ВЛАДИМИР СТЕЛЬМАХ: «Я БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ МОИМ ПРЕЕМНИКОМ БЫЛ БАНКИР С ХОРОШЕЙ КРЕДИТНОЙ ИСТОРИЕЙ»

Так случилось, что наша встреча с председателем НБУ состоялась в четверг вечером, сразу после возвращения Владимира Семеновича Стельмаха от Президента Украины. Беседа с гарантом была обычной, касалась состояния банковской системы, ее влияния на экономический рост, ценовой ситуации — в общем, ничего такого, что бы отличало ее от других. Речь не шла («Слово банкира», — заявил В.Стельмах) ни о прошлом четверге, когда Верховная Рада попыталась отправить главу Нацбанка в отставку, ни о будущем, когда попытка может повториться.

Политические страсти вокруг главного кресла в НБУ затмевают все остальные процессы в банковской сфере. Хотя на этой неделе было несколько важных для рынка событий. С 5 декабря в очередной раз снижена учетная ставка — до 7%. Также на один процентный пункт снижена ставка ломбардная. «Эффект объявления» подкреплен, как говорят банкиры, кассой — т.е. разрешением, уже начиная с декабря, учитывать половину сумм наличных в украинской и иностранной валюте в кассах банков для покрытия обязательных резервов. У коммерческих банков высвобождаются дополнительные ресурсы, поэтому есть надежда, что эти меры все же сработают на расширение активных операций банков и общее снижение процентных ставок по кредитам.

Можно спорить — поздно сделаны эти шаги или рано. Можно обсуждать, не слишком ли долго обдумывал центральный банк ситуацию — ведь, по признанию самого г-на Стельмаха, еще в сентябре стало ясно, что банки потеряли интерес к предлагаемому им Национальным банком рефинансированию и, возможно, следует искать иные рычаги влияния на их деятельность. Хотя с сентября процентные ставки находятся на уровне ниже 20%, и об этом также не следует забывать.

С учетом того, что приближается записанный в законе о банках и банковской деятельности срок — 17 января 2003 года, опять возникает вопрос о капитализации банков. К сожалению, до сих пор в Украине не создано ни единого банковского синдиката, пула. Не видим мы и настоящего развития и диверсификации банковских услуг, повышения их качества. Но... все эти профессионально важные моменты сейчас отодвигаются на второй план под давлением политической ситуации.

— Владимир Семенович, прокомментируйте, пожалуйста, перспективы 2003 года и шаги, которые главный банкир страны — вы или кто-либо другой — объективно должен будет предпринимать.

— Как записано в Конституции, основная функция Национального банка Украины — это поддержание стабильности национальной денежной единицы. Т.е. поддержание надлежащего уровня жизни населения. Это базовый постулат. Следующий вопрос — реализация экономической и социальной политики. Она находится в руках правительства, определяющего показатели развития. Но я, как и руководитель центрального банка любой другой страны, исхожу из того, что развитие экономики в мирных условиях должно происходить по правилам, позволяющим развиваться бизнесу, но в его основе — повышение жизненного уровня людей. Или хотя бы не ухудшение. Чтобы работающий человек мог удовлетворять не только текущие потребности, но и понемногу откладывать деньги на будущее, делать сбережения. Важно постоянно обеспечивать реальность покупательной способности денег.

В этом — смысл деятельности Национального банка. А все формулы, механизмы — всего лишь внутренняя кухня, проистекающая из закона, в котором четко сказано: Национальный банк поддерживает социальную и экономическую политику правительства, но до тех пор, пока не затрагивается основной, самый болезненный для каждого человека нерв — стабильность денег...

— Но как быть с эмиссией облигаций торгового дома «Газ Украины»? Затрагивает ли она стабильность денег — сейчас и в перспективе? Многие политики отвергают даже саму мысль о том, что эмиссия десятилетних облигаций на 3,5 млрд. грн. под три процента годовых — это нормальное для Украины явление...

— Скажу вам официально вот в каком плане. Я знаю о выпуске облигаций только из разговоров...

— Но ведь проект эмиссии почти две недели назад опубликован в «Голосе Украины»...

— Знаете, я, видимо, прозевал. Тогда не хочу комментировать, это, видимо, будет вторая встреча. Или же поручу прокомментировать нашим специалистам...

