О НАУКЕ, КУЛЬТУРЕ И ХАЛТУРЕ, ИЛИ АНАТОМИЯ ЗАЩИТЫ ОДНОЙ ДОКТОРСКОЙ ДИССЕРТАЦИИ

Проблемы общественных наук, затронутые в статье профессора В. Яцкова «Ученый и власть - близнецы-братья?» («ЗН», № 14, 2002 г.), имеют глубокие мировоззренческие корни и грозят обществу катастрофическими последствиями.

В статье В. Яцкова рассмотрены аспекты «остепенения» верхних эшелонов власти. Но, как известно, рыба гниет с головы, а затем начинает гнить то, что ближе всего расположено к голове. Блестящим подтверждением этой народной мудрости, применительно к проблемам «остепенения» власть имущих, явилась защита 26.04.2002 г. докторской диссертации ректором Харьковской государственной академии культуры Василием Шейко в Харьковском национальном университете им. В.Каразина. По рангу ректорская должность не может рассматриваться на равных с депутатским мандатом Верховной Рады, министерскими портфелями или креслами губернатора и мэра города областного значения. Однако «анатомия» защиты совершенно аналогична. А это говорит о том, что В. Яцков как ученый выявил типичные для современного общества схемы, которыми можно, как «шаблоном», пользоваться при анализе аналогичных явлений.

К примеру, в статье говорится, что «у некоторых власть имущих — директоров НИИ, заведующих отделами или лабораториями — количество публикаций не поддается объяснению с позиции здравого смысла». У В. Шейко только за 2001 год вышло 24 публикации объемом до 140 печатных листов! Всего в документах значится 250 публикаций объемом 500 печатных листов! Не нужно обладать большим аналитическим умом, чтобы понять происхождение этих работ, достаточно посмотреть на соавторство. Скажем, никого в Академии культуры и за ее пределами не удивит выход в свет учебного пособия по информатике под авторством Асеева, но причем здесь В. Шейко, у которого в кабинете даже нет компьютера? Это напоминает анекдот про нового русского, для которого «коврик для мышки» равнозначен «тапочкам для таракана». Однако в соавторстве выходит три учебных пособия объемом около 60 печатных листов, причем в одном случае фамилия Шейко стоит на первом месте, что наводит на мысль о применении стандартного приема, получившего название «подвинуться» (это когда настоящий автор, для того чтобы иметь возможность опубликоваться, «подвигается», уступая место слева власть имущему). То же можно сказать и о других соавторах, с которыми В. Шейко «работал» последние четыре года. Естественно, пособия авторов, которые не «подвинулись», попросту отодвигаются, независимо от их актуальности для обеспечения учебного процесса. Поражает «всеядность» ректора, так как солидная часть этих «подвинутых» работ к теме диссертации не имеет никакого отношения. А все потому, что «в роли оценочных показателей труда ученого у нас выступает не качество, а количество публикаций», как отмечает В. Яцков, «хотя все понимают, что публикация публикации рознь».

Анализ 500 печатных листов на предмет качества при таком обилии тем — занятие весьма утомительное и неблагодарное. Ограничимся анализом диссертации, тем более что эти публикации большей частью «проталкивались» во имя ее защиты. Поскольку тема исследования «Историко-культурологические концепции цивилизационной эволюции в период глобализма (конец XIX — начало XXI в.)» затрагивает такие основополагающие философско-культурологические дефиниции, как «культура» и «цивилизация», то следовало ожидать, что соискатель в первую очередь определится с этими понятиями. Нет, В.Шейко ничтоже сумняшеся сообщает, что ни эти понятия, ни термин «формация» не определены в научной литературе. А он не решается дать своего определения и не берет на себя труд присоединиться к чьему-либо мнению. В таком случае, что же он исследует?

В своем отзыве я указал и доказал, что тема диссертации в таком виде не должна была утверждаться, что она не имеет ни научной новизны, ни практической значимости, что цели и задачи исследования не выдерживают никакой критики. Кроме того, соискатель путает понятия «метод» и «методология». Посвящая целый раздел диссертации методологии, он говорит только о методах. И на защите, отвечая на вопрос о методологии исследования, В. Шейко снова-таки говорил о методах. Но, несмотря на это, решение было единогласным! Как говорится, ни одного черного шара! Здесь всплывают сразу три аспекта — профессиональный, технологический и нравственный.

Что касается технологической стороны защиты, то она показала не только отсутствие каких бы то ни было научных и моральных качеств соискателя, но и огромные недостатки самой системы защиты — ни официальные оппоненты, ни ведущая кафедра, ни ведущая организация (Институт истории Украины НАНУ, отдел истории культуры украинского народа) не смогли определить, что сама тема диссертации не выдерживает никакой критики. Что этому способствовало — то, что «Вася — свой парень» (нравственная сторона), или низкий научный уровень оппонентов (профессиональная сторона)? Однако теперь следует ожидать, что все их усилия будут направлены на защиту «чести мундира» и возражения в мой адрес (как возмутителя спокойствия) будут строиться по схеме «а ты кто такой?». И это уже прозвучало на защите, когда соискатель не стал отвечать на мои замечания в отзыве, ограничившись фразой о том, что содержимое отзыва не что иное, как «багно», в то время как другие отзывы — это «зоряне небо». Специализированный совет, видимо, разделяет такое поэтическое сравнение, так как единодушно проголосовал «за».

Если отбросить «поэтическую» сторону защиты, то она обнажила все-таки и профессиональные проблемы общественных наук. То, что наука об обществе стала еще большей служанкой власти, очень метко подметил В.Яцков, но это субъективная сторона. Объективной стороной в этом процессе служит мировоззренческий кризис. Вот он-то и обусловливает методологическую беспомощность ученых-обществоведов. Вот потому-то и не мог сказать ничего вразумительного по вопросу методологии исследования В. Шейко, вот потому-то и существует сегодня более 400 определений «культуры». И получается, что существует культурология, существуют культурологи, а никто не знает, что же это такое — «культура»? И не знают не только у нас, но и во всем мире! И не знают не только сейчас, но никогда не знали! Почти в таком же незавидном положении оказываются политология, социология и другие науки. И тут я вынужден не согласиться с В.Яцковым по поводу того, что «по ряду направлений социальных и гуманитарных наук мы стали терять темп, отставая от мирового уровня». С точки зрения мировоззренческого (и, естественно, методологического) кризиса мы с «ними» наравне. Этот кризис привел к возникновению своего рода «научного релятивизма», к отрицанию методологической роли философии, которую А. Дюма очень метко охарактеризовал как «сочетание приобретенных знаний и высокого ума, применяющего их». По А.Дюма, «есть знающие и есть ученые, — одних создает память, других — философия». Мировоззренческий кризис затронул в первую очередь философию, так как она является теоретическим ядром мировоззрения. Философию сегодня фактически заменили историей философии. Отсутствие «итогового» определения культуры — следствие кризиса философии, так как еще советский философ Г.Ойзерман справедливо заметил, что «глубина философского осмысления феномена культура в определенной мере показывает уровень развития самой философии».

И вот на сцену истории вместо «ученых» вышли «знающие». Первыми забили тревогу в 80-е гг. теперь уже прошлого века искусствоведы, когда возникла тенденция «искусствографии» и в исследованиях стало заметно старание отвести от себя подозрение в глобальном теоретизировании и оценочности. Постепенно она стала доминировать и в других общественных науках, что привело к господству описательных (дескриптивных) методов. Ярким примером этого служит и диссертация В. Шейко, наглядно демонстрируя наукообразие, граничащее с халтурой.