Душа художника как событие

«Ах, Африка» — новый живописный цикл Татьяны Биновской. Африка потрясла художника экзотикой. Но еще более — готовностью к празднику. Африка таинственна. Ее жизнь противоречива, а часто и трагична. Татьяна Биновская увезла в Одессу свою Африку, увиденную глазами азартного, дерзкого и доброжелательного человека. О таком типе художника говорил Э.Кант: «Душа, преисполненная чувств, есть величайшее совершенство и событие в мире».

Позитивных эмоций Т.Биновской хватает на интенсивное занятие живописью, равно как и на общественную деятельность галериста, отмеченную государственной наградой «Святая София» за возрождение духовности и национальной культуры. Профессиональный художник, Т.Биновская с 1991 г. не только активно экспонирует собственное творчество в Украине, Болгарии, Голландии, Бельгии, Германии и Великобритании, но со страстной заинтересованностью просветителя популяризирует творчество коллег-художников дома и за рубежом. Ей чужд эгоцентризм, столь свойственный современным модернистам, которые без устали «пиарят» себя любимых. Стиль общения Т.Биновской с коллегами в традициях интеллигентности времен М.Булгакова, И.Ильфа, Э.Багрицкого. Не желая принять тот факт, что доброжелательность нынче почти утрачена в артистической среде, Т.Биновская вновь и вновь дает шанс — протягивает руку творческой поддержки коллегам. Среди многих созданных ею проектов — Международное биеннале «Марина» (1996 г., 2000 г.) и издание одноименного альбома.

Эмоциональность ее полотен заразительно суггестивна. Татьяна видит мир подобно эллинам, создавшим солнечную культуру. Реальность обнаженных женских тел в картинах «Жара», «Ривьера», «Где мои дельфины?» — предлог для сотворения «праздника телесности», повод для того, чтобы воплотить собственную причастность к чувственной традиции Средиземноморья, Юга с культом природных стихий. Образ женщины у моря как существа, вобравшего и растворившего в себе теплый ветер, соленый вкус воды на губах, белизну нагретых камней под стопой — доминанта в творчестве Т.Биновской. В «Морской серии» художником созданы образы-метафоры, а женские тела укрупнены до масштаба античных кариатид. В холстах звучит гимн «вечно женственному». Здесь автор мыслит формами-архетипами. «Морская серия» метафорична, многозначна.

Ее композиционная структура крепко выстроена. Форма полотен — суть сопряжение или напряжение частей композиции, такое, что форма делается содержанием. Феномен Т.Биновской-художника в том, что конструктивная убедительность полотен поддержана декоративной выразительностью и аурой радости. Не затерявшись в окружении мощных репрезентантов одесской живописи Ю.Егорова, А.Лозы, О.Слешинского, других мастеров, Т.Биновская заняла свою нишу. Ее голос не спутать с иными. Художник культивирует экспрессию чувств и при этом распространяет на «сверхреальность» полотен принципы поэзии — ассоциации, метафоры, законы тропа.

Внутренний взор Т.Биновской улавливает душу явлении. В ее творчестве очевидно очень субъективное начало. Живописный мир Т.Биновской в который раз убеждает — искусство не должно соответствовать никаким другим законам, кроме собственной внутренней природы.

В цикле «Ах, Африка», в полотнах «Спящая красавица», в «Композиции без названия» и в других, углубляются тенденции художественного интуитивизма и вчувствования в чужую культуру. Безусловно, в этом цикле полотен нет такой кристаллизации темы, той композиционной и сюжетной цельности, каким отличаются работы, выполненные, так сказать, на почве родного материала. Холсты африканского цикла не цельны как в их литературном, так и в структурном наполнении — в них живет восторг первооткрывателя, ступившего на землю удивительную, во многом непостижимую, полную тайн и манящей экзотики.

Хотелось бы предостеречь автора от салонного фольклоризма. Тенденция, увы, просматривается. Аура «дневниковых» впечатлений путешествующего художника, надо полагать, еще отольется в совершенство композиционных структур. Однако нынешний образ серии обладает несомненными достоинствами взволнованной исповеди интуитивиста. Т.Биновская восприняла «чужое» с непосредственностью неофита, чья душа распахнута навстречу невиданному. Все предварительные знания, резоны человека, пришедшего из мира прагматического интеллектуализма, не были нужны при встрече с сокрушающей новизной. Опорой в восприятии мира Африки стало «дионисийство». Африка трансформировала «внутренний ландшафт» живописца. В палитре зазвучали глухие коричнево-фиолетовые с алыми проблесками тона экзотической африканской ночи, когда огромная луна уподоблена ритуальному бубну, а лица людей скрыты мраком и шифрами чужого сознания. Татьяна углубилась в стихию шаманского, слилась с невыразимым так, как это до нее сумели сделать основоположники авангарда начала XX века.