ПРОСТО ВЛАСТЬ

ПРОСТО ВЛАСТЬ

Мыкола ВЕРЕСЕНЬ

Вообще говоря, власти лучше не иметь вовсе никакой. Ни исполнительной, ни законодательной. Так легче жить и безответственнее работать. Но если уж иметь власть - то лучше сразу две: исполнительную и законодательную, хотя иметь три или четыре власти совсем замечательно, то есть две первых плюс судебную и так называемую информационную. В этом случае работать спокойнее, и чувствуешь себя как-то уверенней и даже вальяжней.

Но спокойное достоинство многочисленной буржуазии, сменившей в качестве правящего сословия дворянство и монархии в Европе, несколько веков назад придумало республики и разделение властей в этих самых республиках. До этого у монархов была действительно вальяжная жизнь в окружении почтительно склонившихся законодательных уложений, исполнительных институций и судебных инстанций. В республиках эти три государственные основы перессорились между собой, но со временем утихли страсти и всегда в таких случаях появляющийся ветерок перемен разогнал облака, открыл картину многочисленных удобств, исходящих от далеко отстоящих друг от друга парламента, правительства и суда.

Ренессанс монархий пришелся на двадцатый век. Тогда появившиеся во всем мире диктатуры или тоталитарные режимы вновь объединили все три ветви власти под одним персонифицированным началом. Три четверти из ста лет двадцатого века на одной шестой части земной поверхности продолжался эксперимент по объединению властей. Несмотря на усилия отважных и суровых экспериментаторов, оказалось, что в конце концов власти расползаются в разные стороны, когда в разные стороны поползли части целого, имеется в виду единого государственного образования. Расставшись таким образом, власти, например, в одной восточноевропейской стране под названием «Украина», получили возможность внимательно рассмотреть друг друга с некоторого расстояния и, найдя у коллег много недостатков, опять начали ссориться.

Гражданам надоели эти ссоры, и они назначили досрочные выборы новых властных людей. И на место исполнителя, и на места законодателей. Выборы прошли без эксцессов, и оказалось, что вновь началась борьба за власть, за всю власть. Предлогом для борьбы была объявлена любовь к гражданам. Законодатели, среди которых было много таких, которые считали, что надо помогать почти всем, даже если нет средств на эту помощь, столкнулись с исполнителями, которые утверждали, что помогать надо всем, кто сам себе помочь не может, и только в том случае, если для такой помощи найдутся в государстве материальные ценности.

Человечество 200 лет назад договорилось, что первых беспредельных помощников следует называть левыми, а вторых, не столь любвеобильных, правыми. Мы тоже последуем этой традиции. Правые, они же в данном случае исполнители, сказали: «Дайте нам всю власть, ну почти всю, и мы все улучшим ко всеобщему удовольствию». Левые, которых оказалось много среди законодателей, опираясь на историческую ретроспективу, говорили, что, во-первых, нельзя опять отдавать всю власть в одни руки, а во-вторых, надо у богатых забрать многое и передать все это бедным, тогда все опять станут равными.

В текущем году ситуация обострилась, казалось бы, до предельной степени, но потом, к радости сограждан, разрешилась простым и оригинальным способом. Способ называется соглашение. А чтобы придать документу приличествующий вес и значение, его нарекли конституционным. Тут-то все и началось. Еще до того, как было достигнуто сердечное согласие*, исполнители говорили, что проведут значительные реформы, так как знают, как их провести, и имеют нужный инструментарий. То есть сведущих людей и проекты законодательных актов. Быстрое, но болезненное применение которых превратит унылую пустыню в цветущие сады. Еще говорилось, что так как материальных средств нет и казна пуста, то помощь согражданам будет ограничена, как и традиционная помощь заводам и фабрикам. А денежных знаков печатать более не будут, чтобы деньги, хоть отчасти, напоминали меру стоимости и не были бы уж очень дешевыми.

Пока шла борьба за власть, были признаки того, что все это правда. Месяц за месяцем деньги не снижались в цене, лишнего и даже нелишнего ни гражданам, ни заводам не давали. А вокруг и внутри правительствующих учреждений ходили молодые и не очень молодые люди, имеющие образование и проекты нужных законов. Все было готово к старту, который должен был последовать сразу же за финишом, определяющим конец борьбы за власть. Первыми под разноголосые крики «Позор!» и «Браво!» к финишу пришли исполнители. Они действительно получили почти всю власть, и сограждане замерли в ожидании нового старта и новых испытаний, в конце которых уже, казалось бы, можно было заметить два слова через тире: работа - благоденствие.

Но ошиблись неунывающие оптимисты. И вновь восторжествовали язвительные пессимисты. После победы валюта ослабла, новые люди не пришли и новых законов не принесли. И появились уже другие признаки - признаки того, что помогать будут и гражданам, и заводам, если не всем, то очень многим. А это значит, что деньги вновь могут подешеветь.

Когда еще этого не случилось, то есть в середине, к сожалению, уже прошедшего лета, самый главный исполнитель сказал, что все идет хорошо, и вместо старых денег будут новые, и с ними можно будет чувствовать себя совсем уверенно. Но они не появились в назначенный главным исполнителем срок. И теперь официально говорят, что существующая еще пока старая валюта ослабела из-за заявлений некоторых чиновников о скором введении новой. Кого хотят спрятать за словом «чиновники», видимо, неизвестно. Но миллионам сограждан известно, кто именно сказал слово «гривна» (так должна называться новая валюта). Появились еще и другие признаки рефлексии: левые в парламенте, видимо, успешно доказали, что помогать надо как можно большему числу граждан и предприятий. И исполнители публично согласились со значительной частью законодателей, а для этого надо напечатать еще денег, так как иных источников нет. Но с этим не согласились в богатых странах, опыт которых убедил их правителей, что, во-первых, бедным странам надо помогать, и, во-вторых, помогать только тем, кто сознательно не печатает денег. И кто понимает, что означает слово «стабилизация» (насколько можно понять, стабилизация - это когда, например, у большинства граждан есть хоть какая-то их частная собственность) и все или почти все можно купить за хорошие деньги, а лодырям и тунеядцам, будь то граждане или заводы, - никто не поможет. Узнав эту новость, исполнители сказали, что они передумали, и левые не совсем правы.

Кто на самом деле прав - теперь неизвестно. Но выбор правильных решений, как обычно, не очень широк. Или поверить левым, которые на самом деле правые, когда говорят, что много власти в одних руках - это плохо, хотя правые, например, говорят, что если придут к власти левые, то будет еще хуже, хотя и сейчас не идеально. Или вновь поверить левым и всем помочь, но тогда откуда взять деньги на помощь, если не от богатых стран. А они денег левым не дают никогда. И стоит ли верить многочисленным и любвеобильным законодателям вообще, когда они говорят, что если дать каждому много денег, то будет хорошо, или исполнителям, которые по пятницам любят левых, по понедельникам - богатые страны, по четвергам - обещают, а по средам - не дают?

Но опыт говорит, что утруждать себя разгадками этих тайн не следует, ибо многие знания - многие печали. Правда, нечто может решиться во вторник на следующей неделе, когда сограждане узнают, что им готовят исполнители и согласятся ли с этим законодатели, если и те, и другие опять не сговорятся и не перенесут свое запрограммированное собрание.