АЛЕКСЕЙ БАГАНЕЦ: «ЕСЛИ БЫ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ В США С МЕЛЬНИЧЕНКО, НАС БЫ «ПОВЯЗАЛИ»…

Генеральная прокуратура была одним из наиболее одиозных персонажей «кассетного скандала». Какой только версии исчезновения Георгия Гонгадзе ни отдавали публичное предпочтение ее сотрудники: на первый план выходили то наркоманы, то ненасильственная смерть, то убийство из ревности, то случайное убийство при ограблении, то расправа в связи с журналистской деятельностью. По утверждениям ответственных сотрудников ГПУ, Гонгадзе то «оживал», то снова числился погибшим. Похоже, наиболее актуальной в настоящий момент является версия об устранении нашего коллеги теми, кто вел записи в президентском кабинете. Если бы представители ГПУ внимательнее читали «ЗН», то эту версию они бы начали отрабатывать еще год назад. Не в наших правилах советовать, и все же мы рекомендовали бы Генпрокуратуре не торопиться с выводами и не спешить (подобно каналу ОРТ) возлагать вину за смерть журналиста на оппозицию. Впрочем, первый заместитель генерального прокурора Алексей Баганец утверждает, что не отметает ни одной из версий. Сегодня - ему слово.

– Алексей Васильевич, как, по-вашему, можно оценить работу Генеральной прокуратуры и правоохранительных органов, если спустя год после исчезновения Георгия Гонгадзе в деле о его убийстве нет никаких серьезных результатов?

–Да, действительно, несмотря на тот массивный объем работы, которую провели оперативно-поисковые службы, окончательного результата пока не достигнуто. Обычно по расследованию уголовных преступлений работают только оперативные работники Министерства внутренних дел. Но в расследовании дела Гонгадзе участвуют и работники Службы безопасности Украины. Хотя это им не свойственно и не является их основной функциональной задачей. То есть сегодня над раскрытием этого преступления работают две сильные оперативные розыскные службы. Для того чтобы правильно расставить акценты, хотел бы уточнить: Генеральная прокуратура и вообще органы прокуратуры, согласно Конституции, не несут ответственности за состояние раскрытия преступлений в Украине. Хотя нас часто обвиняют, особенно в последнее время, да и в период «кассетного скандала», в том, что генеральная прокуратура не может или не хочет раскрывать преступления. Но это не входит в наши функциональные обязанности, раскрытием преступления занимаются оперативно-розыскные службы. Кроме того, что хотелось бы отметить, что по названному вами делу проведены все экспертизы, необходимость назначения которых вытекала из материалов уголовного дела. Допрошены все лица, которых можно было подвергнуть допросу. Кроме некоторых народных депутатов, которые активно дают интервью, рассказывая об известных им обстоятельствах совершения преступления, а у нас, не смотря на неоднократные наши приглашения, появляться не желают.

– И кто же это?

– Основное действующее лицо парламентской следственной комиссии – Сергей Петрович Головатый, который говорит, что ему известно о какой-то информации, о двойном убийстве и т.д. и т.п., однако с нами своими соображениями и данными не делится. Мы неоднократно его вызывали, и повестками, и через руководство Верховной Рады. Но он к нам так и не пришел. Не пришел на допрос и так называемый эксперт следственной депутатской комиссии Валерий Ивасюк, хотя у нас были все основания подвергнуть его допросу в качества свидетеля по этому делу. Ну и еще ряд депутатов, которые, впрочем, были для нас не так важны. Не удалось нам допросить того же Николая Мельниченко, который мог дать показания об известных ему обстоятельствах причастности, в том числе и высоких должностных лиц, к этому преступлению, поскольку, как вы знаете, он был вывезен за пределы Украины.

– А почему? Ведь когда у американских или российских следователей возникает необходимость допросить наших, украинских, граждан, то им это удается. Разве не может ваша следственная бригада отправиться в Америку для допроса человека, чей адрес имеется в телефонной книге штата Нью-Йорк?

– Ну прежде всего, Николай Мельниченко не является свидетелем по какому-либо уголовному делу. Против него как против обвиняемого была избранна такая мера пресечения, как содержание под стражей. И после того как Соединенные Штаты Америки предоставили ему политическое убежище, мы обратились к ним с просьбой о том, чтобы они его выдали нам для проведения следственных действий. Так как в качества свидетеля допрашиваться он не может, поскольку в этом деле выступает как обвиняемый. Но у обвиняемого совсем другие, нежели у свидетеля, процессуальные права и обязанности.

