"Когда бы грек увидел наши игры"…

Осознавая, что национальный театр - в шкале национальных (общественных) ценностей - постоянно пляшет в хвосте паровоза, хочется уделить ему (театру) побольше внимания. Хотя бы в жанре итоговых заметок, сезонного блиц-обозрения.

"Обозревая" случившееся, повторю известное: театральный сезон прошел, как солдат, сквозь бурю и натиск политической борьбы, народной эйфории, полувоенного настроения, полупустых залов, недобитых надежд. В отдельных сценических текстах само наше время все-таки отражалось. Пусть и не в лоб. Тем не менее, теперешние тревоги-рефлексии прошивали даже канонические классические тексты. В прошлом сезоне было много плохого и катастрофически бездарного. Это, в основном, коммерческие комедии, которыми театры "гатять греблі", усиливая кассовые сборы. Но поскольку вокруг и так все плохо, в формате авторского рейтинга вспомню прошлый сезон по принципу - "хорошего понемногу".

«Коварство и любовь» (Киевский Молодой театр)

ВАЖНЫЕ СПЕКТАКЛИ

"Веселье сердечное" (Театр драмы и комедии на Левом берегу, реж. Д.Богомазов), "Коварство и любовь" (Киевский Молодой театр, реж.А.Билоус), "Нахлебник" (Национальный театр им. Леси Украинки, реж.М.Резникович)

Каждой из постановок уже уделялось внимание на страницах ZN.UA. Спектакли крепкие, ладно сбитые, режиссерски выстроенные, актерски качественно исполненные. Это не сверхвыдающийся, но пристойный уровень "фундаментального театра". Который сегодня очень важен как ремесло и "базис". И над которым уже впоследствии (ради Бога!) рационализаторы из постдраматических красных бригад могут сооружать любые отвлеченные "надстройки". Здесь же важно, чтобы подобный режиссерский "базис" существовал и сохранялся. Чтобы его окончательно не раздолбали дилетанты, невежды, бездари-самозванцы. И чтобы разбор пьесы, расстановка образов, исполнительское мастерство подтверждали состоятельность самой режиссерской профессии… И, извините за пафос, усиливали ответственность перед… сценическим искусством.

В каждой из упомянутых постановок можно обнаружить "язвы" и изъяны. Для меня же важнее авторская (режиссерская) ответственность перед текстом. Современный театр, как известно, маниакально норовит изменить внешнюю "одежку" текста. То есть занимается привычным, выгодным, модным, эффектным промыслом: осовременивает, травестирует, уничижает, уничтожает. А так называемый "фундаментальный театр" (вежливый оппонент "постдраматического") даже без привязки к внешней актуализации ищет в текстах те внутренние механизмы и смыслы, которые и приводит в движение рука умного режиссера. При этом в тех же текстах обнаруживаются и вторые-третьи планы, и неожиданные подтексты. Как это было всегда, как это должно быть хотя бы иногда.

Несмотря на литературную ретрооснову, вышеупомянутые киевские спектакли не прозвучали в сезоне как архаика или анахронизм. Внутренний механизм заведен: вторые-третьи планы проступают.

Теперешние споры о "русском мире" и "русской войне" подтекстуально находят капризное развитие в спектакле Д.Богомазова, взявшего в режиссерский оборот советскую русскую прозу Ю.Коваля. Постановщик рассматривает "русского человека" не сквозь теперешние солнцезащитные очки, а сквозь "лубочную" призму мифа-притчи-небылицы. Как написал поэт Е.Евтушенко, "Знаю я, что человек несчастен, потому что счастья ищет он…" - так и у Богомазова… Русские люди ищут спасения-счастья в сказке, в самообмане, в отрешенности от темного быта, в попытке воспарить над ним.

Тема обретения свободы, ее жажды и ее же предательской обманчивости - в разных регистрах проникает в партитуры киевских спектаклей по пьесам Ф.Шиллера (Молодой театр) и И.Тургенева (Русская драма). В молодых героях "Коварства…" притихший, практически онемевший, зритель зорко считывает импульсы теперешних желаний-устремлений молодых людей, которые еще недавно мерзли в центре Киева, отстаивая и свою "свободу". А главный тургеневский герой "Нахлебника" - маленький человек, сопротивляющийся воле кукловодов, своей недостойной роли, которая предопределена судьбой и небесами…

«Гра в Бога» (Киевский Молодой театр)

