РАСИЗМ ЗАВОЕВЫВАЕТ ФРАНЦИЮ

Интерес к расовой проблеме во Франции появился после беспрецедентного завоевания сборной этой страны по футболу Кубка мира. Многие газеты мира процитировали патетичное восклицание Лионеля Жоспена в знаменательный день 12 июля, когда французы на «Стад де Франс» разгромили в финальном матче бразильских «кудесников мяча». Французский премьер тогда заявил: «Что может быть лучшим примером единства и многообразия нашего народа, чем эта великолепная команда?» Действительно, из 22 футболистов, входивших в «звездный состав» под предводительством Эме Жаке, восемь представляли так называемых «цветных» - черных или коричневых, еще четверо белых не имели чисто французских корней - они были выходцами из армянских, аргентинских, калмыцких (!) или испанских семей (сюда можно отнести еще и бретонцев и басков, которые также себя определяют как представителей отдельных наций). Действительно, никто не сможет возражать против того, что этот триколор черного, белого и коричневого является моделью расовой интеграции - осуществления французской мечты.

Французская пресса ликовала - какой удар нанесен Жан-Мари Ле Пену и его националистическому Национальному фронту! Всего лишь два года назад, когда французские футболисты давали своим соотечественникам меньше повода для радости (вспомним провалы в отборочных матчах «Евро-96» и неудачи в товарищеских играх последнего сезона), господин Ле Пен сокрушался по поводу «искусственного ввоза игроков из-за рубежа и последующего наименования их французской командой». Здесь лидер французских националистов, конечно, лукавил. На самом деле большинство небелых звезд Франции родилось и получило воспитание во Франции. И несмотря на то, белые они или нет, Ле Пену несомненно следует признать, что такие игроки, как Зинедин Зидан (алжирец родом из Марселя), Лилиан Тюрам (с карибского острова Гваделупе), Кристиан Карембе (канак с тихоокеанского архипелага Новая Каледония), Марсель Десайи (родившийся в Гане и усыновленный французским священником) и другие члены команды различных оттенков цвета кожи сделали больше для расовой гармонии за один месяц, чем все важные программы, выдвинутые политиками за последние 30 лет.

Между тем, многие во Франции склонны рассматривать эту проблему под иным углом зрения. Примером этого может служить позиция известной газеты левого толка «Либерасьон». В редакционной статье на прошлой неделе она заявила, что победа в чемпионате мира вовсе не изменяет французскую расовую реальность, однако она может изменить представление французов о самих себе. Дело в том, что на фоне всей этой порожденной футболом эйфории Франция остается страной, где согласно последнему опросу, опубликованному месяц назад, четверо из десяти респондентов признают себя откровенными или умеренными расистами - это в два раза больше, чем в Германии, Великобритании или Италии. Этим самоопределением французы характеризуют себя как самую фанатичную прорасистски настроенную нацию в Западной Европе, уступая по этому показателю разве что своим бельгийским кузенам.

К величайшему изумлению наблюдателей, опрос засвидетельствовал, что расистские чувства разделяют гораздо большее количество французов, чем те 15 процентов, которые на выборах голосовали за господина Ле Пена. Среди отдавших свои голоса за партии левого толка 28% разделяют расистские взгляды. В политической среде почти шестеро из десяти считают, что во Франции «слишком много арабов», более четверти говорят, что «слишком много негров», и 15% - что «слишком много евреев». Другие подобные опросы выявили жалобы половины французов на то, что они больше не чувствуют себя «дома» в своей собственной стране; половина опрошенных желала бы, чтобы «как можно большее количество» иммигрантов покинуло страну; наконец, 50 процентов французов разделяют, как и господин Ле Пен, теорию «неравенства рас».

