ЛУЧШЕ БЫ НАШЕ КИНО И ТЕЛЕВИДЕНИЕ УКРАЛИ КАКИЕ-ТО БАНДИТЫ

...

«Кино - это прежде всего товар. Его надо делать так, чтобы можно было продать», - утверждает один из ведущих украинских телевизионных режиссеров Игорь Кобрин. Его семнадцатисерийный сериал «Заложники свободы» (автор текста - Валерий Майкут) идет в настоящее время по десяткам провинциальных телевизионных студий. Рейтинг серии очень высокий - прокатчики утверждают, что ничего подобного с нашими фильмами ранее попросту не было. Еще одна немаловажная деталь позволяет сериал отнести к пионерским - впервые у нас подобная продукция снята полностью за... собственные средства небольшой киногруппы. Как это произошло и к каким перспективам в нашем кино и телевидении может привести, и был разговор у меня с режиссером сериала Игорем Кобриным.

- Игорь Дмитриевич, я помню ваш многосерийный фильм о Чернобыле. Это была первая серия о «катастрофе века». Видимо, новый фильм для вас особенно дорог, если вы рискнули делать его за собственные деньги?

- Здесь дело даже не в еще одном фильме! Для меня - это первая попытка сделать продукцию. Я повторяю - продукцию!

Как правило, в последнее время мне приходилось работать с западными коллегами и на западный рынок. Работа была оценена - недавно мы получили «Золотую камеру» в Чикаго. Все это позволило познакомиться с тем, как эффективно работает телевизионная структура на Западе. Тогда и пришла мысль - она так же может работать и здесь. Особенно тот своеобразный и очень популярный в США жанр, который называется «телевизионное документари». Его нельзя назвать ни документальным кино, ни телепередачей - это репортажный рассказ.

Наша кинодокументалистика считалась очень сильной. Но, как сказал Никита Михалков, по пикам о кинематографии в стране судить нельзя. Как раз у нас кино было сильно в пиках, но беспомощно в среднем звене. Все потому, что к кинопродукту не относились, как к товару, - даже не существовало продюсеров как таковых!

- В США привычно: живопись, театр - искусство, а кино идет по разряду товара. Теперь весь мир, в том числе и Европа, покупает у Америки фильмы. О нас я уже не говорю - американский «кинотовар» полностью вытеснил наше «киноискусство»...

- Искусство-неискусство - сложные понятия. Но никто не будет спорить, что даже произведение искусства является товаром. Если зритель не покупает, значит, ему не интересно. У нас эта точка зрения не была принята. Более того, вспомните разговоры в Доме кино - «чем меньше нравится народу, значит тем лучше кино получилось». Паранойя!

Если хочешь в этой области работать и зарабатывать хотя бы на следующий фильм, обязан учитывать интересы зрителя, то есть того народа, который приходит в зал, потому что другого народа, как заметил еще «вождь народов», у нас нет. Режиссер обязан все рассчитать до мелочей.

К тому времени, когда ехал за океан снимать серию о наших эмигрантах последней перестроечной волны, я хорошо знал Запад и хотел показать людям, которые сидят у нас в Украине на чемоданах и готовы ехать куда угодно от этих семидесяти гривен, от безработицы и прочих прелестей нашей жизни, что их там ждет.

В чем беда эмиграции последней волны? Эти люди поехали на сказку, которая родилась в пику советской власти. Когда получаешь впечатление о Западе из «голосов» (а они ведь не врали!), представление все равно получается искаженным. С этим придуманным представлением многие и отправляются за счастьем.

У меня несколько героев говорят однозначно: «Да, мы сознательно пошли на это, чтобы наши дети жили лучше...» Наверное, дети будут жить лучше, но это не имеет никакого отношения к родителям. В нашей серии есть дорогой мне фильм о балерине. Она вывезла ребенка ради будущего и теряет его для себя. Между первым поколением эмигрантов и их детьми - пропасть непонимания...

В фильме нет ни одного героя, приехавшего раньше 89 года. Мне было интересно, как люди сами решили свою судьбу. Я начал киноисследование именно этой группы людей, потому что, в отличие от идеологических диссидентских проблем предыдущей волны эмиграции, которые волнуют больше интеллектуалов, простой человек воспринимает проблему эмиграции гораздо проще - «хорошо там или плохо будет мне и моим детям?». Чтобы ответить ему на этот вопрос поконкретнее, мы в нашем сериале ввели «практикум» - если ты уж решил ехать, то дадим тебе информацию о том, что такое «вэлфер» и так далее...

