в этой системе нет псевдомузеев — лишь самое лучшее. Это очень грамотный ход, дающий возможность туристу получить максимум информации, а музеям — заработать. Например, в Барселоне музейный пропуск открывает двери в Национальный музей, Музей современного искусства, Музеи Антонио Гауди, Пабло Пикассо, Джоан Миро, Фонд Антони Тапиаса. Это достаточно широкий спектр…

— Но у нас и спектра-то особого нет…

— Посмотри, сколько у нас строится недвижимости в городе! Жилой, офисной, а ведь во всем мире существует формула, сколько из всей площади должно выделяться под культурные и социальные потребности жителей — от детских художественных студий до музеев и галерей. Ведь только в Киеве есть много частных коллекций, которые никто не видит…

— Была попытка со стороны «Мистецького Арсенала» разместить в своих стенах, в частности, и музей частных коллекций…

— Это прекрасная идея, кстати, озвученная вашим покорным слугой лет эдак пять тому назад… Очень хотелось бы верить, что у них все получится. Но для создания проектов подобного масштаба необходимо четкое понимание того, куда и как двигаться. Броу­новским движением, как сейчас, подобного не достичь, даже с таким важнейшим элементом, который у них есть — прекрасным местом. А с той катастрофической нехваткой интеллекта, которая наблюдается в Украине, во всяком случае, в нашей сфере, место — это все­го лишь место. Хотя надо отдать должное открытости, которую исповедует сегодня «Арсенал» по отношению к разным проектам со сто­роны, например, «ГОГОЛЬфест». Во всяком случае, там витает определенный дух. Но для создания музейных коллекций нужна как постоянная работа, так и постоянное государст­венное финансирование.

Украина — страна, которая напоминает мне «Мистецький Арсе­нал». У нас много места, достаточно населения, развит рынок потребления, то есть хлеб уже, к счастью, точно у всех есть. А вот зрелищ не хватает. И, казалось бы, полно места, а негде. Выставки проводить — негде, музеи создавать — негде, рок-концерты играть — негде. А в мире есть где. Украине очень не хватает культурной интервенции. Мы постоянно пытаемся быть на кого-то похожими, пытаемся пригласить кого-то, чтобы этот кто-то рассказал нам об Украине со стороны. Это, конечно, тоже интересно. А потенциал современных украинских художников с их «бескрышными» идеями как не замечали лет 20 назад, так и сегодня пытаются задвинуть куда-то.

— У вас никогда не было комплексов по поводу отсутствия специального образования?

— Так это же здорово! Сейчас пришла великая эра любителей. А у меня есть больше, чем образование. У меня есть чувство, ощущение, вкус. Хороший вкус — это мой самый большой капитал.