Поддержать
У Сил обороны Украины на вооружении десятки, если не сотни разных разведывательных БПЛА, значительную часть которых составляют дроны оперативно-тактического уровня. Эти системы используются для разведки в тылу врага, на больших дистанциях от линии фронта. Часть из них официально кодифицированы Минобороны, и их покупают по госзаказу. Другую часть покупают исключительно волонтеры, их используют в намного меньшем количестве.
Есть сразу несколько критериев, которыми руководствуются пилоты дронов, желая получить те или иные беспилотники то ли от волонтеров, то ли от государственного поставщика. Здесь и качество и разрешающая способность камеры, и время автономного полета, и устойчивость к вражескому РЭБ, и незаметность для вражеских средств ПВО. Можно констатировать, что нет системы, которая равно удовлетворяла бы все запросы и была панацеей от всех болезней. Однако есть отечественные беспилотники, которые ощутимо приблизились к идеалу, нужному для выполнения оперативно-тактических задач на поле боя.
Чтобы подтвердить этот тезис, корреспондент ZN.UA побывал на предприятии компании Skyeton, где ознакомился с производственной линией БПЛА Raybird, пообщался с директором компании Романом Княженко, а также получил комментарий от военных, которые применяют эти дроны на поле боя.
В цеху сборки дронов немноголюдно, но шумно. Около десяти работников на своих местах занимаются всеми ступенями мелкоузловой сборки: здесь собирают детали планера, крылья и носовую часть, а также оснащают катапульты, которые используются для запуска Raybird.
«Сейчас в мире есть буквально несколько компаний, которые могут изготовить БПЛА размеров Raybird, который будет держаться в воздухе более 20 часов. Мы работаем над тем, чтобы сделать систему максимально автономной. К тому же мы наладили сотрудничество с нашими пользователями, чтобы получать от них обратную связь и уже через несколько недель внедрять обновления в изготовление наших дронов. То есть серийный продукт постоянно эволюционирует», — рассказывает исполнительный директор компании Роман Княженко.
Директор рассказывает, что разработка его компании — это своеобразный конструктор, состоящий из запчастей, которые могут запрашивать сами военные. К примеру, цена камеры может отличаться в несколько раз, в зависимости от производителя, разрешающей способности и наличия лазерного целеуказания.
Впрочем, как стало известно из наших источников, государственный заказ на эти БПЛА предполагает поставку дронов далеко не в лучшей из возможных комплектаций. При этом цена одной системы, состоящей из двух дронов и пункта управления, по состоянию на лето 2023 реку составляла около 50 млн грн.
Эта цена достаточно высока, даже для полного разведывательного комплекса оперативно-тактического уровня. Однако сам производитель объясняет такую цену тактико-техническими характеристиками, которые и отличают этот дрон от «коллег по цеху». К примеру, похожий по классу разведывательный комплекс PD-2 от компании Ukrspecsystems в том же 2023 году контрактовался Минобороны по 31 млн грн за единицу, что более чем в полтора раза дешевле. Однако среди госзаказа за 2023 год есть и более дорогие образцы БПЛА ОТР, к примеру, Рengvin С-МК2, который покупали почти по 70 млн гривен за комплекс.
«В этом году из-за недостаточного количества заказов мы потеряли минимум 20% производственных возможностей. Конечно, нам заказывают, но если все будет идти так, как сейчас, то в следующем году у нас будет уже 50% провисания нашего производства», — говорит Княженко.
Директор констатирует, что одна из главных причин такой статистики — невозможность экспортировать военные товары в другие страны, где можно продавать свои изделия по другим ценам и в другой конкурентной среде.
«Мы могли бы легко изготовлять на 50% больше дронов, если бы у нас было достаточное финансирование», — подводит итог Княженко.
К сожалению, от недостаточного финансирования страдает не только Skyeton, но и другие производители дронов, бронеавтомобилей, стрелкового оружия и другого оборонительного оборудования в Украине. У предприятий есть потенциал производить намного больше техники, чем на данный момент может заказать государство.
«В прошлом году украинский ОПК изготовил продукции на 3 млрд долл. В этом году наши годовые производственные возможности составляют 20 млрд долл. Но бюджет не может полностью покрыть эти затраты», — сказал недавно министр по вопросам стратегических отраслей промышленности Украины Герман Сметанин.
Путей для преодоления этой проблемы мало, но они есть. Недавно президент Зеленский заявил, что возможно отменят запрет на экспорт вооружения, но только для стран НАТО. Также вчера стало известно, что скандинавские страны согласились напрямую финансировать украинский ВПК, как раньше это сделала Дания.
