ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: ВАРИАНТЫ ВЫБОРА

Эскиз группового портрета в геополитическом интерьере

Изменившиеся реалии и новый политический статус постсоветских республик Центральной Азии (Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Туркмения и Таджикистан) повлекли за собой радикальные изменения в их взаимоотношениях между собой, а также в их внешнеполитических ориентациях со странами международного сообщества, с которыми они были до последних лет связаны лишь через посредство Москвы.

На первом этапе новейшей истории характер межгосударственных отношений внутри региона носил однозначно комплиментарный характер. Однако, спустя короткое время возникли и приобрели направленный центробежный характер устремления внутри этого целостного геополитического пространства. Закономерность этого процесса несет в своем содержании целый ряд причин, связанных с различным хозяйственно-экономическим укладом, различной степенью авторитаризма во внутренней политике лидеров этих государства, а также наличным состоянием и динамикой развития демографических процессов.

Можно прогнозировать, что уже в ближайшем обозримом будущем политическая, экономическая и социокультурная направленность процессов в каждой отдельно взятой республике региона будет все более и более дистанциироваться друг от друга. Впрочем, этот процесс уже начался. К примеру, «сепаратизм» Туркмении с ее «интровертной», самодостаточной позицией, обозначился достаточно откровенно. Это, так сказать, фактор субъективный, определяющийся специфическими личными чертами характера Туркменбаши, предпочитающего монологи диалогам.

Что же касается объективных причин взаимного дистанциирования субъектов центральноазиатского региона, то жесткий авторитарный режим в условиях моноэтнической структуры общества в Туркменистане и в Узбекистане с неизбежностью вовлечет в сферу государственной идеологии ислам как проверенный и эффективный механизм идеологической консолидации общества.

В этой ситуации правящие режимы Туркменистана и Узбекистана начнут все более интенсивно корреспондироваться с государствами, где ислам занимает доминирующие позиции в государственном и общественном секторах (Иран, Ирак, Саудовская Аравия, Арабские эмираты и, конечно, Турция, где происламски настроенные политические партии проявляют в последнее время заметно возросшую активность).

Казахстан и Кыргызстан, в которых доля некоренного русскоязычного населения все еще достаточно высока, а также в силу меньшей приверженности казахов и кыргызов к ортодоксальному исламу, объективно неспособны идти по пути тотальной исламизации. Единственно возможный для них путь - строить свою государственную политику и идеологию по западному образцу, избрав приоритетами в этом направлении разгосударствление экономики и аграрно-промышленного сектора, демократизацию и права отдельной личности. Естественно, что выбор направления светского развития наверняка вызовет откровенную неприязнь к ним со стороны соседних государств.

Что же касается Таджикистана, то гражданский конфликт, принявший устойчивый и затяжной характер, в который втянуты интересы России, Узбекистана, Афганистана и латентно Пакистана, лишает ее лидеров какой-либо самостоятельности и превращает страну в заложницу непредсказуемых взаимоотношений политических сил внутри российского парламента, равно как и в пестрой и изменчивой палитре политических противоречий в Афганистане, так и во взаимоотношениях этих стран между собой.

В любом случае складывающаяся ситуация в регионе содержит в себе мощный детонатор для начала затяжного противостояния внутри региона и возможных, спорадически возникающих локальных конфликтов.

Дополнительным поводом для возможной эскалации межгосударственных напряжений являются, в первую очередь, государственные границы, обозначенные между ними за годы советской власти весьма условно.

Первым признаком начавшегося противостояния внутри региона явились взаимные претензии центральноазиатских государств друг к другу из-за задержек с платежами, что в условиях хаоса в финансово-кредитной системе во всех постсоветских государствах явилось скорее нормой, чем исключением.

Одна из первых серьезных акций энергетической блокады была применена Туркменистаном против Украины именно в тот момент, когда между Украиной и Россией возник политический кризис по поводу раздела Черноморского флота. Тогда, с подачи России, Туркменистан впервые прекратил поставку газа Украине, сославшись на неуплату за поставки.

Вторично Туркменистан блокировал Украину зимой 1994 года, после чего Президент Украины Леонид Кравчук вынужден был подписать невыгодный для Украины договор с Россией. В результате Россия великодушно согласилась поставлять газ в Украину. Но свой. Заметно сузив для Туркменистана емкий украинский рынок сбыта газа.

В момент, когда в 1992 году Кыргызстан самостоятельно (и первым в регионе) перешел на собственную валюту (сом), Узбекистан, опять не без рекомендации извне, прекратил поставки по межправительственным соглашениям энергоносителей, ссылаясь на сложности со взаиморасчетами.

В конце апреля 1994 года Россия, в который уже раз, прекратила подачу нефтепродуктов в Казахстан. Ситуация интересна тем, что на западе Казахстана, где добывается значительное количество нефти, нет своих нефтеперерабатывающих предприятий и поэтому сырая казахстанская нефть транспортируется оттуда в Оренбургскую область России. В свою очередь, Казахстан экспортирует сырую нефть на свои нефтеперерабатывающие предприятия в Павлодар (на север) и в Шымкент (на юге республики) из Тюмени (Россия).

Казахстанские эксперты прогнозировали эту акцию со стороны России к началу уборки зерновых, и поэтому президент Казахстана Нурсултан Назарбаев инициировал прокладку нефтепровода из Актюбе (Западный Казахстан) в Шымкент протяженностью в 800 км, что исключало возможность энергетической блокады Казахстана со стороны России.