Да, этот ход нарушает законы жанра и все опускает до «бытовухи». Тем не менее это плюс, который добавил еще какое-то количество зрителей нашему сериалу...

- Впервые в жизни вижу кинематографиста, который буквально с арифмометром в руках считает каждого потенциального зрителя. Интересно, какая механика продажи вашей продукции?

- Очень простая. Но чтобы в ней разобраться, давайте проанализируем, что произошло с кино и телевидением в последние годы в Украине. Мне кажется, что, в отличие от России, кино у нас, грубо говоря, «не было украдено». Не украли и телевидение, потому что у нас сами же кинематографисты решили - мы сами с усами. К рулю пришли творческие люди, абсолютно не владеющие навыками бизнеса, которые к своей продукции до сих пор как к товару не относятся. Продолжается возня со спонсорами, какими-то деньгами, приходящими и уходящими. Все это не может сделать стабильности, совершенно необходимой для нормальной работы.

Наши студии-монстры рассчитаны неизвестно на какую экономику. Вообще не представляю, как эти студии жили раньше, 44 процента -общестудийные расходы! То есть куча бездельников и в принципе бездарей, которые неизвестно чем занимаются, путаются под ногами и всем морочат голову. На Западе все это очень просто - есть съемочная группа, которая является единственной снимающей организацией.

Чтобы представить разницу между моей группой и студией, сравните - на эти семнадцать серий, которые сняты за 2,5 месяца, весь «Укртелефильм» должен был бы «пахать» годы. Со студией ладно - рано или поздно нашлись бы люди, которые начали бы снимать за свои деньги, и все постепенно устроилось бы. Но рынок формирует, к сожалению, дистрибьютор, а не производитель. Сеть, на которую можно было бы продать, сама не возникнет. И здесь произошла еще одна, на мой взгляд, ошибка. Руководство, которое было поставлено на большие каналы, сделало ставку на «легкие» деньги. Сработало желание быстро получить большие прибыли.

Возможность такая представилась, так как в Украину, как на любой дикий рынок, можно пихать все, что угодно. И вот здесь появились нормальные бизнесмены, которые завоевывают пустоту. Они выдают сюда рекламные деньги, и на них строится все наше телевизионное вещание.

Отодвинутые от иностранного пирога региональные станции начали искать другие рекламные деньги, и оказалось, что средств внутри страны гораздо больше, чем инвестируется в рекламу иностранцами. Внутренняя реклама сегодня - это уже достаточно основательный, объемный рынок.

- У вас есть преимущество - вы делаете то, что называется «собственным вещанием». А оно у нас поддерживается по закону!

- Здесь идет абсолютная липа. Законодательство требует, кажется, 50% собственного вещания. А как выполняется этот процент? Берется дешевый западный документальный продукт, сажают ведущего и через несколько минут комментария ведущего дается кусок документального западного фильма. Это считается «собственным производством». То есть мы отдаем рынок полностью. Меня удивляет, куда смотрит тот же Союз кинематографистов? Мы тем самым напрочь убиваем все производство, которое даже теоретически не может возникнуть здесь. Россияне себе этого не позволяют...

- Маленькая деталь - практически все годы становления независимости Украины не отражены на кинопленке. Телевидение не имеет своих архивов да и современные носители до сих пор не позволяли сохранить изображение.

- Наше телевидение - страна абсурда! Все прекрасно понимают, что собственное производство вытеснено полностью. И это не прошло бесследно - ностальгия в своей собственной стране ощущается абсолютная, а все потому, что такого массового удара чужого телепродукта ни одна страна не испытывала никогда.

Сидящих на большинстве каналов нельзя назвать профессионалами даже с большой натяжкой. У них одна идея - купить подешевле семидесятисерийное «мыло», напихать туда рекламы и получить побыстрее деньги. Такое впечатление, что либо человек не собирается в этой стране жить, либо ему не нужны деньги завтра. Потому что, купив уже пятый сериал, он прогорает. На Западе нормальная прибыль создается за счет умения продать и за счет широты рынка. Для этого в Украине нет другого выхода, кроме маленьких продюсерских групп. В России это уже есть. Там маленькие продюсерские группы продают продукт на каналы. Каналы на этом зарабатывают. Вот и все.