Мы неоднократно обращались и будем обращаться к компетентным органам Соединенных Штатов Америки с тем, чтобы нам выдали Мельниченко для выполнения следственных действий. Вы знаете, что они мотивируют свой отказ тем, что между нами нет международно-правового соглашения на экстрадицию лиц, обвиняемых в совершении уголовных преступлений. Поэтому американцы не могут его выдать. Хотя, насколько мне известно, украинская сторона даже при отсутствии таких международных соглашений просьбам Америки всегда шла навстречу.

Нам Григорий Емельянович Омельченко предлагал, чтобы работники прокуратуры выехали в Штаты и там встретились с Мельниченком. Мы бы встретились, и нас бы там сразу «повязали», надели наручники и отправили бы куда нужно. То есть мы не имеем права выполнять следственные действия на территории иного государства. Единственное, что мы можем сделать, – отправить ходатайство другому государству, если нам нужно кого-то подвергнуть допросу в качестве свидетеля. Но это затягивается на годы. Таких ходатайств по делу Гонгадзе мы направили еще в минувшем году в Германию, Нидерланды, другие страны, до сих пор ответа нет.

– Скажите, а установлено ли, каким образом Мельниченко производил записи в президентском кабинете?

– Эксперты проверяли возможность проведения записей разговоров в президентском кабинете тем способом, что назвал Мельниченко. Мы со следователями выезжали вместе в кабинет Президента, проводили эксперимент, можно ли было записать. Эксперты категорично заявили, что это невозможно.

– А имело ли право подобными вещами заниматься частное иностранное детективное агентство? На основании каких законодательных актов Kroll проводил обследование кабинета украинского президента?

– Не знаю. Это проводилось не по нашей инициативе. Я не устаю повторять, что согласно статьи 62 Конституции Украины, любое обвинение против человека должно базироваться на доказательствах, добытых в установленном законом порядке. Если Президент допустил в свой кабинет частное агентство, это его право. Но те материалы, которые были собраны, и выводы, которые были сделаны, нам не передавали. И в деле не фигурируют.

– А каково к подобным вещам отношение заместителя генерального прокурора?

– Я еще раз хочу сказать, в уголовно-процессуальном законодательстве Украины четко определен перечень должностных лиц и органов, которые имеют право заниматься следствием. В нашем государстве нет такого понятия, как частный сыск, у нас нет законодательства, которое бы регламентировало деятельность этих частных агентств. Президент имеет право допустить в свой кабинет любого. Но это не значит, что какие-либо действия в его кабинете могут иметь последствия.

– Алексей Васильевич, Николай Мельниченко обвиняется в разглашении государственной тайны, да? Таким образом, признается, что на его пленках содержится таковая. Почему же тогда, когда Мельниченко обращался к украинским властям, в том числе и в прокуратуру, с просьбой сообщить ему, может ли он отдавать, как того потребовало министерство юстиции США, свои записи американцам, вы не отреагировали, тем самым дав понять, что никакого разглашения государственной тайны не боитесь?

– Мы назначили экспертизу, поручив ее провести экспертам по вопросам государственных тайн, и они сделали вывод: на тех пленках, которые были переданы нам Александром Морозом и депутатской следственной комиссией, содержится государственная тайна, а также конфиденциальная информация, которая не подлежит разглашению. А что за пленки сегодня есть у Мельниченко и содержится ли на них гостайна, мы не знаем. Мы написали письмо в депутатскую следственную комиссию, обратились лично к народному депутату Григорию Омельченко с тем, что мы возражаем, чтобы Мельниченко передавал имеющиеся у него пленки до тех пор, пока нами не будет проведено их исследование на предмет наличия в записях государственной тайны. Мы обратились к народным депутатам, контактирующим с Мельниченко, заберите у него все пленки и отдайте нам для проведения исследований.

– Допускаете ли вы, что Мельниченко действовал не один, и мы имеем дело с группой товарищей?

– Тяжело сказать однозначно. Так же, как и вы, я слышал о предположениях многих политиков и журналистов о том, что сам Мельниченко действовать не мог, кто-то ему помогал. У прокуратуры конкретных данных об этом нет. И пока мы не выполним в отношении Мельниченко весь необходимый комплекс следственных мероприятий, вывод сделать не сможем.