Значительные (и избыточные) ресурсы электроэнергии в Кыргызстане (Нарынский гидроэнергетический комплекс), обеспечивающие богатейшую агро-промышленную зону Узбекистана - Ферганскую долину, также содержат потенциальную возможность для Кыргызстана применить симметричные действия в случае газо-бензиновой блокады со стороны Узбекистана. Аналогичная ситуация складывается и во взаимоотношениях между Таджикистаном и Узбекистаном, поскольку мощные гидротехнические сооружения, снабжающие Узбекистан электроэнергией, сосредоточены в Таджикистане.

Особую роль в агропромышленном комплексе всего южного территориального пояса центральноазиатского региона занимает вода. Большая часть зон юга Казахстана, Кыргызстана и всей территории Узбекистана и Туркмении зависит от полива и ирригационного комплекса, сложившегося к середине I-го тысячелетия до н.э. Известно, что вся ирригационная система земледельческой зоны юга Центральной Азии питается из рек, берущих свое начало в горах Кыргызстана и Таджикистана. Располагая столь эффективным «оружием», как искусственные водохранилища, Кыргызстан и Таджикистан получили возможность не только произвольно регулировать поступление воды в Узбекистан, но и перекрывать ее поступление туда в зависимости от характера межгосударственных отношений.

Что же касается более масштабной политики в области международных отношений, то и здесь одним из эффективнейших ее факторов являются энергоресурсы.

Возможность транспортировки мощнейших запасов нефти и газа из месторождений, расположенных на западе региона, напрямую зависит от политической стабильности в тех зонах, через которые эти газо- и нефтепроводы будут прокладываться. Пока же такой стабильности не существует. Незначительное отступление Армении от первоначально жестких и бескомпромиссных позиций в своих территориальных претензиях к Азербайджану все еще не гарантирует установления между странами политического климата мира, доверия и готовности к экономическому сотрудничеству. Это обстоятельство делает проблематичным прокладку газо- и нефтепровода через территорию Армении по направлению к средиземноморским терминалам Турции. Прокладка энергонесущих магистральных линий через территорию Афганистана немыслима из-за нескончаемой там гражданско-опиумной войны. К объективным препятствиям проведения газо- и нефтепроводов через территорию Турции следует отнести действия повстанческих отрядов Курдской рабочей партии, которые в отдельных случаях блокируются с Арменией.

Симптоматично, что сегодня начинает реанимироваться союз между Россией и Ираком, традиционно являвшийся стабильным и емким рынком сбыта российского оружия. Встреча тогдашнего шефа российской разведки Евгения Примакова с представителями курдов в Москве обнаружила заинтересованность России в восстановлении геополитического стержня: Москва-Армения - курды-Ирак. Заметим, что Е.Примаков открыто называет Саддама Хусейна «своим личным другом», и, судя по всему, эта дружба-любовь между ними устойчива и взаимна.

В сложившейся ситуации консорциуму западных нефтяных компаний придется либо распрощаться с надеждой на «азиатский Клондайк», либо идти на весьма существенные уступки российскому топливно-энергетическому комплексу, не говоря уже о такой «мелочи», как терпимость в отношении к «фундаментальным ценностям демократии» в их центральноазиатской интерпретации.

Исследованная ситуация в центральноазиатском регионе, где рождается новый вид политического давления, могущий стать экспортом методики применения этого вида «оружия» на все направления мирового пространства, должно инициировать поиск эффективных превентивных средств для их локализации, а значит, внесет существенные изменения в систему международно-правовых связей, норм и мер по обеспечению коллективной безопасности.

Несомненно, что в складывающейся ситуации апелляция к традиционным призывам по типу «социальная справедливость», «гуманизация межгосударственных отношений» или, скажем, «стремление к миру и добрососедству» никого убедить уже не сможет, поскольку не несет в себе какой-либо содержательности. По-видимому, гораздо большей мотивацией станет другое - экономические интересы субъектов политических отношений. И они лежат на поверхности, поскольку отражают динамически формирующийся процесс диверсификации путей экспорта из региона энергоносителей и соответственно включение в их добычу, разработку и транспортировку ведущих компаний ведущих стран международного экономического сообщества. Так, акции крупнейших газо- и нефтедобывающих компаний «Шеврон», «Мобил», «Шелл» или «Лукойл» сами по себе выступают в качестве надежных гарантов политической стабилизации.

Обращает на себя внимание и резко изменившаяся позиция Армении по отношению к Азербайджану. Как только ценой мира стала нефть, армянские радикалы вынуждены были искать политические эвфемизмы в упорядочении своих взаимоотношений с «кровниками-азербайджанцами», зная наверняка, что те инвестиции, что вложены компаниями ведущих стран в каспийский нефтяной шельф, являются значительно более убедительными аргументами в выборе правого, нежели исторические экзерсизы противоборствующих сторон.

В старину криминалисты, расследуя преступления, говорили: «ищите женщину». Новые времена внесли новую редакцию в старую идиому. Теперь она звучит более модерно: «Ищите нефть».

В контексте сказанного и заголовок статьи звучит риторически. В действительности, у стран центральноазиатского региона, а также у стран, оказавшихся в зоне транспортировки нефти, нет альтернатив для самостоятельного выбора своего государственного устройства. Есть только один путь - сориентировать всю совокупную систему государственных институтов, а также свою национально-государственную идеологию на достижение главного - удовлетворения растущего спроса на энергоносители, в которых нуждается весь мир. Если этого не будет, то…