Виктория Лукьянец: «Никакие критики не займутся мной так, как я сама это делаю...»

Недавно у поклонников оперного искусства была радость. Для участия в концертной программе Национального симфонического оркестра Украины в Киев приехала Виктория Лукьянец. Ненадолго. Всего один вечер искусства. Примадонне оперной сцены он был нужен не меньше, чем украинской публике. Поскольку Виктория любит Киев. Здесь родилась, росла, здесь живет ее мама. А Киев любит Викторию...

— Пани Виктория, вы — звезда оперной сцены. Как считаете: это судьба, закономерность или случайность в вашей жизни? Талантливой молодежи с перспективными голосами, пожалуй, немало...

— Со мной произошло чудо. Сегодня, когда оглядываешься назад, это понимаешь. В 1987-м я выиграла всесоюзный конкурс Глинки. С тех пор в мою жизнь вошли гастроли, концерты. Профессионально в театре начала работать с 1989 года. Уже почти 20 лет... Да, я родилась с Божьим даром. От нашей земли, отцов, моих предков... И родилась именно в той семье, таком окружении, которое содействовало развитию таланта. Родители были очень требовательными. Мама понимала, что мне нужно много работать. Когда началась закалка работой и воспитался мой характер, тогда уже присоединились судьба и случай. Но это были такое стремление, такая отдача и такая вера в себя... Убери хотя бы одно звено цепочки, которая привела меня к успеху, — и... ничего бы не произошло.

Я очень самокритичная. Могу просто себя убивать. Никакие критики не займутся мной так, как я сама это делаю. Самое большое, о чем мечтала мама, — чтобы я пела в нашем органном зале. Оперный, казалось, был недосягаем. А что наши певцы когда-то будут пользоваться успехом за рубежом — в те времена и в голову никому не приходило.

Девяностые были ужасные. Разруха, дезориентация... В Киеве для меня не было работы. Один спектакль в три месяца — мизер. Как сейчас помню — февраль девяносто третьего... Рыдала от безысходности. Муж мне сказал, что если в течение месяца ничего не изменится, мы уедем отсюда. Неизвестно, как и куда, но уедем. Не то что петь, жить не хотелось... Душа была в петле. Вот тут-то и вмешалась судьба. Сначала дебютировала в Мариинском театре в спектакле «Царица ночи». Потом — спектакль в Большом театре. Случилось так, что в зале сидел импресарио из Вены. Он впервые приехал в Москву.

— Подписал с вами контракт?

— Нет, только сказал, что ему понравилось мое пение и что я могу прислать записи. Но мы не медлили. Муж с огромной видеокамерой на плече снимал «Марию Стюарт», «Царицу ночи»... Импресарио показал это в Венском оперном театре. Меня вызывали в Австрию на прослушивание и подписали контракт... Разве можно было такое предвидеть? Все стремительно завертелось... Контракт заключили только на шесть месяцев... Но мы, вся моя семья, рискнули и выехали. Практически в никуда, в неизвестность.

— Как восприняла вас венская публика?

— Фиксированной солисткой Венской оперы я была до 1998 года. На Западе существует закон: ты можешь быть звездой только тогда, когда ты свободна. А на контракте должна довольствоваться вторыми и третьими партиями. Не можешь петь Лючию, Джильду... В сущности, с самого начала меня взяли на такой подрядный контракт. Когда на первом спектакле я спела партию Ксении в «Борисе Годунове», я плакала. Как? После «Травиаты», «Марии Стюарт» петь такое? Но это нужно было пройти. И когда через несколько месяцев мне удалось «прыгнуть» в «Любовный напиток» Доницетти — это уже был шанс. Во-первых, мне продлили контракт. Кто мог такое гарантировать? Некоторые мои московские коллеги были уже на таком контракте и предупреждали, чтобы я не строила больших планов.

Но я верила... Много прослушиваний проводила на свои средства, все деньги потратила на поездки в разные театры: в Италии, Австрии, Швейцарии... Знаете, нравилась почти всем, но когда ты молода и неизвестна, никто не хочет рисковать. И вот в зальцбургском театре меня взяли дублером главной партии «Травиаты». Только на подстраховку, без права на спектакль. И так случилось, что певица заболела... Мне звонят по телефону, и я просто влетаю на генеральную репетицию. Там была вся пресса, импресарио со всего мира! Потому что это ведь «Травиата» с Рикардо Мутти... Так произошло чудо. После этого спектакля я сразу получила шесть контрактов на «Травиату» от разных театров, даже от «Метрополитен-опера». Конечно, репертуар театров планируется на два года вперед, так что мед смаковала я только в 1997 году.

— Мне кажется, вы сами удивлены своей жизнью...

— А как не удивляться? На Западе, пожалуй, больше, чем у нас, пользуются возможностями связей, кланов, больше зависимость от общественной иерархии. Очень важно, из какой ты страны. Итальянцам всегда легче: это страна оперы и бельканто. А тут украинка... И откуда она взялась? Ну пусть еще сможет спеть Людмилу из оперы «Руслан и Людмила», но «Травиату»? Нонсенс!

В девяносто восьмом рискнула и ушла, так сказать, на свой хлеб. К тому времени все знали, что я работаю в труппе Венской оперы. Знаете, сколько мне за это время звонили? Предложений около ста отклонила. Иначе не могла: была связана условиями контракта с Венской оперой. Приду к директору, а он мне: «Вы заняты». Пожалуй, я единственная в Европе, находясь на фиксированном контракте, спела все главные партии. Что ж... Директор неплохо сэкономил на мне. Потом еще некоторое время нужно было доказывать, что я свободна. Наняла несколько импресарио в разных странах... Первые годы было очень трудно. Пришлось перетерпеть, чтобы выйти на другой, высший уровень.