– Скажите, почему матери Гонгадзе отказывают в проведении третьей экспертизы?

– Назначение экспертизы – это конкретное следственное действие, порядок ее назначения четко предусмотренный Уголовно-процессуальным кодексом.

Это не прихоть генерального прокурора, следователя или иного процессуального лица. Это требование закона. В законе сказано, при каких обстоятельствах может быть назначена дополнительная экспертиза. На сегодняшний день у следственной бригады нет оснований для проведения такой экспертизы. Всего судебно-медицинских экспертиз было две. Первая и дополнительная генно-типоскопическая экспертиза. Потом была вторая с участием российских экспертов. И с участием американских экспертов, как с министерства обороны, так и с ФБР. Все вопросы, которые интересовали следствие, мы выяснили во время проведения этих экспертиз. В судебно-медицинской экспертизе нас интересовали причина смерти и время наступления смерти. Наши эксперты дали ответ, что причину смерти в связи с сильным гнилостным состоянием установить невозможно. Эксперт, который проводил разрез тела, тоже написал, что причину смерти установить невозможно, и дату смерти он определял примерно в 2-3 месяца. Это подтвердила и судебно-медицинская экспертиза, которую проводило Главное судебно-медицинское бюро Украины. Главным для нас было то, что время наступления смерти и время исчезновения Георгия Гонгадзе совпадают.

Не менее важным было доказать, является ли это тело телом Георгия Гонгадзе. Исходя из материалов уголовного дела, он мог стать жертвой преступления. И потому уже с февраля мы вели дело не по факту исчезновения Георгия Гонгадзе, а по факту убийства. Мы работаем уже с февраля месяца полным ходом по раскрытию преступления, а не установлению лица. Я понимаю, зачем опять поднимается вопрос об экспертизе: так как возникла информация, что это уже не тело Георгия Гонгадзе. К сожалению, мы достоверно установили, что это тело Гонадзе.

– А вы не проверяли информацию Сергея Головатого о возможности двойного убийства?

– Это все фантазии. К чему сводится сегодня позиция Сергея Головатого? Вы знаете, при каких обстоятельствах появились образцы таращанского тела? Их доставили в Германию и там была проведена так назваемая независимая экспертиза. Но экспертиза имеет четко регламентированный порядок. Начиная с изъятия образцов. Если только изъятие образцов проведено с нарушением требований процессуального кодекса, суд никогда этой экспертизы не примет во внимание. Дальше, экспертизу могут назначать только следственные, прокурорские органы или суд. Экспертизу может проводить только человек, который имеет соответствующий опыт, лицензию. Он должен дать подписку, что предупрежден об уголовной ответственности за сокрытие или подтасовку результатов. Целый порядок. И сама экспертиза, если она проводится после следственных экспертиз, должна быть либо повторной, либо дополнительной. Это также должно определять следствие. Про изъятие этих образцов, про их упаковку, про то, каким образом они направлялись на экспертизу, неизвестно никому. Мы хотим отправить ходатайство в Германию, чтобы нам дали возможность допросить тех экспертов и изъять у них образцы, предоставленные им украинской стороной.

– Сколько времени в таком случае может пребывать труп в морге, если мать не соглашается хоронить его без еще одной экспертизы, а вы не собираетесь ее проводить?

– Законная сторона состоит в том, что от следователя, от прокурора не зависит продолжительность пребывания тела в стенах медицинского морга. Когда мы получили ответы на интересующие следствие вопросы, мы предложили матери и жене Гонгадзе забрать тело. К тому же они сами настаивали на этом. Но затем изменили свою позицию. После этого к нам пришло обращение судебно-медицинского морга о том, что по инструкции о порядке проведения судебно-медицинских исследований, если родственники отказываются забрать тело, то оно может быть захоронено за счет местного государственного бюджета. Мы ответили, что не возражаем против выдачи тела матери Гонгадзе и для его погребения. Спустя какое-то время, судебно-медицинский морг заявил, что, если мы настаиваем, чтобы тело не выдавали, они будут держать его, сколько угодно. И на сегодняшний день мы дважды или трижды писали в судебно-медицинский морг о том, что все исследования, которые можно было провести, проведены.