В БЫВШЕМ ИМПЕРАТОРСКОМ УМИРАЮТ СТОЯ

- Стоит-стоит дерево - и вдруг рухнуло. Будто самоубийством покончило, - рассказывает заместитель директора Государственного Никитского ботанического сада Геннадий Сергеевич Захаренко.

Да, есть «эффект старого парка», есть масса объяснений гибели деревьев-патриархов, но от этого не легче. После прошлогодней засухи арборетум ботанического сада находится в состоянии больного, организм которого пережил тяжелый стресс. Возраст «пациента», ровесника войны с Наполеоном, не внушает большого оптимизма. По словам сотрудников Сада, на восстановление корневой системы и надземной части уникальных деревьев уйдет лет десять. Первые три - четыре года за ослабленными растениями придется ухаживать, как за детьми.

К счастью, в этом удивительном учреждении за 183 года никогда не переводились люди, безгранично преданные своему делу. Летопись бывшего Императорского, а ныне Никитского ботанического сада сохранила множество таких имен - от создателя Христиана Стевена до легендарного садовника Виктора Васильевича Беляева, которому довелось реанимировать Сад после войны, для которого отношение к растениям было мерилом человеческой порядочности. Династии ученых здесь насчитывают многие десятилетия, мировое признание имеют многие имена.

Вот и минувшим летом, когда Сад оказался на краю гибели, люди сделали все возможное, чтобы облегчить его страдания. На 4 миллиарда карбованцев, выделенных для этой цели украинским правительством, завозили воду и буквально «стаканами» поливали гибнущие от жажды деревья.

Сегодня - изобилие воды, полные горные озера, но денег по-прежнему нет - не на что заменить трубы для подачи озерной воды в Сад, нет возможности закупить ядохимикаты, чтобы бороться с вредителями.

Но арборетум - только часть Сада, верхушка айсберга, хотя и прекрасная. Без нее Никитский ботанический сад утратил бы свою притягательную силу для сотен тысяч, миллионов людей, которым судьба подарила возможность побывать в этом храме природы. Как научно-исследовательское учреждение, ГНБС - прежде всего мастерская, в которой ведется колоссальная селекционная работа. Самое выдающееся достижение в этом плане - живые коллекции плодовых растений - все, что наработано человечеством за всю историю селекции. Коллекция персика, например, насчитывает 1500 сортов! Геннадий Сергеевич с благодарностью вспоминает 91-й год, когда Сад впервые получил бюджетные деньги на содержание коллекции, которая впервые была признана национальным достоянием. Утрата коллекции станет невосполнимой потерей для украинской селекции. Достаточно сказать, что половину площадей юга СНГ, занимаемых садами, засажены сортами ГНБС. В Крыму эта цифра близится к 70. Всего коллекционные фонды Сада насчитывают около 7000 образцов плодовых культур и занимают 14 гектаров на юге и 200 - в Степном отделении ГНБС.

Сегодня они погибают. Часть персиковых насаждений уже погибла - не было возможности обработать деревья медным купоросом, тонна которого стоит теперь 72 млн. крб.

Трагическое положение «золотого фонда» плодоводства усугубляется - чем бы вы думали? - совершенно прозаическим воровством. Местные, а может быть и не только, жители обносят коллекционные деревья, не оставляя ученым возможности даже описать полученные сорта. Новая разновидность «плодожорки» (человеческой) застала врасплох научную интеллигенцию, и если бы не казаки, с готовностью пришедшие на помощь Никитскому саду, все было бы гораздо безысходней. Крепкие парни с собаками, наделенные, по словам администрации, «некоторыми милицейскими правами», объясняют ворам на доступном им языке, что красть - это плохо.

Но и это не все. Впервые этой весной в Степном отделении ГНБС пылал

Костер

из саженцев

Признаюсь: именно от этого мне стало по-настоящему страшно. Что-то вроде казни ни в чем не повинных младенцев предстало моему воображению. А как же «один раз в год сады цветут»? А обещание, что «и на Марсе будут яблони цвести»? И неужели будущий гений никогда не напишет фразы, подобной лермонтовскому «ветки цветущих черешен смотрят мне в окно, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками»? Стало быть, не только на Марсе, но и на Земле скоро цвести будет нечему?

