ЗАКОНОДАТЕЛИ ХОТЕЛИ КАК ЛУЧШЕ, КАБМИН СДЕЛАЛ КАК ВСЕГДА

Метаморфозы, которые с благословения Кабинета министров уже произошли (и нет оснований думать, что еще не произойдут) в толковании статей закона «О научной и научно-технической деятельности», лишний раз подтверждают бессмертие этого постулата. Но сначала вернемся в памяти к тому периоду времени, когда создавался сам закон. Прежде всего следует отметить, что абсолютно все обстоятельства складывались более чем удачно: был сформирован первоклассный авторский коллектив, приближалась юбилейная дата основания Национальной академии наук, наконец, вечный и неизменный лидер наших власть имущих, их постоянный образец для подражания - Российская Федерация уже приняла закон «О науке и государственной научно-технической политике», помимо этого увидели свет указы президента Российской Федерации «О неотложных мерах по сохранению научно-технического потенциала», серия постановлений правительства Российской Федерации относительно льгот для российской науки, по созданию инновационных фондов, поддержки науки со стороны бизнеса и т.д.

Другими словами, для нашей, все время кого-то копирующей, власти на северных границах вырос целый букет прецедентов, что позволяло дать и своим разработчикам зеленый свет. Авторский коллектив, состоящий из ученых, представлявших практически всю сферу науки: юристы, социологи, политологи, экономисты, представители фундаментальных и прикладных наук, успешно справился с задачей разработки первой и последующих редакций закона «О научной и научно-технической деятельности». Закон был внесен на согласование в Кабинет министров и после принятия Верховной Радой в виде изменений к закону Украины «Об основах государственной политики в сфере науки и научно-технической деятельности» (в дальнейшем - Закон о науке) был подписан 1 декабря 1998 года Президентом Украины.

Если объективно анализировать содержание основных статей закона, то, наверное, даже недруги будут вынуждены признать, что впервые в истории Украины для науки была определена на законодательном уровне основная функция - быть определяющим фактором прогресса общества, повышения благосостояния его членов, их духовного и интеллектуального роста.

В законе нашли правовое выражение понятия научной и научно-технической деятельности, фундаментальной и прикладной науки, ученого и научного сотрудника, статуса субъектов научной и научно-технической деятельности, основных целей, направлений и принципов государственной политики в сфере науки, полномочий органов государственной власти в области управления и регулирования и, наконец, экономические, социальные и правовые гарантии как для самой науки, так и для лиц, которые работают в этой отрасли человеческой деятельности.

Концептуально во все редакции проекта, а в финале и в окончательный текст, были заложены и выдержаны требования безусловного соответствия каждой нормы Закона о науке Конституции Украины, его корреляция с другими уже принятыми законами и его сознательная ущербность по отношению к закону «О государственной службе». Если быть предельно лаконичным, то можно сказать: Закон о науке отличается от Закона о госслужбе тем, что первый - это закон об обязанностях, а второй - о правах.

Наверное, не следует, хотя и не представляет трудностей, более подробно сопоставлять два этих закона, дабы не получить упреков в заглядывании к соседу через забор. Отметим лишь, что на фоне той тщательности и заботливости, с которой сосед обустроил свой быт, даже изначальные запросы Закона о науке вряд ли можно было расценивать как чрезмерные и сопоставимые с Законом о госслужбе.