Но пока инвестиций на уровне государства нет, компании-производители должны привлекать их своими силами. К примеру, у Skyeton есть частные инвесторы из нескольких стран НАТО, среди которых британский бизнес.
Корреспондент ZN.UA поговорил о запрете экспорта оружия с источником в одной из ведущих структур украинского ВПК и не под запись услышал подобное беспокойство, которое высказывают и представители гражданского общества и волонтеров.
«Запреты — это всегда плохо для развития, поэтому их нужно вводить очень ограничено во времени и просчитано. Сейчас смысла в запрете нет. В начале войны это имело смысл для моментальной мобилизации ресурсов, а сейчас же нужна просто правильная система, которая будет позволять украинским оружейникам строить международное сотрудничество и захватывать другие рынки. Это можно качественно отрегулировать», — говорит представитель ВПК, пожелавший остаться анонимным.
На вопрос об инвестициях в наш ВПК из-за рубежа получаем подобный ответ: такое решение может быть лишь временным, но никак не системным. Ведь сам запрет экспорта наносит значительно больший вред, чем нехватка средств.
Несомненно, в случае открытия экспорта, не одна и не две страны НАТО были бы заинтересованы в покупке украинских БПЛА. Основное преимущество наших дронов ОТР по сравнению с европейскими и американскими — это мгновенная проверка их на поле боя, быстрое устранение проблем, модернизация и возможность собирать «конструктор» из необходимых конечному пользователю запчастей.
В частности, Raybird заточен под выполнение сразу нескольких задач на поле боя: фронтовую и глубинную разведку, оцифровку пространства, позиционирование, составление 3D карты и корректировку огня. Безусловно, разные задачи требуют разного оснащения БПЛА: камер с высокой разрешающей способностью, радара, наличия лазерного целеуказания и прочего.
ZN.UA также удалось пообщаться с военными, которые непосредственно используют эти дроны на поле боя, чтобы узнать о реальных характеристиках и особенностях применения этого изделия.
«Я работаю с такими БПЛА около двух лет. Главный плюс — это автономность работы. При обычных условиях Raybird работает в воздухе 12 часов. Он может летать и больше 24 часов, но обычно наши задачи не требуют такого длительного полета. Если другие БПЛА отрабатывают по три-четыре часа и садятся, то Raybird может выполнять задание в четыре раза дольше», — рассказывает Валерий, военный, который применяет эти дроны на Курском направлении.
Среди задач, которые выполняют Raybird здесь, — прикрытие позиций Сил обороны от штурмов, подхода колонн, артиллерии, просматривание посадок на предмет высадки военных.
«У этого БПЛА очень хорошая камера, которая может очень качественно показывать местность. Это не дрон, который покажет вам лицо россиянина, на которого сбрасывают гранату, но он видит технику и скопление противника на очень большой дальности. К примеру, систему ПВО «Панцирь-С1» Raybird видит с сорока километров», — добавляет Валерий.
Также во время Курской операции эти дроны использовали для корректировки ударов по мостам и переправам врага через реку Сейм. Кадры этого процесса эксклюзивно получило ZN.UA.
Наше издание получило и другие эксклюзивные кадры использования дронов Raybird. На одном из них видно, как дрон уклоняется от огня российской системы ПВО «Тор».
«Это еще одна сильная сторона Raybird. У нас была ситуация, когда по одному дрону пытались вести огонь сразу «Оса» и «Тор», но ни одна ракета не попала в БПЛА, благодаря некоторым его особенностям», — добавляет Валерий, не уточняя, что именно помогает дрону противостоять ПВО.
На других эксклюзивно полученных ZN.UA кадрах видно применение Raybird для одной из основных целей — глубинной разведки. На этих фото в объективе камеры дрона видно Курскую АЭС в первые дни операции на территории России. Дрон смог подлететь к атомной станции и «срисовать» ее на предмет скопления там противника, а потом неповрежденным вернуться назад.
Из открытых источников известно о минимум четырех утраченных во время войны дронах Raybird. При этом потеря одного из них геолокацирована: дрон долетел до пгт Новодеревянковская в Краснодарском крае России. Для понимания, эта точка находится более чем за 300 километров от ближайшей подконтрольной ВСУ точки Украины.
Бесспорно, не может быть разведывательного БПЛА, который показывал бы стопроцентный результат применения при разных условиях и особенностях использования. Однако украинский ВПК показывает, что мы можем создавать действительно качественные и конкурентные дроны оперативно-тактического уровня и постоянно их совершенствовать.
Можно констатировать, что при наличии достаточного финансирования с привлечением иностранных инвестиций и открытием экспорта для нашего ВПК украинская оборонная промышленность сможет чуть ли не полностью обеспечить Силы обороны «глазами» для обнаружения врага на земле, на воде и в небе.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google