Увы. Опасения эти не только не беспочвенны, они совершенно реальны. Садоводство, еще недавно престижная и доходная отрасль, стало дорогостоящим и убыточным делом. Повсеместно выкорчевываются сады в пользу более экономичных культур. Научный руководитель отдела плодовых культур В.К.Смыков привел пример: Никитский ботанический сад в 26 хозяйствах юга Украины имел 2000 га опытных садов. Все хозяйства, получая прибыль делились ею с Садом. Это было отлаженное взаимовыгодное сотрудничество. В последние годы одно только хозяйство - агрофирма «Колхоз «Дружба народов» продолжает поддерживать науку, исправно перечисляя средства на счет Сада. Но это - капля в море.

В утрате садов, согласитесь, есть что-то глубоко символическое. Это как отказ от продолжения жизни. У страны, истребившей свои сады, будет ли будущее? Не говоря уже о снижении уровня питания (куда ниже?) и бесперспективности науки о плодовых растениях.

- Людской и растительный генофонды гибнут, - с глубокой горечью говорит профессор В.К.Смыков. - У нас огромный потенциал, огромные заделы, на подходе новые интересные разработки, но

Как все это реализовать?

В прошлом году Владимир Карпович выступил в Дрездене на международном симпозиуме по генетическим ресурсам, предложил международную кооперацию на нашем генофонде. Есть интерес со стороны Чехии и Венгрии, но сотрудничать они готовы только на эквивалентной основе. Мы же не в состоянии даже гостей условиями для работы обеспечить. Начали было складываться отношения с французами, но 10 тысяч франков, переведенных ими еще в Москву, там и застряли. Так что отношения теперь продолжаются на уровне переписки. «Мы ищем очень хорошие яблоки для еды, - пишет мсье Люгоньер. - Знаете ли вы золотистый тип с красным боком?»

Еще бы не знать! За свою жизнь в науке Владимир Карпович вывел 30 сортов яблок. Один из них - «Румяная гроздь» - создан им для выращивания по технологии «лугового сада». Смелая идея, родившаяся в Великобритании, не была воплощена в жизнь именно из-за отсутствия подходящего сорта. В.К.Смыков вывел его и получил урожай. Крепкий, метровой длины побег буквально усеян яблоками. Таких побегов на гектаре - 50 тысяч, расстояние между ними полметра, плодоношение - через год. Почему? Да потому, что комбайн скашивает эту «волшебную трын-траву», как какую-нибудь кукурузу, - плоды в одну сторону, стебли - в другую. Следующий год уходит, естественно, на отращивание побега, по всей длине которого происходит заложение цветковых почек. Эффект завязывания плодов в «луговом саду» - от 40 - 50 процентов и выше. Урожай с гектара - около 500 процентов. Эту идею В.К.Смыков и на персике отработал.

Отдел плодовых культур и сам богат на идеи. Одно из его детищ - интенсивный маточник (посадка деревьев исключительно для получения черенков), другое - сорта с ограниченным побегообразованием (большое снижение трудозатрат при обработке сада), третье - деревья с «плачущей» кроной, позволяющей срывать плоды, стоя на земле.

Все это прекрасно и удивительно, но... «Владимир Карпович, - спрашиваю, - скажите, куда исчезли такие дивные сорта как кандиль, кандиль-синап, розмарин? Нежные, сочные. Мне всегда казалось, что эти яблоки - истинно крымские»? «Да, крымские, - был ответ. - Но они начинают плодоносить на 15 - 20-м году жизни».

Кто же будет

их ждать?

- Везде сейчас плохо, все тяжело. Не акцентируйте на этом внимание, - просит Г.С.Захаренко. - Наши проблемы находят понимание и в Аграрной академии, и в правительстве Украины. А сейчас появились широкие возможности и для научных сотрудников. Госкомитет по науке и технологиям Украины объявил конкурс по определенным направлениям, и мы намерены принять в нем активное участие. Тринадцать проектов финансируется уже сейчас. Работаем с Харьковским центром по лекарственным растениям, с Минчернобылем. Но все это небольшие деньги, и многое остается невостребованным. Вчера были американцы из Банка экономического развития, обещали деньги, но не сейчас. Если мы получим их поздно, это будут пышные похороны погибшей коллекции...

Только не это. Может ли у государства быть что-либо дороже генофонда - людей, животных, растений, всего того, в чем аккумулированы интеллект и природное совершенство?

Перед уходом из Сада я присела на скамью у бамбуковой рощицы. Мимо неспешной походкой прошел человек с огромной белой собакой. Проходя мимо рощицы, он бережно поправил выбившийся из плотной массы растений бамбуковый стебель...