— Как вам живется в Вене?

— Там наш дом. Я люблю Вену. Она похожа на Киев. Очень камерная и будто в сердце Европы. Мне нехорошо в Париже, Лондоне, в других столицах. Не для меня их блеск, кич, суета... Мне комфортно в Вене и в Киеве. Там я дома.

— Как думаете, почему Вена застрахована от европейской суеты?

— Во-первых, маленькая страна. Австрийцы не допускают большого количества эмигрантов и приезжих. Город зеленый и без небоскребов. Жители сохранили архитектуру и очень заботятся, чтобы она «не разбавлялась». Мы платим огромные налоги, но знаем, куда они идут. Дома реставрируют постоянно, а еще заботятся о тишине и уюте. Я живу в центре города, но иногда возникает ощущение, будто в лесу. Вот как так можно сделать? Не знаю...

— То есть там нет такого, чтобы в центре города постоянно «громыхали» рок-концерты...

— В центре на Радхаус-плац ежегодно проводят открытый майский фестиваль. Я тоже там выступала. Помню, собралось тогда 40 тысяч человек. Но Австрия не является страной рок-музыки или попсы. Это страна классики. В городе, в котором около одного миллиона трехсот тысяч жителей, есть три оперных театра и несколько больших концертных залов, не говоря о тех, что поменьше. Они всегда заполнены. Киев, кажется, тоже соскучился по большому искусству. Вот недавно был концерт Национального симфонического оркестра, я принимала в нем участие. Как публика принимала! И это были неподготовленные меломаны, поэтому и репертуар подобрали более популярный. Но если ты идешь с настоящим искусством, то достучишься к каждому сердцу.

— В ХІХ веке, пожалуй, творился главный миф оперы. Шаляпин, Крушельницкая, Карузо... Тогда был пик популярности оперного искусства. А сейчас? Как изменилось отношение к опере в мире?

— Плохо, что оперу тоже стали считать продуктом медиа. Конечно, если ты претендуешь на роль настоящей звезды, медиа помогают сделать раскрутку. Но ведь в эту раскрутку часто попадают люди, этого не стоящие или, наоборот, стоящие, но не выдерживающие сумасшедшего темпа. Поверьте, я видела карьеры, которые сгорали за несколько лет. Западная система: выжимают и выбрасывают. Но я вижу похожие тенденции и в Украине. Раньше все делалось постепенно. Человек рос, копил опыт, постепенно набирая физическую и духовную силу. Поэтому в 40, 50, даже в 60 лет у певца был наибольший расцвет таланта... А теперь? Расцвет в 23—25 лет. А что делать потом, когда человек истощен? По-моему, раньше было лучше.

Но не скажу, что к опере внимание сейчас ослабло. Особенно в Европе. Посмотрите, что произошло с Анной Нетребко... Певицу из Петербурга начали так раскручивать, что куда там Мадонне! Чтобы успешно продавать записи, человека должны видеть на каждом углу. В магазине, на вокзале, на телевидении. Закрадывается вопрос: сколько же певец может выдержать такой темп? Поэтому я стараюсь себя от этого ограждать...

— Мне кажется, оперных звезд лучше всего принимают в Италии...

— Вообще, итальянцы — ужасные снобы в оперном искусстве. Считают, что, кроме них, никто не будет петь хорошо оперу, особенно итальянскую. Но сейчас ситуация сложилась так, что итальянских певцов практически нет. А пальму первенства в оперном искусстве удерживают Аргентина, Мексика, Чили, славянские страны... Может, поэтому у меня большой успех в Италии. Вот в феврале запланировано два концерта, их будут записывать в фонд радио «Ватикан».

— Времени на все никогда не хватает, правда?

— Наши предки были мудрыми людьми. Они никогда не спешили, потому и успевали. Просто нужно сосредоточенно думать о том, что главное, и не впадать в суету.

— Значит, вы не спешите?

— Раньше спешила. Хотела успеть и туда, и туда... Был период, когда чувствовала, что бегу, как скакун... Из одной страны в другую, с одного контракта на другой. Потом настал момент, когда остановилась и почувствовала — пустая... Страшно стало. Когда же пополнять свою душу, духовный арсенал? Когда общаться с ребенком, мужем? Как увидеть переход осени в зиму? Когда вообще жить? Я это почувствовала и пять лет назад кардинально изменила образ жизни. Не спешу, делаю паузы между контрактами, чтобы отдохнуть и побыть с людьми, очень мне дорогими.

Иногда дома меня называют улиткой. Закрываюсь в себе, в своем маленьком мире с книгой, цветами, просто с мыслями... И чувствую: я хочу жить, петь, двигаться.

Виктория Лукьянец — народная артистка Украины (09.2001); певица (лирико-колоратурное сопрано); солистка Национальной оперы Украины (с 1989), Венского оперного театра Wiener Staatsoper (Австрия, с 01.1994), «Человек года-99» в номинации «Культура и искусство». Партии: Марфа («Царева невеста» Римского-Корсакова), Розина («Севильский цирюльник» Россини), Виолетта, Джильда («Травиата», «Риголетто» Верди), Лючия, Адина, Мария Стюарт («Лючия ди Ламмермур», «Любовный напиток», «Мария Стюарт» Доницетти), Царица ночи, Донна Анна («Волшебная флейта», «Дон Жуан» Моцарта), Эльвира («Итальянка в Алжире» Россини), Парася («Сорочинская ярмарка» Мусоргского).