ГЛАВНЫЕ РОЛИ

Виктор Алдошин (Кузовкин, "Нахлебник", Театр им. Леси Украинки), Полина Лазова (Катерина, "Така її доля", Театр им. И.Франко), Анатоль Фон-Филандра (Хлопець, "Игра в Бога", Молодой театр)

Виктора Алдошина я открыл для себя (и для других) еще в спектакле "Вишневый сад", где он играл помещика Симеонова-Пищика. Играл хорошо, гораздо лучше, чем остальные. Но подлинное открытие состоялось в этом сезоне. Кузовкина в тургеневском "Нахлебнике" актер являет социальным типажом и персонифицированным срезом целого общественного явления - "приживалы". В скромном артисте не заподозришь жажды средств экстатической (внешней) сценической выразительности. Зачастую он проводит главные "сигналы" о персонаже сквозь свой и его внутренние миры.

Если иногда некоторые актеры говорят о своих образах - "роль со словами", то Полина Лазова о своей недавней премьере могла бы сказать - "роль со стихами". В спектакле франковцев "Така її доля", основанном на небольшом стихотворении Т.Шевченко, актриса "тройственна" в единой ипостаси: Катерина, Україна, Доля. Играя злого, ищи, где он - добрый, а играя символ, ищи в нем жизнь. Так вот, г-жа Лазова, оказавшись в пространстве довольно рационального постмодерного сценического каркаса, к счастью, обнаруживает признаки жизни в своем тройственном образе-символе. И когда читает стихи, и когда поет, и когда превращается из человека в обреченную ляльку-мотанку, трансформируясь в "эпитафию" скорбных размышлений режиссера о судьбах родины.

Молодой актер Молодого театра Анатоль Фон-Филандра, оказавшийся в этой рейтинговой обойме совсем не прикола ради, резво и эмоционально сыграл на малой сцене главную роль в спектакле "Игра в Бога". Мальчик-хулиган истязает в школьном гардеробе подружку. Спорят о "божественном", устраивая истерики и странные игры. Вообще непонятно, "что" он делает на этой сцене почти полтора часа… Но между этим, между строк, происходит нечто совершенно неожиданное. Природная фактура и в хорошем творческом смысле животная "натура" прежде неизвестного артиста держат внимание и держат сам спектакль. Мне трудно говорить о его амплуа. Не знаю… Но, полагаю, в разных жанрах он может проявиться по-разному.

Трудно говорить и о перспективах этого одаренного актера-"инопланетянина", любителя фото и паркура. Потому что режиссеры-то наши любят актеров послушных, услужливых, правильных. А этот, придумавший себе экзотический псевдоним - "Фон-Филандра", - демонстративно "неправильный", творчески нестандартный. Существующий в своих особых ритмах-импульсах. В маленьком эпизоде спектакля "Сватання на Гончарівці" заставляет зал сотрясаться от гомерического хохота. В "Игре в Бога" у него детская драма на грани патологии. Хочется пожелать этому артисту доброго режиссера и хороших ролей. Счастье в искусстве - это когда тебя понимают.

«Моя профессия — синьор из высшего общества» (Национальный театр имени Ивана Франко)

ЗАМЕТНЫЕ РОЛИ

Марк Дробот (Вурм "Коварство и любовь", Молодой театр), Наталья Сумская (сразу три роли второго плана: "Живой труп", "Моя профессия - синьор из высшего общества", театр им. И.Франко), Владимир Горянский ("Веселье сердечное", Театр драмы и комедии)

Этот блок - лучшие роли второго плана. Образы, ценные не размером (большой-маленький), а внутренним масштабом и художественной убедительностью.

«Веселье сердечное» (Театр драмы и комедии на Левом берегу)

Марк Дробот - непреходящая радость театральной общественности последних сезонов - играет секретаря Вурма в шиллеровской трагедии. Играет посредством интонаций дьявольского инфантилизма. Мальчик-мужчина, снедаемый внутренними комплексами, - как осязаемое зло классической love story.

Владимир Горянский - эффектно сыгравший "под деда Щукаря" в спектакле Д.Богомазова - снова радует и режиссера, и кассовые сборы.