Но я вам скажу: то, что было в рабочих предложениях, — очень большая опасность. И для банковской системы, и для центрального банка, и для фондового рынка.

— Значит, вы не исключаете ситуацию, когда банк, выполняя свои полномочия по обеспечению стабильности гривни, откажется поддерживать определенные правительственные решения?

— Закон запрещает банку поддерживать правительственную политику, если она создает опасность для гривни.

Вы знаете, мне немного неясно — нынешнее правительство продолжает поддерживать этот проект? Это же проспект эмиссии какой-то бизнес-структуры...

— Государственного предприятия.

— Не делайте ошибку. Государство отвечает только за казенное предприятие, фактически находящееся на его содержании. А если предприятие работает на получение прибыли, то это уже совершенно другое дело. Среди рабочих документов я видел устав дочерней компании «Газ Украины»: компания не отвечает по обязательствам государства, а государство не отвечает по ее обязательствам. Такие же отношения и с материнской компанией. Да, предприятию дали государственный капитал (если я не ошибаюсь, 733 тыс. грн., а реально уплачено 721 тыс.), но работает оно как коммерческая структура. Это большая разница.

Не знаю, как именно правительство причастно к этой эмиссии облигаций. Но я не понимаю одного. Правительство призвано обеспечивать равные условия всем, это вопрос создания нормального законодательного поля, фискальной политики и т.п. А с чего бы это выделять какое-то одно предприятие? Если имеется какое-то официальное решение правительства, то следует задаться вопросом — почему берут одно предприятие, почему для него создают какие-то преференции?

— Но ведь Государственная комиссия по ценным бумагам эту эмиссию зарегистрировала...

— Когда мне в Государственной комиссии сказали, что выполняли постановление правительства, я спросил: «Как!?» Как это — выполнять?

Хоть я и служащий с особым статусом, но все же человек государственный. Да, существует государственный интерес. Но есть ведь какие-то параметры, которые либо допускаются, либо не допускаются. Есть предел прочности. Даже когда пришиваешь пуговицу, бывает, потянешь слишком сильно нить — и она рвется. Так и в финансах: нарушил равновесие — и покатился снежный ком...

— Владимир Семенович, вы хорошо чувствуете рынок. Так скажите, хотя бы приблизительно: если сейчас выпускать в Украине десятилетние облигации, какой может быть ставка доходности, чтобы эти бумаги нормально воспринимались потенциальным покупателем?

— Необходимо оценивать с точки зрения времени и реальности. На следующий год инфляция прогнозируется на уровне 7%, поэтому если вы мне даете, например, 13% за годовые облигации, я вижу, каким будет мой доход. А если ниже 7%, то ясно, что будут убытки.

Грамотно выпуская десятилетние облигации, нужно сделать дисконт на уровень инфляции. Тогда эти бумаги у вас гарантированно возьмут. Мы движемся в Европу, хотим, чтобы она нас восприняла. Это значит, что по дефициту бюджета и инфляции мы должны вписаться в европейские параметры, то есть 2%. Когда это произойдет? Ну, в лучшем случае года через три, в худшем — через пять, но мы должны к этому прийти.

У финансистов есть такой подход: когда отрицательные показатели, в нашем случае инфляция, развиваются ниже 20 процентов, то для прогнозов применяется не алгебраическая, а арифметическая формула. Даже когда инфляция по 2% в год — то это уже 20% за десятилетие. Поэтому продавать облигации следует с дисконтом как минимум в 20—25%.

Хотя я понимаю: есть структуры — акционеры банков, способные оказать на банк давление, чтобы была куплена хотя бы одна такая ценная бумага...

— А какие убытки понесет Нацбанк, если его вынудят выкупить эту эмиссию?

— Ответственно вам заявляю: Нацбанк не понесет ни малейших убытков, так как он ни одной такой облигации не возьмет в свой портфель...

— И это не зависит от фамилии председателя банка?

— Я исхожу из статуса и того, что председатель банка обязан следовать закону... А если все же возьмет, то придет прокурор и предъявит обвинение в злоупотреблении служебным положением в пользу третьих лиц. И в нанесении убытков государству в особо крупных размерах.

