ДРОЖАЩИЕ ОГНИ ПЕЧАЛЬНЫХ ДЕРЕВЕНЬ

Говорят, что чаще всего друзьями становятся люди разные по характеру. Такими были Петр Левченко и Сергей Васильковский.

Утренними харьковскими улицами спешили в гимназию двое мальчишек - Петр и Сергей. Ежедневно по дороге встречались. Оба с детства увлекались рисованием, вот и было о чем поговорить. Сергей - вспыльчивый, рассказывал страстно, размахивая руками, что-то доказывал, спорил. Петр, наоборот, больше молча слушал. Боялся обидеть товарища резким словом. Мягкий, спокойный, таким Левченко остался на всю жизнь.

Было у Петра, кроме рисования, еще одно увлечение: хотел стать пианистом. Да сломал левую руку и вскоре она начала усыхать. Блестяще играл правой, но для профессионала этого было мало. Любил одиночество, может быть поэтому в пейзажах Левченко человек - не частый гость. Даже улицу шумного, многолюдного Парижа умудрился изобразить почти пустынной. Чаще встречаем на его полотнах одинокого путешественника, бредущего неизвестно куда, в даль, как не раз это делал сам художник.

А Васильковский - воплощение бурлящей энергии. Там, где он - всегда смех. Однажды учитель рисования решил во время летних вакаций помочь своим ученикам немного заработать. Поехали в село рисовать иконостас - «коностасить». Сергей Васильковский заметил возле церкви чью-то кобылу. Не раздумывая, «загрунтовал» ей кожу и так разрисовал бедную лошадку, что ее хозяин, выйдя во двор, остолбенел:

- Мара... И от ворот не отходит, - испуганно шептал он. Вдруг загремело, небо разорвала молния.

- Господи, да это же нечистая сила, сгинь, пропади!

К счастью, пошел дождь и смыл с бедного животного живописные фантазии неугомонного Васильковского, предшественника современных мастеров перфоманса.

В юношестве у Петра был свой конь. Летом наилучшее развлечение - верхом за город, на хуторок к деду. Сколько подобных сел, левад, ветряных мельниц увековечит Левченко в своих картинах - привлекательность призабытых местечек, старых мельниц в одно колесо, сладкий шепот лютиков. Почему столько путешествовал? Началось все с неудачной женитьбы. Вот и убегал из дому, путешествовал, искал покоя. Когда Левченко приезжал в Киев, обязательно бывал в опере. Однажды услышал удивительное меццо-сопрано молодой красивой певицы. На афише прочитал: Матильда Сытова.

- Кто она? - спросил у знакомых.

- Очень талантливая и очень хорошая женщина. К сожалению, несчастлива. Восемнадцатилетней отец выдал ее за богача-негодяя. Левченко не пропускал ни одного спектакля, в котором пела Сытова. Вскоре Матильда стала невенчанной женой Петра Алексеевича. Муж Матильды упорно не давал развода. Убегая от сплетен, они переезжают из Харькова в Киев, из Змиева в Одессу, а потом в Путивль. Как воспоминание об этом древнем городе осталась картина Левченко «Улица в Путивле»: длинный серый забор, за которым высятся стены старого монастыря, места, где успокаиваются и страсти, и радости.

Жена часто называла Петра Алексеевича Петраркой. А весельчак Васильковский и сам говорил: «Петрарка Алексеевич»...

Но все это было позже. До того был Петербург. Академия художеств, поездки за границу. Оба художника побывали в Париже, правда, не в одно время.

Тогда в пейзажной живописи Франции выделялись два направления: ипрессионизм, представители которого считали самым важным отображение первого, яркого впечатления, минутного всплеска чувств и красок. Не менее популярными были и картины барбизонцев, на полотнах которых видим величавый восход солнца, спокойную утреннюю тишину, высокое небо, широкие просторы, объятые легким заревом...

И как это ни странно, непоседливый, переполненный искрометными замыслами, темпераментный Сергей Васильковский увлекся творчеством тихих барбизонцев. Как-то они с товарищем шли в Лувр - копировать. Конечно, как было заведено, разговаривали здесь по-французски. Но вот возле них остановился незнакомец и сказал по-украински: «Нумо, хлопці, кидайте роботу, ходімо борщу їсти. Все одно видно, що хохли». Это был Иван Похитонов, украинский художник с Херсонщины, приятель Репина, который называл его миниатюры жемчужинами, Тургенева, Льва Толстого. Среди коллекционеров Франции полотна Похитонова пользовались невероятным успехом. Подружился Похитонов и с Васильковским. Приятели вместе ездили в Барбизон, на побережье Средиземного моря, в живописные места Бельгии.

А Левченко? Что делает он в это время? Ищет себе прибежище в украинской глухомани. Полюбил скромные уголки, где живут тихие бедные люди, среди которых можно согреться теплом чистых сердец. Первые пейзажи художника - сплошной минор. В стране, где недавно жили Шевченко и Достоевский, трудно было оставаться оптимистом. Одно из лучших полотен Левченко, написанное еще до поездки за границу, - картина «Глухомань»: тоскливо угасающий горизонт, бессильный бороться с темнотой, которая надвигается на село.

Проходит время, и художник все чаще замечает не только серый цвет скорби. Ему открывается красота пышной колоритной украинской природы, среди которой живут люди, впитывая не только печаль, но и тихую радость бытия. На какое-то время Левченко становится певцом солнечной печали.

В 90-х работы Петра Левченко попадают на выставки передвижников, где на них обратил внимание петербургский меценат барон Штиглиц. Он предложил художнику тысячу рублей для поездки за границу. Так Левченко неожиданно попадает во Францию и Италию.