- Как же вы сделаете этот фильм за 50 тысяч? Ни по каким киношным меркам за такую цену его снять нельзя, учитывая поездку киногруппы в Америку.

- Верно, если считать по меркам обычной студии. Но в США летало всего два человека, а не семь, как при обычном кинопроизводстве. Полетели с маленькими осветительными приборами, с портативной недорогой камерой «Hi-8». Мы провели там 2,5 месяца. Гостиничных расходов не было - нас знакомые приютили. Водили одолженную машину сами.

Кстати, на Западе многим удается прорваться за счет уникального сочетания профессий. Если ты смог что-то сделать дешевле - ты на коне.

Нам не повезло. Я предпочел бы, чтобы наше кино украл какой-нибудь бандит, который хотя бы смыслит в том, зачем людям нужны деньги.

- Собственно, экономические пружины за всем этим везде одинаковые - в промышленности то же самое. Чем производить, легче купить «сэконд хэнд». Логика подобного «бизнеса» везде одинакова: «Зачем свой сериал, когда можно купить чужой».

- Безусловно. Наше счастье в кино, что, кроме интереса группки безответственных «калифов на час», реально существует еще и «социальный заказ». Достаточно угадать, сделать такое, и ты на коне. В этом случае с эмигрантами, думаю, мы угадали. Не будем даже обсуждать, какое достоинство картины по профессиональным параметрам. Но то, что угадано по теме, это уже ясно. У нас есть планы на будущее - задумали несколько сериалов. Готовимся к съемкам. Но никому не скажем даже то, где будем снимать. Автор у нас в этом отношении совершенно не защищен.

Когда я искал деньги на сериал (каюсь - был и у меня такой период веры в спонсорские деньги), я все-таки вынужден был об этой идее рассказать в нескольких местах. Денег не дали, но решили снять сами, т.е. желание украсть появилось сразу. По нашим следам поехали две группы. но случился прокол - они начали снимать классическое придворное документальное кино, под которое получили спонсорские деньги. Таким образом, половину съемочных дней они вынуждены были снимать ООН, представительство, интервью с нашими чиновниками.

Я в этом отношении был совершенно свободен, поэтому не снял ни метра, которого не смог бы продать. Мы сознательно не влезали в политику. Потому что четко знали, если влезем, потеряем или Западный регион Украины, или Восточный.

- А ваша Государственная премия, фестивали и прочее - это не кредитная история? Это игрушки для Дома кино?

- Конечно, все это из другой жизни, к этой не имеющей никакого отношения. Что такое моя Государственная премия? Это фильм, снятый на государственные деньги. Можно его продать, нельзя - никто не знает. Если я выступаю как продюсер, мне говорят, что за тобой стоят: чернобыльские фильмы? Хорошие спектакли? Ну и что? А когда я приношу папку с кучей документации о продаже с каждой станции, с 25 договорами и с идеей следующего сериала, тогда мне дадут кредит на следующий фильм. Хотя если я верю в себя, знаю, что сниму фильм, я должен сам себя кредитовать.

- Мрачная получается картина в нашей кино- и телевизионной индустрии. Кстати, в фильме «Заложники свободы» грустной ноты вы тоже не избежали. Нет ли здесь перебора с ностальгией, с тоской в глазах у эмигрантов?

- Я могу согласиться, что они там приспособились, успокоились, что они хорошо живут, но то, что они счастливо живут, - с этим не соглашусь. Они несчастливы, и это бросается в глаза. Ну о двадцатилетних я не говорю - они еще не понимают, что такое счастье и что такое жизнь. У меня есть эпизод, когда они живут коммуной и говорят, что все о'кей. Человек, попавший туда в зрелом возрасте, особенно счастлив не будет. Это вообще нормально - обрубленные корни - это обрубленные корни.

Если уж быть точным, то я вообще не пытался делать кино о счастье, потому что не делал психологическое кино. Это сознательный настрой, так как точно знал, что если делать серьезное психологическое кино об эмиграции, потеряю обывателя. А обыватель - это мой основной зритель. Сейчас он решает свою основную задачу - ехать или не ехать, и я должен ему дать ответ на этот вопрос.