"Мадам Баттерфляй" в стиле contemporary art

Примером серьезного сотрудничества современного оперного театра (по крайней мере, итальянского) и contemporary art сегодня многие называют недавнюю постановку оперы Джакомо Пуччини "Мадам Баттерфляй", реализованную фундацией венецианского театра La Fenice. Этот спектакль стал специальным проектом одной из знаменитейших опер Европы и Венецианской биеннале.

Выбор "Мадам Баттерфляй" в качестве объекта для подобного эксперимента вполне объясним. С одной стороны, одно из важнейших произведений итальянского оперного репертуара, на котором предсказуемо специализируется Ла Фениче. С другой стороны, ореол экзотики, присутствующий в этой опере благодаря японизмам в сюжете, куда более скромно и условно проявляющийся в самой музыке. Все это прекрасно вписывается в коллаж межкультурного диалога, без которого сложно себе представить современное искусство…

Оперная публика, критики и сами музыканты уже давно разделились на два лагеря - поклонников традиционной оперной режиссуры и адептов режиссерской оперы. Причем львиная доля первой группы зачастую объединена не бесконечной любовью к кринолину и исполненным по всем правилам театральной условности десятиминутным предсмертным ариям с кинжалом в груди, а исключительно ненавистью к той самой "режопере", пугающей своей непредсказуемостью… И еще большой вероятностью потратить вечер вместо "Травиаты" на театр абсурда в космическом корабле, но под знакомую музыку Верди.

Оперные режиссеры все увереннее заходят на территорию современного искусства. На сцене оказываются сложные инсталляции и видеоработы, требующие отдельного от театрального действия зрительского осмысления, среди декораций появляются прямые аллюзии на известные арт-объекты, а мизансцены напоминают перформансы. Но чего нам ожидать, когда опера и современное искусство станут партнерами официально?

Японская тема в "Мадам Баттерфляй" оказалась ключевой в желании скрестить оперу с современным искусством. В постановке задействовали известную японскую художницу Марико Мори (сценография и костюмы). Япония в либретто, японское имя на афише - почему бы и нет? Тем более, Марико Мори не новичок в Венеции: еще в 1997-м она удостоилась Menzione d'onore на 47-й биеннале, став участницей группового проекта в Скандинавском павильоне. Кроме того, Мори, при всей нарочитой высокотехнологичности своих визуальных опытов, считается знатоком японской и в целом восточной культуры, как древние, так и новейшие образы и принципы которой перекодируются художницей для создания своих проектов.

Визитной карточкой Мори стал образ "гостьи из будущего" - женщины-киборга, в роли которой обычно выступает сама художница, которая то проводит традиционную чайную церемонию, то спускается в метро, то улыбается прохожим возле магазина игрушек, нащупывая с космической высоты роль земной женщины в мире чужих правил, ожиданий и фантазий.

Кстати, в 2008 году знаковые работы Марико Мори были показаны в Киеве в рамках ее персональной выставки "Oneness" в PinchukArtCentre.

Режиссура венецианской "Мадам Баттерфляй" осуществлена испанцем Алексом Риголой, более известным как театральный, а не оперный режиссер, а с 2010 года - директор театрального фестиваля Венецианской биеннале.

"Мадам Баттерфляй" Риголы минималистичная и ясная, выдержанная в практически неизменной на протяжении всей оперы сценографии, все события которой завязаны на огромном объекте Марико Мори. Это - белая лента Мёбиуса, которая меняет положение и высоту, переливается попадающими на нее цветами, становится для героев и стенами, и мебелью, и немой, но неравнодушной свидетельницей их беспокойных жизней.

Еще один арт-объект на сцене - накидка Баттерфляй с крыльями, созданными при помощи 3D-принтера. Несмотря на прямолинейность идеи - Баттерфляй, "бабочка", с довольно натуралистичными ажурными крыльями - подобная находка добавляет образу трепетности и ощущения уязвимости, которая в результате приводит героиню к трагической развязке.

Визуальная красота и грамотность постановки заставляют ожидать как минимум такого же уровня мастерства и от исполнителей. Однако с этим проблематичнее. Неубедительная по технике, вокальным и актерским данным сопрано Светлана Касьян так и не смогла справиться с заглавной партией оперы, которая по многим признакам приближается к моноспектаклю. Неаккуратные скачки и откровенные "промахи", регистровая и тембровая неровность и несовершенное владение итальянской манерой пения на протяжении всего спектакля держали слушателя в том специфическом напряжении, когда неудачи вокалиста не позволяют насладиться тем хорошим, что в постановке и исполнении все же есть - хотя бы весьма достойным оркестром под управлением Ядера Биньямини или по-хорошему ровными меццо-сопрано Мануэлой Кастер в партии Сузуки и баритоном Марчелло Росиелло в роли Шарплеса. Только в последнем ариозо Баттерфляй Касьян неожиданно удалось раскрыть потенциал своего голоса, который, возможно, просто еще нуждается в шлифовке.

Монодрама Баттерфляй временами больше походила на большой проект Марико Мори в оригинальной локации (их любят современные художники). Но в данном случае все вопросы только к исполнителям. Сама опера не сопротивляется contemporary art.