ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ РОМАН

Париж, удивляясь и изумляясь самому себе, не устоял перед чарами хмурого российского генерала, стоящего сегодня вне системы исполнительной и законодательной власти. Несмотря на «сугубо частный» характер визита Александра Лебедя, приняли его так, как встречают не всякого высокого державного посланника.

Разве что президент и премьер-министр страны воздержались, дабы не гневить Ельцина, от встречи тет-а-тет с откровенным претендентом на роль нового хозяина Кремля. Все прочие весьма высокопоставленные особы - президенты Национальной ассамблеи и Сената, лидеры ключевых политических партий, многочисленные «акулы бизнеса» уступили собственному любопытству, может быть, даже несколько в ущерб дипломатическому этикету: во Франции еще жива память, как в 1991 году, за несколько месяцев до путча, Миттеран «проглядел» будущего президента в Борисе Ельцине (кстати, бывшим на то время в должности главы парламента РСФСР).

Итак, в Лебедя массово поверили и посчитали благоразумным подружиться с ним заранее. Особую, вполне объяснимую активность проявили представители деловых кругов, чьи капиталы уже «крутятся» в России. «Основная проблема для нас - коррумпированность российских чиновников и криминализация бизнеса. Пока не будет порядка, западные капиталы в Россию не пойдут», - разъясняли представители крупного бизнеса.

Видимо, желание найти в российском госте того Хозяина, которого они хотели бы иметь в собеседники на широких и небедных российских просторах, оказалось сильнее природной недоверчивости представителей бизнеса. Страх перед возможным неожиданным уходом Ельцина и непредсказуемостью дальнейших событий заслепил глаза французскому политическому истеблишменту.

Лебедю осталось только слегка дополнить свой почти готовый к употреблению образ Твердой руки. При каждом удобном случае он немногословно, но метко противопоставлял свое состояние здоровья ельцинскому, чем снискал себе имидж «собеседника надолго». Александр Лебедь на удивление гибко избежал своих порой довольно резких высказываний по поводу развала Союза и отношения с бывшими республиками, отбывшись банальностями типа: «Ни в коем случае не должна литься невинная кровь» и т. д. Это было мгновенно квалифицировано как «склонность к умеренной внешней политике». Ему мгновенно простили «не до конца наработанную экономическую программу», как только было услышано, что диктатура «претит» укротителю Чечни и Приднестровья. Словом, героя ждали - он явился…

Суперуровень, с которым принимали опального героя российской политической сцены, косвенно свидетельствует еще об одном принципиальном моменте: на Западе мало кто верит в полноценное возвращение к рулю Бориса Ельцина.