САНКЦИЯ НА БЛИЗОСТЬ

Лед тронулся еще в феврале 1992 года, когда тогдашний американский посол в Москве Роберт Страусс сообщил, что его подчиненным будет наконец позволено встречаться с туземцами один на один, а посольство после шестилетнего перерыва начнет брать их на работу. «Мы не собираемся пренебрегать безопасностью, — заявил посол, — но многие из этих правил были бессмысленными. Новые правила будут более прогрессивными, более просвещенными. Это важный шаг вперед».

Решение позволить сотрудникам посольства более свободно обращаться с россиянами было принято в связи с развалом Советского Союза и концом коммунизма. Оно, тем не менее, содержало одно изъятие: персоналу посольства по-прежнему запрещались романы с местными жителями. Запрет распространялся лишь на посольство в Москве, но не на новые дипломатические представительства США в столицах других бывших союзных республик (посольства в Прибалтике были открыты еще в 1991 году, а к моменту объявления Страусса они открылись также в Казахстане, Киргизии, Белоруссии, Украине и Армении). Посольства в других столицах квалифицировались как «несекретные» и создавались без контингента морской пехоты в качестве охраны. Госдепартамент заключил, что новые государства вряд ли будут активно шпионить против американских посольств, и поэтому разрешил своим сотрудникам любые контакты с местными жителями.

Однако в Москве даже в тогдашний медовый месяц между россиянами и американцами считалось, что посольство явится объектом какого-то внимания со стороны российской разведки, и Госдепартамент оставил в силе запрет на интимные отношения своих дипломатов с местными жителями. Сейчас снимается и этот запрет, хотя снова с оговорками: интимные отношения с россиянами по-прежнему запрещены американским военным, разведчикам и морским пехотинцам охраны.

Кто-нибудь сострит, что у российской контрразведки теперь появится простой способ выявления американских шпионов под посольской крышей: у кого нет романа с туземцами, тот, значит, работает в ЦРУ или в разведуправлении Пентагона. Остальным сотрудникам посольства позволяется теперь все, что угодно, при условии, что они незамедлительно исповедуются начальству о завязавшемся у них романе на стороне.

«Я думаю, что все считали эти правила глупыми, и пора уже их изменить», — заявил представитель посольства Майк Маклеллан.

Слухи о том, что американский посол Томас Пикеринг снимет запрет, ходили уже некоторое время, и вот наконец мечта сделалась реальностью, хотя, как говорилось выше, в посольском циркуляре содержится оговорка, что сотрудники, у которых складываются «романтические или интимные» отношения с местными гражданами, или которые начинают «сожительствовать» с оными, должны докладывать об этом службе безопасности посольства, или, если угодно, в его первый отдел.

Не распространяя новые послабления на морскую пехоту, Госдепартамент, возможно, руководствовался воспоминаниями о скандале 1986 года, когда двое охранников посольства были обвинены в предосудительной связи с московскими femmes fatales и в том, что по их наущению пустили в секретные посольские помещения сотрудников КГБ.

Пикеринговское нововведение вызывает известные сомнения. Во-первых, страшно подумать, какое пагубное действие на нравственные устои наивных американских дипломатов могут произвести нестесненные половые контакты с видавшими виды московскими гризетками. Во-вторых, эти контакты либерализуются, казалось бы, в неудачный момент американо-российских отношений, чья порча была зримо подтверждена во время последнего саммита ущемлениями, которым постоянно подвергалась свита Билла Клинтона в Москве.

Корреспондент «Вашингтон пост» Энн Деврой сообщала в те дни из Москвы, что ельцинская служба безопасности на каждом шагу осложняла жизнь американцам, в том числе самому Клинтону. Вначале охрана не пропустила в Кремль группу американских чиновников и журналистов, хотя у них имелись все требуемые пропуска. Весть об этом наконец дошла до Клинтона в форме записки, которую сунули ему во время тет-а-тет с Ельциным, и президент США настоял, чтобы его соотечественников пропустили.

После этого случился неловкий эпизод на совместной пресс-конференции двух президентов, перед началом которой Клинтон выглядел несколько потерянным. Это немудрено: как объяснил потом пресс-секретарь Белого дома Майкл Макэрри, у Клинтона не оказалось текста его вступительного заявления. Это не помеха нашему краснобаю, но он также не успел обговорить выступление со своими ближайшими советниками, которых (в том числе того же Макэрри) не пропустила к Клинтону охрана.

До этого случился неловкий эпизод во время посещения монумента на Поклонной горе, куда не пропустили больше половины клинтоновской колонны, в том числе машину с антитеррористическим подразделением и микроавтобус правительственной связи США.

Но самый безобразный случай имел место на Красной площади перед демонстрацией в День Победы (в которой, если верить российской прессе, участвовали-таки и ветераны чеченской кампании, хотя Клинтона заверили, что их не будет). Заместитель пресс-секретаря Белого дома пытался провести группу американцев на трибуну. Охранник преградил им дорогу, а когда зам.пресс-секретаря запротестовал, грубо схватил его за причинное место.

В клинтоновском Белом доме, учитывая царящие там нравы, это могли бы истолковать как рукопожатие, но американцу сделалось больно, и вся группа убралась с Красной площади, где, как говорили критики, ей в любом случае нечего было делать.

«Нью-Йорк таймс» тоже отметила во время московской встречи, что «помощники Клинтона, работавшие до зари над текстами его речей и справками по темам переговоров, столкнулись с унижениями, которых многие не ожидали через шесть лет после крушения коммунизма». Некоторых представителей администрации, включая главу протокольного отдела Молли Райзер, не пустили на мероприятия, на которые у них были приглашения. А на этаже гостиницы, на котором останавливались сотрудники совета национальной безопасности США, окна части номеров были затянуты в целях безопасности плотной коричневой бумагой, а объявление предостерегало, что русские подслушивают. Клинтон, впрочем, проглотил и это.