Но вернемся к хронологии событий. Еще в пору согласования Закона о науке с министерствами и ведомствами разработчиков настораживала относительная легкость, с которой шел этот процесс. Мы неоднократно возвращались к анализу тех немногочисленных норм о правах ученых с целью прогнозирования возможных мер и способов их блокирования со стороны государственных служащих, так как в искренность и добрые намерения последних уже давно никто не верит, а ученые разуверились раньше всех. Однако формулировки статей 23 и 24 Закона о науке, которыми и ограничивался более чем скромный объем прав ученых, находились в правовом поле Украины, четко коррелировались с Основным Законом и международным законодательством, а представить себе, что Кабинет министров не постесняется выйти за пределы всех вышеперечисленных документов, мы в то время просто не могли. Да и как можно было законопослушным людям, которыми во все времена были и остаются ученые, предположить, что Кабинет министров в своих трактовках Закона о науке беззастенчиво нарушит статью 8 Конституции, в которой сказано: «В Украине признается принцип верховенства права» или статью 9: «Действующие международные договоры... являются частью национального законодательства Украины» и, наконец, часть 3 статьи 22: «При принятии новых законов или внесении изменений к действующим законам не допускается сужения содержания и объема действующих прав и свобод». Диспозиция статей 23 и 24 Закона о науке основывалась на том, что заработную плату научных сотрудников составляют: должностной оклад, премии, надбавки за ученую степень и научные звания, стаж работы в сферах науки, другие надбавки, предусмотренные законодательством Украины. Законом также предусмотрено, что пенсии научным сотрудникам назначаются при достижении пенсионного возраста и при условии общего трудового стажа не менее 25 лет, из которых 20 лет должен составлять стаж работы научным сотрудником для мужчин, и 20 и 15 лет соответственно для женщин.

Законом было четко зафиксировано: «После выхода на пенсию научный сотрудник может быть принят на работу в научное учреждение по срочному трудовому договору (контракту)».

Таким образом, Закон о науке определил расчетную базу пенсии научного сотрудника (от заработной платы), условия выхода на пенсию для мужчин и женщин, работающих научными сотрудниками, а также их право на последующую работу. Причем право на последующую работу законодатель прописал именно в контексте 24-й статьи и после формулировок расчетной базы и норм расчета (80% от заработной платы при минимально необходимом стаже и до 90% - при стаже работы научным сотрудником 30 и более лет).

Все это - нормы прямого действия! Кабинету министров в соответствии с этим законом применительно к статье 24 надлежало определить единственное: перечень должностей научных сотрудников государственных научных учреждений и организаций, на которых распространяется право на получение пенсии и денежной помощи именно по Закону о науке.

Ничего более статья 24 Кабинету министров не поручала! Учитывая тот факт, что законодатель придавал статье 24 элемент обратной силы, а также финансово-экономическое положение государства, Кабинет министров получал своеобразный финансовый люфт в виде права определиться с порядком перерасчета пенсий, назначаемых в соответствии с духом и буквой Закона о науке для научных сотрудников, которые вышли на пенсию до принятия этого закона (и только для них).

Переходными положениями Закона о науке законодатель определил: Кабинету министров в двухмесячный срок привести в соответствие с принятым Законом о науке нормативно-правовые акты КМ. Именно в такой последовательности, а не наоборот: подчинить нормы прямого действия закона, а с ним и весь закон нормативным актам Кабмина! Оценка последующих действий правительства, если, конечно, исключить элементы преднамеренной злой воли, может быть сведена к комментариям известного московского политика, сделанным в иное время и по иному поводу: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Уже в постановлении от 27.05.99 г. №923 «О перечне должностей научных сотрудников...» появляются непредвиденные законом и ограничивающие полноту его действия новеллы о зачете в научный стаж работы ученого его деятельности только с момента присуждения ученой степени или звания, а также необходимость выхода на пенсию непосредственно с должности, предусмотренной перечнем.

Объективности ради отметим, что подобной нормы в законе не было и быть не могло, ввиду ее смысловой сомнительности. Для подтверждения этого тезиса приведем такой пример. Некто проработал в одном из институтов Национальной академии наук, скажем, 35 лет, защитил кандидатскую, затем докторскую диссертации, стал лауреатом нескольких премий, опубликовал 200 печатных работ, получил 50 авторских свидетельств на изобретения и за год до достижения пенсионного возраста перешел на другую работу.

Спрашивается: ученый он или нет? Ответ однозначен: конечно, ученый. Поэтому примат нормы, требующей непосредственного выхода на пенсию с должности, определенной постановлением Кабинета министров, над предшествующей деятельностью не может быть оценен иначе, чем бюрократический изыск.

Не составит особого труда установить, что сама норма была переписана нерадивым школяром из Закона о государственной службе. Возможно для Закона о госслужбе эта норма и уместна, так как исходит из факта присутствия в присутственном месте. Наверное, для клерков этого достаточно. Что же касается науки, то она всегда руководствовалась абсолютно иными критериями.