— Заранее прошу прощения — может, это и не очень приятно — но нам следовало бы обсудить некоторые политические и кадровые вопросы... Где-то месяц назад на пресс-конференции вы высказывали определенные предостережения по поводу кандидатуры вашего возможного преемника. Я не буду спрашивать, есть ли кто-то лучше. Но каким бы хотели видеть своего преемника вы — если все-таки придется уйти из Нацбанка?

— Я бы очень хотел, чтобы моим преемником был банкир с хорошей кредитной историей.

— А такие коммерческие банкиры в Украине бывают?

— Ну при чем здесь коммерческие банкиры? Я говорю о преемнике, который может и должен когда-то прийти, ведь я не вечен. 21 января 2005 года по закону истекает мой срок пребывания в должности председателя НБУ и нужно писать заявление о сложении полномочий. Это если бы все шло естественным путем, по закону. И моим преемником безусловно будет банкир.

— А почему вы не вырастили себе преемника?

— А кто это вам сказал, что не вырастил?

— Ну, что-то не видно пока...

— Знаете, я исхожу из принципа, что только Бог без греха. Кто работает, тот всегда допускает ошибки. И дело даже не в том, заметил ты их вовремя и исправил или махнул рукой и пошел дальше. Я человек такой, что завтра могу изменить свой подход — прошло время, появилась новая информация, нужно что-то делать по-новому. Хотя банковское дело консервативно, консерватизм его состоит в соблюдении золотых правил банковской деятельности. Главное из которых — не навреди. Но это отдельная большая тема...

— В связи с неприятной ситуацией вокруг вашего досрочного увольнения люди очень часто высказываются в защиту закона. И косвенно — вас. Не считаете ли, что следовало бы внести некоторые изменения в закон о Национальном банке — чтобы политика в дальнейшем не отстраняла украинских главных банкиров от должности?

— Мы очень многое теряем из-за нестабильности законодательства, короткой жизни законов. Поэтому пусть этот закон еще поработает. Мы видим в нем определенные проколы, которые не на пользу бизнесу и, следовательно, населению. Записано, например, что все кредиты предоставляются по цене не ниже учетной ставки НБУ. Однако... Один мудрый человек Эдгар Яффе сказал: «Горе тем политикам и государственным деятелям, которые не понимают сущности и роли денег и банков в обществе...»

Меняется парламент, в него приходят люди из конкретного бизнеса. С точки зрения конкретного предприятия — если бы Национальный банк поступал так-то и так, это было бы чудесно. Однако интересы государства и населения очень отличаются от интересов конкретного человека и конкретных бизнес-структур. Я не раз спрашивал на Западе — сколько вы получаете? И знаете, говорят примерно одно и то же: хотелось бы больше. Вопрос в том, чтобы были созданы такие экономические условия, при которых человек за свои деньги завтра получит материальных ценностей не меньше, чем сегодня. А если больше — то еще лучше.

Возьмем, к примеру, отрицательный уровень инфляции этого года. С точки зрения отдельного человека — это хорошо, т.к. цены снижаются, а с точки зрения государства — не совсем. Недополучены определенные бюджетные доходы, значит, не профинансированы определенные расходы. Но мы должны давать оценку не с позиции одного человека, хотя, с точки зрения человечности, когда одному человеку скверно, то это уже плохо. Поэтому мне не понятно, когда проповедуют социал-демократические ценности, предполагающие утверждение достоинства и высокого стандарта жизни человека, и сразу же начинают их топтать...

— В последнее время на поверхность всплывает немало претензий к Нацбанку. Люди якобы обнаружили скрытый от бюджета источник доходов НБУ, и называется он «сеньораж».

— Вопрос очень интересный. Сеньораж возник еще в феодальную эпоху: во времена моно- и биметаллического обращения сюзерен получал исключительное право чеканить деньги. И разницу между номиналом и реальным содержанием серебра или золота каждый такой сеньор забирал себе в качестве налога, отсюда и сеньораж. Где-то в ХVI веке функцию чеканки денег взяли на себя короли. Проблема состояла в том, что они имели право выпускать сколько угодно денег. Когда их оказывалось в несколько раз больше, чем товаров, росли цены. Поэтому в экономическом смысле сеньораж — это инфляционный налог.