«Коварство и любовь» (Киевский Молодой театр)

Следуя принципу "нет маленьких ролей", сразу тремя залпами стреляет в сезоне Наталья Сумская. Два контрастно разных гротескных образа в "Живом трупе" - Анна Дмитриевна и Анна Павловна, а также один небольшой, но самый яркий и подлинный персонаж в "Синьоре" - Матильда. В связи с этой актрисой, вспоминая С.Есенина, по-прежнему, не "улеглась моя былая рана". Ее потенциал, темперамент и даже статус давно требуют первой строчки в премьерных афишах. Но пока, в основном, роли второго плана, которые она превращает в план первый.

«Гамлет» (Шекспировский театр «Глобус» в Киеве)

УСПЕШНЫЕ ГАСТРОЛИ

Британский театр "Глобус", "Гамлет" В.Шекспира
(реж. Д.Дромгул)

За заслуги перед сезоном "Почетной грамоты" достойны работники Британского Совета в Украине. В кинотеатрах инициировали прокат лучших экранных версий английских спектаклей. Способствовали также визиту в Киев "Глобуса". Как бы аутентичный Шекспировский театр играл трагедию Великого Барда в загадочном для меня месте - "Мистецькому Арсеналі". Тем самым, очевидно, доказывая свое историческое предназначение: можем играть Шекспира где угодно - даже на чердаке вашей Верховной Рады.

Мнения нашей театральной среды об увиденном не всегда единодушны. Но надо понимать, что это все-таки - чисто английский "Гамлет", как и убийство в одноименном сериале. Это "театр текста в походных условиях", это отношение к праотцу своему с той долей почтения, легкости и отстранения, которые ничего иного кроме уважения у меня, например, и не вызывают.

Гамлет (герой) в "Глобусе" - скорее школьник, недоучка и задира, но не принц датский с ожидаемой печатью вселенского философского глубокомыслия. Трагедию он пропускает не через извилистые катакомбы своей сумрачной души, а касается только ее острых углов и обугленных верхушек. На смугловатом лице этого Гамлета - хроническая маска растерянного удивления: мол, как это все случилось, в какие вечера? Только взрослея, возможно, он и постигнет этапы-ступени эльсинорских злодейств… Но не вырастет, а так и падет, сраженный оппонентом. Пространство импортного спектакля - будто бы постсредневековая ярмарка или пригородный вокзал: всюду жизнь, даже в зале, поэтому и не нужно никаких декораций, дополнительных приспособлений, арок, балконов и люстр. Были бы чемоданы... Ведь главное - Он, автор, отец-создатель.

«Всегда один» (Театр имени Леси Украинки)

ЮБИЛЕЙНЫЙ ШЕВЧЕНКО

"Всегда один" (Национальный театр им. Л.Украинки, реж. М.Резникович), "Така її доля" (Национальный театр им. И.Франко, реж. С.Моисеев)

Сценическая Шевченкиана, приуроченная 200-летию со дня рождения Кобзаря, предложила различные подходы и способы освоения магистральной темы. Что движет художником, затевающим спектакль "к дате" - юбилейный повод или внутренняя потребность? Отрадно, что спектакли на национальных сценах оказались не "датскими". Тарас Шевченко в Русской драме - образ почвенника (страдающего от того, что судьба его вырвала с корнем из родной земли) и пленника (поэт на чужбине, в свете петербургских салонов и интерьеров). Спектакль этот - филологический, "билингвистический". Партия Тараса Григорьевича разложена на два голоса: украинский и русский. Соответственно играют приглашенный франковец П.Панчук и свой Д.Савченко. Сама композиция подтверждает искреннюю привязанность постановщика формату эпистолярной драмы (его же "Насмешливое мое счастье"). В спектакле, на мой взгляд, имеет место избыточность концертных фрагментов и автономных литературных ответвлений (Беранже, Пастернак). Но так кажется не всем. Например, мой коллега В.Жежера видит в такой избыточности художественное достоинство.

Форму спектакля С.Моисеева "Така її доля" (на основе Шевченковского "У тієї Катерини хата на помості") условно определяю как "видиво". Красивое слово, согласно толковому словарю, предполагает "бачення, відтворене в свідомості, в уяві". Через сознание, воображение и пропущены строфы Шевченко. В итоге - хореодрама "короткого метра" (около 50 минут), но с протяженной перспективной и смысловой "вертикалью". В этой постановке - стильные сценографические и хореографические образы. От казацких до самурайских… В этой же "невербальной мистерии", основанной на стихотворении Т.Шевченко - авторская попытка заглянуть "за" строфу… И обнаружить там то самое мистическое "видиво". В котором Катерина - Украина и вообще Судьба, а тревожные птицы - голоса ушедших или еще не родившихся. Ну и народ - не только толпа или площадная стихия, а просто - люди. Шевченковские строки про Крым воспринимаются в кружеве постмодерного сценического "видива" не только как неожиданно вспыхнувшая "актуалка", но и напоминание… Да и сам этот короткий спектакль оставляет немало зашифрованных посланий. О народе, родине… И все они, судя драматичному по финалу, увы, нерадостные, как и наши дни текущие.