Одной из самых больших проблем государственного строительства в Украине, и это сказано без малейшего преувеличения, является стремление исполнительной власти к законотворчеству, невероятная жажда к трактованию и толкованию действующих законов из соображений удобств для самой исполнительной власти. Свойственно это для исполнительной власти всех уровней.

Например, в газете «Факты» от 3 июля заместитель начальника Главного управления социальной защиты населения Киевской горадминистрации Татьяна Костюренко «уточняет»: «...так называемая научная пенсия в соответствии с законом Украины «О научной и научно-технической деятельности» будет назначаться только неработающим пенсионерам».

Достойно сожаления, что чиновник, ответственный за социальную защиту, по-видимому, даже не заглядывал в закон, на который ссылается, ибо нет в законе не только соответствия высказыванию чиновника, но даже и какого-либо намека для подобной трактовки.

Если мы хотим в обозримом будущем увидеть пусть только проблески правового государства, в котором исполнительная власть исполняет законы, а не уклоняется от их исполнения, искажая при этом и дух, и букву нормативного акта, то трудно придумать и найти лучшее поле для начальной деятельности по приведению в соответствие духу и букве закона усилий и адекватных действий исполнительной власти, чем Закон о науке.

Какими бы, пусть даже самыми добрыми намерениями ни руководствовался Кабинет министров, принимая постановление от 27.05.99 г. №924 «О порядке перерасчета пенсий научным сотрудникам,.. которые вышли на пенсию до ввода в действие закона Украины «О научной и научно-технической деятельности» следует признать, что статья 4 этого постановления находится вне правового поля Украины и противоречит статье 24 Конституции: «Граждане имеют равные конституционные права...», статье 43: «Государство создает условия для полного осуществления гражданами права на труд, гарантирует равные возможности... по роду трудовой деятельности...» и, наконец, статье 64: «Конституционные права и свободы человека и гражданина не могут быть ограничены, кроме случаев, предусмотренных Конституцией». Безусловно, статья 4 постановления № 924 является собственным творчеством Кабинета министров, так как абсолютно не соответствует Закону о науке. Более того, сознательно или неосознанно, статья 4 вышеуказанного постановления прописана так, что позволяет неоднозначное юридическое толкование с расширительным по действию уклоном. По-видимому, именно такая редакция статьи и стала основанием для г-жи Т. Костюренко для более чем произвольного толкования самого Закона о науке.

Неужели не понятно, что это - правовой нигилизм (получать научную пенсию без права заниматься наукой) и просто нонсенс (заниматься наукой, но получать пенсию на так называемых общих основаниях)? Как очень давно сформулировал восточный мудрец: «Если это - плов, то где же кошка, если это - кошка, где же плов?» Но и это еще не предел изобретательности Кабмина.

Уникальным является пункт 5 постановления №924, который гласит: «До уточнения показателей Госбюджета Украины на 1999 год направление средств Пенсионному фонду осуществить за счет ассигнований, предусмотренных в Госбюджете Украины на 1999 год на фундаментальные научные исследования...»

В переводе с административного на общечеловеческий язык это означает сокращение финансирования науки на 15 млн. грн., а вот будет ли эта сумма действительно реализована на выплату пенсий ученым - то великая тайна есть. С большой долей вероятности в правильности прогноза можно утверждать: не будет. Не будет реализована по двум основным причинам: во-первых, настоящий ученый - это образ жизни и мышления, без работы он обходиться не сможет; во-вторых, сокращение Кабмином расчетной базы для начисления пенсии и запрет на работу по договору (контракту) делает статус ученого-пенсионера экономически непривлекательным.

В связи с тем, что постановление Кабинета министров №924 не содержит указаний относительно того, что будет с остатками средств, адресованных на выплату пенсий научным сотрудникам, в случае неполного расходования по назначению напрашивается вывод о том, что без малого 15 млн. грн. будут сняты со статьи Госбюджета, предназначенной для финансирования фундаментальной науки, и никогда туда не вернутся.

Анализируя действия исполнительной власти по реализации некоторых норм Закона о науке в который раз убеждаешься в правоте великого постулата: «нам не дано предугадать, чем слово наше отзовется». Но время предугадывать пришло...