Первыми опасность увидели американцы, и в начале прошлого века в США создают единый эмиссионный центр — Федеральную резервную систему. Другим толчком к установлению монополии центрального банка на выпуск денег была Великая депрессия 30-х годов. В конечном итоге, человечество пришло к цивилизованной системе, при которой правительства на равных условиях с другими участниками рынка получают деньги только от рынка.

Был ли сеньораж в Украине? Был, хотя и в модифицированной форме. Кто им воспользовался? Правительство. С ноября 1992 года, то есть момента запуска в обращение купонокарбованца, оно получило 17,608 млрд. гривен прямых кредитов Национального банка, которые до сих пор не возвращены. С развитием национальных банков и переходом от биметаллического денежного обращения к банкнотно-бумажному изменилась и форма сеньоража: теперь это доходы национального банка, получаемые от передачи на кредитной основе только что напечатанных денег коммерческим банкам. Эти доходы накапливаются, за их счет покрываются затраты самого центробанка, а излишки передаются правительству, ведь мы, согласно закону, не являемся прибыльной организацией. Всего НБУ передал в бюджет 4,237 млрд. гривен в виде превышения доходов над расходами. Это при общем объеме эмиссии в 33,6 млрд.

— Почему, на ваш взгляд, появляются упреки в сокрытии Нацбанком доходов от печатания денег? Из-за специфичности системы бухучета?

— Не понимают природы центрального банка. Считают, что, как и столетия назад, сеньораж — это разность между номиналом и себестоимостью производства банкнотных денег. Хотя мир уже давно изменился, никто не использует в обороте деньги из серебра или золота.

Можно обсуждать, велики или малы у нас расходы. Как по мне, когда речь идет о Национальном банке, все же нужно, чтобы наши специалисты были хотя бы на полголовы выше по квалификации, чем в коммерческих банках. Но по уровню оплаты труда мы далеко не дотягиваем до уровня коммерческих банков...

— В последнее время вас спрашивают — а почему это на банкнотной фабрике печатают ценные бумаги, вкладыши в загранпаспорта, акцизные марки? А действительно, почему?

— Есть такой тип печати, как интаглио. Во всем мире, за исключением Великобритании, на такую печать установлена монополия, ее имеет право осуществлять одна структура. Нацбанку такое право предоставлено указом Президента. Что плохого в том, что, используя это оборудование, мы печатаем акцизные марки для налоговой администрации?

Сейчас Монетный двор НБУ чеканит ордена и медали. Чеканка ордена обходится в 23 грн., а в частных структурах — 158. Кому вредит очевидная экономия бюджетных средств? Банкнотно-монетный двор — это наш цех, его доходы вливаются в общие доходы НБУ и в случае, если есть общее превышение над расходами, поступают в бюджет.

Мы выиграли тендер на производство банкнотной бумаги для Индии у таких китов, как Франция, Великобритания, Россия. Люди добрые, что же в этом плохого? Если, образно говоря, лежит хлеб под ногами — я что, не должен его поднять? Опять же, это рабочие места, зарплата, налоги в бюджет...

Я не за то, чтобы Национальный банк выполнял не присущие ему функции. И не держусь за эти заказы. Аннулирует завтра налоговая свой заказ на марки или МИД — на бланки паспортов — да ради Бога! Только не думаю, что коммерческие структуры будут выпускать более дешевую, чем мы, продукцию. Да и контроль наладить будет чрезвычайно сложно.

По поводу законности выпуска акцизных марок одна очень солидная инстанция подавала на НБУ в Конституционный суд. Когда дело начало оборачиваться в нашу пользу, обращение отозвали. Кто — вы можете узнать в Конституционном суде.

В нынешних разговорах о коммерческой деятельности НБУ я чувствую политический подтекст. И влияние очень больших денег.

— Владимир Семенович, а Президент вам не говорил, не отзовет ли, чего доброго, представление о вашей отставке?

— У нас с Президентом не было разговора об отставке или заявлении...

— И заявление вы так и не написали?

— Никто не требовал.

— А в следующий четверг что будете делать?

— Доживем до четверга — увидим. И до следующего, и еще не до одного... Четверг — чистый день. После работы хорошо в баньку сходить...