СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА

Иногда друзья и коллеги сравнивают Рауля Кано с принцем из сказки о спящей красавице. Кано, профессор микробиологии Калифорнийского политехнического университета, — человек скромный, но сравнением очень доволен. По крайней мере оно корректное с научной точки зрения, говорит он. Когда местная газета сообщила, что доктору Кано удалось оживить мертвый организм это было еще до публикации его статьи в журнале «Science»), он не поленился и написал в газету опровержение. Пусть никто у нас в Сан-Луисе Обиспо, где почти все друг друга знают, — пусть тут никто не воображает, что Кано имеет дело с чудесами. Чудеса не по его части. Не оживил, а разбудил! И не мертвый организм, а спящий!

Красавицу, которую разбудил Рауль Кано, зовут Бациллус сферикус, и проспала она ни много, ни мало, а 30 миллионов лет. Спала, можно сказать, с самого олигоцена. Так что пробуждение этой бактерии можно все-таки считать чудом, что бы там Кано ни говорил. Разве легко было ее разбудить после столь длительной спячки? Да и найти ее убежище тоже было не простым делом. Но лиха беда начало. Отыскав дорогу в сонное царство и отшлифовав технику пробуждения, Кано вернул к активной жизни уже более сотни тридцатимиллионолетних красавиц и приучает их теперь трудиться во славу медицины. Это ли не чудеса!

Сонное царство находится в осадочных породах, сформировавшихся в те же далекие времена, когда погрузилась в спячку Бациллус сферикус. В этих породах добывают янтарь, который, как обычно, идет в основном на украшения. Среди любителей особенно ценятся брошки или бусины, в которые замурована какая-нибудь мушка, жучок или лягушачья лапка. Попадают они в янтарь, когда он еще не отвердел и не полимеризовался, а был жидкой и вязкой смолой, только-только вытекшей из ели или сосны. Вот так же в один прекрасный день не смогла вырваться из смоляного капкана нежалящая пчела из семейства Пролебейя доминикана. Прилетела за смолой для сот и попалась. Произошел этот несчастный случай в олигоценовую эпоху на территории нынешней Доминиканской республики, а два года назад янтарь с пчелкой самолично нашел профессор Кано, решивший провести отпуск за поисками подобных сокровищ.

Янтарь с вкраплениями из бывшей мелкой живности ученые ценят не меньше, чем любители драгоценностей. Они называют его окном в прошлое — в далекое прошлое Земли.

Как-то в лабораторию, где Кано вместе со своим коллегой Джорджем Пойнаром извлекал из янтаря какого-то доисторического комарика, заглянул приятель Пойнара писатель Майкл Кричтон. Ученые рассказали ему, что собираются изучить комариную ДНК. У Кричтона разыгралось воображение, и он написал научно-фантастический роман «Юрский парк» (или «Парк Юрского периода»), из которого потом был сделан сценарий всем известного фильма.

Доктора Кано интересовала не сама пчела и не ее ДНК, а содержимое ее желудка, в котором должна была скрываться бактерия. У всех в желудках скрываются бактерии. Получалось, как в другой сказке, которую Кано никогда не слыхал, но зато помним мы: в тропической Доминиканской республике есть осадочные породы, в породах лежит чуден камень янтарь, в янтаре пчела, а в пчелином желудке — нет, не Кощеева смерть, а живая бактерия. И не только абсолютно безвредная, но скорее всего весьма и весьма полезная. Живая же она потому, что живучая. Фрагменты генетического материала, вроде ДНК, еще могут, законсервировавшись на каком-нибудь внезапном морозе, дотянуть из глубины веков до наших дней в целости и сохранности, но целый организм не дотянет. Нехватка пищи, чрезмерный мороз или адская жара, недостаток кислорода или, наоборот, его избыток, нападение микроорганизмов — что-нибудь да нанесет ему смертельный удар. Слишком уж он сложен и уязвим.

А бактерия неуязвима. Если она вдруг попадет в опасные, но не смертельные условия, она вмиг окружат себя плотными слоями белка, выключит обмен веществ и начнет превращаться в спору, которая не боится ни жары, ни холода, ни потери влаги — ничего! Сухая пылинка, которая может проспать сотни, тысячи лет. Потом ее можно взять, положить в питательный раствор, она наполнится соками и снова превратится в бактерию. Такие опыты проделывались много раз.

Сухую бактериальную спору и нашел доктор Кано в пчелином желудке. И вырастил из нее в своей лаборатории бактерию. Потом были еще пчелы, и еще бактерии, спавшие беспробудным сном в Гватемале и Мексике, чтобы проснуться в калифорнийском городке Сан-Луисе Обиспо. А потом в другом городке, в Сан-Карлосе, неподалеку от Сан-Франциско, Рауль Кано основал фирму по производству фармацевтической продукции из древних бактерий.

За последние десятилетия болезнетворные микробы и вирусы приобрели иммунитет против многих антибиотиков. В рядах традиционных антибиотиков образовалась брешь. Ее- то, считает Кано, и заполнят новые антибиотики, с которыми носители болезней не встречались никогда, а если и встречались, то за 30 миллионов лет успели их забыть.

В отличие от двух японских ученых, которые в прошлом году тоже нашли в янтаре споры эпохи олигоцена, но сами в это не поверили и признали, что споры могли быть занесены в янтарь во время эксперимента, — Кано полностью исключает загрязнение. Янтарь вскрывали в наистерильнейших условиях, а пчелиные желудки — тем паче. Во всех случаях рядом вскрывался контрольный янтарь, без пчелы, из него брали пылинки, помещали в культуру, где споры должны были превращаться в бактерии, но никаких превращений не происходило. Не было пчел — не было и бактерий.

Не согласен Кано и с тем, что древний Бациллус — двойник сегодняшнего. Выпускница Политехнического университета Моника Боруцкая, работавшая в лаборатории Кано, обнаружила небольшую, но очень важную разницу между ДНК обеих бактерий. Разница эта — результат эволюционных изменений, произошедших с Бациллусом за 30 миллионов лет. Скептики разницу признали, но сочли ее обыкновенной вариацией между индивидуальными бактериями одной эпохи. Кано доказал, что это не так.

Самым серьезным оппонентом доктора Кано был его бывший коллега Сванте Паабо, работающий сегодня в Мюнхенском университете. Паабо не верил, что спора может просуществовать 30 миллионов лет и возродиться потом к активной жизни. Слишком уж долго! Но вера и неверие одно, а знание — другое. Вместе с Джеффри Бэда, сотрудником Института океанографии из Сан-Диего, они решили проверить «биологическое содержимое» многих кусочков янтаря на очень важный показатель. Белки, из которых состоят живые организмы, сложены из аминокислот. Аминокислоты бывают двух типов. Молекулы одних поворачивают плоскость поляризованного света в левую сторону, молекулы других — в правую. Жизнь в основном опирается на левосторонние аминокислоты. Когда же организм умирает и начинается гниение и распад, левосторонние аминокислоты постепенно уступают правосторонним. Ничего подобного Паабо и Бэда не обнаружили в спорах, которые они сами со всеми возможными предосторожностями извлекли из янтаря. Молекулы всех спор оказались левосторонними. Бактерии были живые!