Цивилизация "Это"

Я боюсь, что обязательно настанет день, когда технологии превзойдут простое человеческое общение. И мир получит поколение идиотов.

Альберт Эйнштейн

Мощный порыв ветра буквально разорвал мне куртку, и тут же одна из пуговиц больно ударила по пальцам правой руки, которой я хотел застегнуть "штормовку".

Я спускаюсь с перевала в долину.

В Карпатах уже глубокая осень - без намеков, без сомнений. Холодно. Вуйко говорил, что ночью падал мокрый снег.

Дорогой меня радует одно обстоятельство. Под ногами грязь, вокруг мгла, донимает порывистый ветер. Он проникает за воротник, под джинсы, в карманы, от него нигде нет спасения. В городе это уже давно заставило бы меня искать какое-то прибежище и постоянно нарекать на непогоду, а здесь я бодро шагаю в долину, хотя и знаю, что путь неблизкий. Может, все эти чудеса от горячего чая, которым напоил меня на дорогу Дезийдерий Васильевич?..

Воспоминание о чае вернуло к беседе с вуйком.

В жилище Дезийдерия Васильевича было тепло, пахло травами, грибами, которые он как раз сушил, и медом, которым меня угощал. Меланхолия потоками тепла от печи, растекалась по комнате, и я опрометчиво пошутил: "Вуйко, а почему вы не держите пасеку?".

Дезийдерий Васильевич стал сосредоточенным. Он прочитал мое настроение. Поэтому я услышал не честный ответ, который вуйко уже не раз давал на этот вопрос, а экспромт: "Я хотел заниматься этим хорошим делом, и не раз". Замолчал... Пауза совершенно меня заинтриговала. Я уже начал выдумывать свои версии объяснения, чтобы опередить его с ответом. Он именно этого и ожидал, только я не распознал.

"Дело в том, - сказал вуйко, - что смолоду мне было не до того. А в старости уже память не та". "А при чем тут память?" - спросил я и понял, что попался на насмешки вуйка.

"Начинаю забывать имена пчел, путаю их, а они за это нарекают на меня", - уже открыто смеялся старик. Я тоже засмеялся и понял, что сегодня уже не услышу истории взаимоотношений Дезийдерия Васильевича и пчел.

Чтобы как-то скрыть неловкость, решил подхватить предложенную тему: "Да что вам, вуйко, жаловаться! Вот я накануне также попал в переплет". И начал рассказывать, как в Черновцах пригласил компьютерного мастера, своего бывшего студента. На вопрос, в чем проблема, я не ответил, поскольку не знал, как сформулировать, а показал: "включаю "Это", жду, пока появится "Это", нажимаю "Это", выскакивает "Это", а "Это" не загорается!".

Действие вышло таким динамичным и экспрессивным, что я расхохотался, всячески апеллируя к Дезийдерию Васильевичу - дескать, вот видите, вуйко, я тоже забываю, и у меня тоже плохая память, так что вам и подавно грех жаловаться.

Но Дезийдерий Васильевич был сосредоточен и удивительно серьезен. Мой спектакль произвел на него неожиданное для меня впечатление. Он сухо и с горечью сказал: "Это совсем не то. Ты ничего не забываешь, ты просто не знаешь, что оно такое. Не знаешь, как назвать свои действия".

Я растерянно замолчал, ошеломленный правдой, которая открылась мне в словах вуйка. А потом долго рассказывал ему, что боюсь покупать приборы с пультами, ибо это будет означать изучение предлинной инструкции. И вообще подозреваю, что люди уже читают не книги, а лишь эти буклеты-установки. А еще они читают "эти" штучки, с помощью которых пополняют счета. А еще...

Вздохнув, Дезийдерий Васильевич прервал мой нескончаемый перечень: "Вы уже не можете назвать то, что делаете".

Спускаюсь по перевалу. Настроение портится. Я в который раз вспоминаю детали нашего разговора, и они формируют горький вывод: наша жизнь потеряла название, мы - цивилизация "Это".

Банка с медом, которую передал вуйко Дезьо для Леси, сильно бьет меня в колено. Но я не чувствую боли, потому что представляю себе, как в вечернем тумане, среди мокрого леса с перевала в долину спускается баночка с медом, а меня - нет: поскольку баночка с медом есть, а я - "Это", без названия.

По спине побежали мурашки, и я сразу услышал шум ветра и первые капли дождя.

В Выжнице сажусь в автобус на Черновцы, пристраиваю на коленях баночку, слушаю разговоры пассажиров по мобилкам. Какое-то чудо - баночка оказалась теплой!.. И я вспоминаю слова вуйка Дезя, которые он мне сказал, передавая мед: "Зачем вы выдумываете новые машины, мобильные устройства, компьютеры, пишете и изучаете инструкции к ним, если при этом забываете названия цветов?".

Уже здесь, в тепле автобуса, я вдруг ощущаю, что у меня болят пальцы, вспоминаю, что это на перевале мне их побил ветер пуговицами расстегнутой куртки.

В кармане зазвонил то ли телефон, то ли фотоаппарат, то ли записная книжка - "Это". И я возвращаюсь к реальности.

Или ухожу от нее?

Я поправляю баночку с медом, вспоминаю горькое наблюдение вуйка относительно названий цветов и начинаю понимать: трагедия современной цивилизации заключается в том, что "замысел человека" восстал против "замысла относительно человека".

Человек, которого "Бог создал по своему подобию, но разрешил ему быть собой", разорвал эти две свои ипостаси и больше их не координирует. Это и есть издевка нашего дня.

Мы перестаем общаться между собой. Мы общаемся с устройствами. В таких взаимоотношениях исчезает доверие. Какое может быть доверие к телефону или фотоаппарату? Оно - суррогатное. А это уже необратимая потеря. Поскольку доверие - ценнейший актив человека и сообщества, благодаря которому последнее превращается в общество. Доверие - универсальная и вечная "валюта" людей. Любовь без доверия - это контракт!

Есть сущность Бога, непознаваемая для нас, и есть наше представление о сущности Бога, всегда ограниченное и отягощенное всяческими изъянами. Все конфликты, возникающие между людьми, - это конфликты вокруг изъянов нашего представления о сущности Бога. Но теперь это не просто конфликты между людьми, но и конфликты с самой сущностью Бога.

Автобус наконец отправляется. И когда меня перестает подбрасывать и болтать из стороны в сторону на дорожных колдобинах, я сознаю, что не могу понять, кто же движется: я - в автобусе или дед - на бугорочке, пасущий в дождь корову на длинной веревке.

"Это" в моем кармане затихает, и "моя веревка" - соединитель с цивилизацией - исчезает. Но надолго ли? И исчезает ли?

Так кто же из нас движется и куда?