На протяжении долгого времени Франция была страной иммиграции и испытывала гордость по поводу своего умения вплетать набегающие волны иностранных пришельцев в кажущуюся бесшовной ткань французского общества. Во Франции понятие культурного многообразия, более широко исповедуемого в Соединенных Штатах и Великобритании, повсеместно подменялось принципом ассимиляции. Вот как это обосновывает советник министра внутренних дел Жан-Клод Барро: «Когда кто-то иммигрирует, он меняет не только свою страну, но также и свою историю. Иностранцы, прибывающие во Францию, должны понимать, что у них появилась новая родина и что отныне и вовек их предками являются галлы». И таким подходом действительно руководствуются при обучении всех детей в школах Франции.

Согласно последней статистике 1990 года, 4,2 миллиона человек, проживающих во французской метрополии, родились за рубежом - это 7,4% всего населения. Такая доля была достаточно устойчивой начиная с 1975 года. Однако расовый состав с того времени значительно изменился. 23 года назад европейцы составляли около двух третей иностранцев, проживающих во Франции, сейчас же их осталось всего лишь две пятых. В то же время магрибцы (арабы из бывших колоний Франции в Северной Африке), доля которых в среде всех иностранцев в 1975 году была не более 39%, и представители «черной Африки» (только 6% в 1975-м) сейчас составляют почти половину иностранцев, проживающих во Франции.

Однако французов беспокоят не голые цифры, а то, с чем они сталкиваются в повседневной жизни. На улицах некоторых городов преобладают чернокожие и арабы. Сотни мечетей и мусульманских молельных центров выросли по соседству с почти опустевшими церквами. Среди цветного населения зафиксирован значительно более высокий уровень безработицы, число заключенных с небелым цветом кожи выходит за рамки любой статистики. С другой же стороны, чернокожие и арабы чрезвычайно мало представлены в бизнесе и политике.

В последние десятилетия небелые французы прогрессировали только в сферах спорта и музыки, в то же время их представителей, достигших серьезных успехов в таких областях, как средства массовой информации, право, бизнес, вооруженные силы и политика, можно пересчитать по пальцам. В парламенте страны (не считая представителей заморских французских доминионов) представлен лишь один цветной француз - это Кофи Йамгнане, натурализированный конголезец. В те времена, когда у власти были социалисты, он входил в их правительство, а теперь является мэром маленькой бретонской деревушки и одновременно советником одного из 96 департаментов Франции. Ни в одном другом из 36560 городов и деревень Франции нет цветного мэра. По иронии судьбы, еще одним небелым советником французского департамента является араб, член Национального фронта.

В любом случае, многие белые французы старой закалки предпочитают не признавать того факта, что «иммигранты» в действительности могут быть гражданами Франции в силу своего рождения (любой родившийся на французской земле имеет право на гражданство) или стать ими путем натурализации. Когда Ле Пен ведет заманчивые беседы о «национальной предпочтительности» для французов в получении рабочих мест, жилья и социального страхования, ему, очевидно, трудно представить, что пользу вместе с остальными смогут получить многие из его цветных соотечественников.

Однако французские наблюдатели не теряют надежды, полагая, что многонациональная гармония, преобладающая в футбольной команде Франции, может найти более широкое отражение в повседневной жизни, чем это делает жесткая реальность статистических данных. Так, согласно другому недавнему исследованию, шестеро из десяти белых французов имеют друзей среди «групп меньшинства» - показатель, сравнимый с британским и гораздо более высокий, чем в Германии и Италии. Столько же утверждают, что не препятствовали бы браку своих детей или родственников с представителями мусульманской религии. Половина юношей и четверть девушек алжирского происхождения во Франции имеют устойчивые интимные отношения с белыми партнерами. Наконец, число белых французов, недовольных излишним количеством арабов и чернокожих во Франции, снизилось за последние восемь лет на 20%.

Многие французские эксперты полагают, что причина довольно высокой расовой нетерпимости в их стране объясняется лишь тем, что респонденты во Франции просто дают более откровенные ответы на вопросы социологов. Но если это действительно так, то отсутствие стыда граждан за свои радикальные взгляды предполагает, что расовая враждебность во Франции является обычным явлением. Так что если действительно именно Зизу, как любовно называют Зинедина Зидана, суждено превратить Францию в страну многонациональной гармонии, то сделать для этого ему предстоит еще немало.