В Париже Петр Алексеевич, как и Сергей Васильковский, - в восторге от миниатюр Похитонова. И работы Левченко понравились миниатюристу. Но Левченко не имел в Париже того успеха, которым жизнь щедро наделила его друзей. Тихого и скромного Петрарку пленили яркие краски и смелый мазок французских импрессионистов. Хоть и имел он отношение к передвижникам, которые изображали горечь деревенской судьбы, картины Левченко свидетельствуют - художник жаждет красоты. Куриные перышки во дворе кажутся ему перламутровой черепашкой, солома отблескивает чистым золотом. Весело белеют даже старые оконные рамы, за ними своя жизнь, свои мечты. А на стенах - голубые тени, как кусочки неба. Хатки то оранжевые, зарумянившиеся от полуденной жары, то малахитово-голубые- в тени.

Это летние картины. Но и для зимнего пейзажа художник находит богатые краски. Изморозь у него сияет оттенками от синеватых до розовых, оттепель - целая гамма красок. На картине «Заснеженные жилища» хатки укрыты снегом, как теплыми шапками.

Сергей Васильковский оставил потомкам тысячи картин, эскизов, зарисовок. «Вольный казак», как в шутку называл себя, он не был женат. Друзья Сергея Ивановича подшучивали:

- Где уж Сергею найти время справить свадьбу. Даже семейное счастье прорисовал.

Его картина «Череда. Окраина села» повторяет мотив барбизонца Тройона. Сюжет будто бы чисто украинский, а манера исполнения - «офранцужена».

Но есть у Васильковского немало пейзажей, таких, как «Опашня. На Полтавщине», «Воронец в цвету», в которых художник всем сердцем ощутил жизнь украинской глубинки. Они, как тихая исповедь, по духу очень близки пейзажам Левченко.

Дружил Сергей Иванович с известным ученым, историком, археологом, этнографом Дмитрием Яворницким. Именно под влиянием ученого художник создает большую серию картин на историческую и этнографическую темы. Это прежде всего «Запорожец на посту», «В запорожской степи», «Стычка запорожцев с татарами». Правда, Репин упрекал Васильковского, будто бы фигуры казаков статичны.

Васильковский принимает участие в украшении зала заседаний Полтавского земства и создает три больших панно: «Казак Голота», «Выборы полковника Мартина Пушкаря», «Чумацкий Ромодановский шлях» - высокое-высокое небо с нежными прозрачными облачками, которые Васильковский рисовал так, как никто из его современников. Дымчатые трепетные деревья стоят вдоль дороги, как бы благословляя и зазывая чумаков в дальний путь.

...Утро. Петр Алексеевич никогда не возьмет кисть в руки, пока не побреется, не подстрижет рыжеватую «чеховскую» бородку. А чтобы лучше работалось, подойдет к роялю, возьмет несколько любимых шопеновских аккордов.

Как красивы его интерьеры с портретами Матильды. Этот интимный мир переполнен признаками тонкой духовности. Были ли до Левченко известные мастера интерьеров? Немного. И среди них прежде всего следует назвать немца Менцеля из XIX столетия и голландца Вермеера Дельфтского (XVII в.). Но есть существенная разница между интерьерами Левченко и его предшественника из далекого XVII в. Вермеер тяготеет к французскому помпезному классицизму, а Левченко сумел объединить лучшие идеалы передвижников с непретенциозным импрессионизмом.

Наверное, ярче всего это заметно в интерьере «У самовара»: кухня, у самовара, освещенного угасающими лучами солнца, будто в полузабытье, сидит девушка. Сложив руки, она отдыхает, возможно, впервые за целый суматошный день. «Про образи згадні, заснулі у грудях навіки, мріять, мріять, вдивляючись в сутінь» (М.Семенко).

Петр Левченко никогда не гнался за славой. Признание само пришло к нему. Его работы экспонировались в Москве, в известной в то время галерее Лемерсье; в Киеве, где еще в 1899 году было основано «Киевское общество художников». Его хвалили на страницах петербургского журнала «Аполлон».

В Киеве Левченко с женой поселились на Большой Житомирской улице, неподалеку от Софиевского собора. В свободное время любили посидеть в скверике, зеленеющем возле его белых стен. Именно здесь родилась задумка картины «София»: маленький задворок у величественного древнего сооружения. Золотые купола - и неприметная прозаичная жизнь в тени истории.

...Шли годы. Дружба двух харьковчан, Левченко и Васильковского, продолжалась. Они не знали завистливого соперничества. Постарев, с той же теплотой относились друг к другу.

- У Сергея астма, ему все хуже и хуже, а он, знай одно, рисует. И все время дышит красками, - беспокоился Левченко.

- Не нравится мне румянец Петра. Ведь издавна легкими болеет, - говорил Васильковский друзьям.

Встречаясь, все чаще вспоминали прошлое. Зимние проулки Харькова, по которым спешили в гимназию, сфинксов возле Академии художеств, шумные улицы и бульвары Парижа. А еще чаще вспоминались «дрожащие огни печальных деревень», которые обоим осветили их жизненный путь. Оба умерли в Харькове в 1917 году.

...Это случилось в середине нелегких 1930-х в Харькове. Седая Матильда с печальным изможденным лицом принесла на продажу небольшие мужнины картины. То были удивительные вещи. Антиквар равнодушно предложил за них копейки, мол, слишком маленькие. А через несколько дней в скромное жилище Матильды Иосиповны пришли коллекционеры Павло Тычина, Мыкола Бажан, Леонид Первомайский. Работы Левченко вскоре заняли почетное место и в музеях. Забытого художника вспомнили, о нем заговорили. Всеобщий восторг его творчеством высказал Павло Тычина:

- Это же музыка красок, сонеты любви к природе.

Так началось второе рождение художника.

...Их картины всегда рядом - в музеях и картинных галереях.