«Розпуста Змії» (Киевский Молодой театр)

НУЖНЫЕ ДЕБЮТЫ

Монополия Киевского академического Молодого театра

Действуя по принципу парафраза Лопе де Вега - судьба ласкает Молодой, поскольку рьяный, -
театр на Прорезной в прошлом сезоне брал и качеством, и изрядным количеством. Количество дебютов, по сегодняшним столичным стандартам, почти фантастическое. Правда, сразу уточню: не за всеми дебютами (дебютантами) вижу великую художественную перспективу. Чаще вижу локоть педагога, который, желая поддержать молодых, подталкивает их к работе на профессиональной сцене. И это тоже правильный путь. Поскольку без накопления энергии, без проб и ошибок - не будет ничего.

Итак, о дебютах в этом театре. Драматургический дебют - украинский автор Оксана Савченко, спектакль "Бери, люби, беги", поставленный английским режиссером К.Штайнбайс. Поэтические дебюты - украинские поэты Олена Герасимюк, Мирослав Лаюк, Василь Карпюк, Юлия Нестерова в спецпроекте "Молодая поэзия, Молодой театр". Актерские дебюты - Александр Ромашко и Дарья Барихашвили ("Коварство и любовь"), Анастасия Блажчук ("Я знайду тебе, тому що кохаю"). Режиссерские дебюты - Ирина Пастущак ("Розпуста Змії"), Екатерина Лобода ("В чем чудо, тетя?"), Илья Пелюк ("Принцесса Лебедь"), Анжела Крепец ("Я знайду тебе, тому що кохаю"), а также режиссерский дебют уже состоявшегося в этом театре актера Романа Семисала со спектаклем "Рядовий Шевченко". Вот специально, без всяких критических ремарок, перечислил этот отряд: вдруг кто-нибудь из них будет "гуглить" себя - и обнаружит... И тихо порадуется.

«Щоденники Євромайдану»

ИСКОМЫЕ СМЫСЛЫ

Театральные активисты, новые тексты, обновленные подтексты

Понятно, что сейчас театру все труднее "соревноваться" с драматургией жизни. Как говорил А.Чехов: "груба жизнь!" И часто она наносит удары оттуда, откуда даже не ждешь. Эйфория сменяется оцепенением, тревоги подменяют надежды. И еще эта вечная творческая проблема: может ли театр стать универсальным зеркалом, в котором "Калибан" все-таки увидит свое отражение?

Недавний зыбкий мир и теперешняя война взывают к жизни, к рождению разных текстов, самой же этой жизнью отредактированных. Еще осенью на Камерной сцене франковцев публично читали одну из новых украинских пьес - "Слава Героям". О "воинах собственной правды" - только по разные стороны идеологических баррикад. В зале были овации. Потому что "это" о сегодня, о сейчас, только без псевдоактуальных привязок. Правда, театры к подобным текстам глухи: боязнь риска или желание тихо отсидеться?

В это же время экстремальные события в центре сами собою диктуют - "Щоденники Євромайдану". И документ здесь как художественный аргумент.

А еще - лет семь назад - саркастичным перепевов некоторых чеховских мотивов в Киеве стал спектакль "Четвертая сестра" (по пьесе Я.Главацкого). Оказалось, именно сегодня, спустя годы, в пылу споров о "чужих и своих", эта постановка воспринята мною как одна из самых своевременных, транслирующих болевые сигналы, приоткрывающих трагические подвалы быта и бытия. За внешней бравадой и даже клоунадой (препарирующей темы-образы А.Чехова скальпелем польского автора) в самом спектакле - горький, ироничный, трезвый, и, главное, сочувствующий взгляд: на жизнь и на человека, "отформатированного" самой этой жизнью под определенный обреченный стандарт.

…И пока эта жизнь всех нас топчет или "форматирует", завершу тем же, чем начал: "Измученный безумством Мельпомены, я в этой жизни жажду только мира…".