ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ

Здравствуйте, кастрюли?

Из всех видов военного экспорта важнейшим для нас является танковый. По крайней мере, пока. И не только с экономической, но и с политической точки зрения. Пакистанский контракт не только принес свежую копейку в госбюджет, не просто поддержал отечественный ВПК, он продемонстрировал конкурентоспособность отечественной оружейной продукции. Украина, до сих пор пролезавшая в щели, протоптала собственную тропинку сбыта. Остается ее укатать и заасфальтировать.

А на рынке бронетехники нынче теснота - не протолкнуться. Характерно, что когда Анкара объявила о намерении купить себе немножко танков, моментально обнаружилось сразу 11 потенциальных продавцов - Великобритания, Германия, Израиль, Италия, Китай, Россия, Словакия, США, Украина, Франция и Южная Корея. Подобный ажиотаж легко объясним. Сегодня спрос на бронированных чудищ заметно отстает от предложения. Во-первых, круг стран - производителей танков не ограничивается списком участников «турецкого тендера». Во-вторых, многие государства (к примеру, Аргентина, Бразилия, Иран, Индия ) уже созрели для того, чтобы раскошелиться на собственный танковый проект. Та же Турция, при удачном раскладе, имеет шанс в обозримом будущем превратиться из импортера в экспортера танков.

Национальные программы создания основных боевых танков всегда требовали времени и денег. ФРГ потратила на разработку «Леопарда» девять лет, Великобритания «угробила» на свой «Чифтен» две пятилетки. «Абрамс» обошелся американцам более, чем в 1 миллиард долларов. Сегодня, за счет интеграции большого количества стран-участниц проекта, можно (по утверждениям экспертов) построить собственную боевую машину сравнительно быстро и относительно недорого.

Третья причина «толчеи» на танковом рынке заключается в том, что роль бронетанковой техники в современных вооруженных конфликтах стала снижаться. Сплошным расстройством для танкостроителей стали итоги операции «Буря в пустыне». Впервые в мировой истории на сравнительно небольшом театре военных действий столкнулось лбами такое внушительное количество бронированных монстров - более семи с половиной тысяч. 4200 приходилось на долю Ирака. Приблизительно треть была уничтожена в первый же день «Бури»… Не мудрено, что сегодня законодателями мод считают аэромобильные части, тактическую авиацию и высокоточное оружие. Ряд военных теоретиков полагают: в ближайший десяток лет мотострелки превратятся в аэрострелков. Логика второй мировой войны заставила пехоту «оседлать» БТР и БМП. Логика вьетнамской, афганской и югославской войн подталкивает «царицу полей» к посадке в вертолеты. Уже сегодня спрос на «вертушки», по некоторым данным, вдвое превышает предложение. Кстати, наша страна может втиснуться и в эту нишу. Все та же амбициозная Турция не прочь купить 145 ударных вертолетов. Предполагаемая сумма контракта - 3,5 млрд. долларов. Существует (пока, правда, даже не на бумаге) совместное российско-украинско-израильское предложение реализовать проект на базе российских «Черной акулы» и «Аллигатора» с использованием израильской авионики и наших двигателей. Вертолетный проект может казаться более заманчивым. Но шанс на победу в турецком танковом тендере выглядит более реальным.

Тем более что второй такой возможности, похоже, не будет. Сегодня Турция, вне всякого сомнения, - самый перспективный танковый рынок. По оценкам специалистов, за период 1994-2000 годов продажа бронетехники составит лишь 11% от общего объема экспорта оружия (примерно 18,3 млрд. долларов). Анкара же за удовлетворение своих танковых запросов готова выложить ни много ни мало 4,5 млрд. «зеленых». Именно такая сумма потребуется стране на реализацию 5-7-летнего плана по закупке и строительству более тысячи современных машин. За подобный куш стоит и подраться.

Фаворитами «турецкого забега» (с учетом политических, технических и ценовых факторов) считались Германия, Израиль и Украина. Все трое в состоянии предложить классные машины. У каждого из соискателей есть свои плюсы и минусы. Немцы в свое время поставили Анкаре 74 «Леопарда-1», и турки остались довольны покупкой. Предлагаемая ныне очередная модификация «Леопарда-2» имеет несколько преимуществ: для 120-мм пушек разработаны унитарные патроны и специальные сгораемые гильзы, что существенно упрощает работу экипажа - нет необходимости выбрасывать стреляные гильзы либо устанавливать соответствующие устройства. Машину отличает традиционная германская надежность, но цена на нее кусается - примерно 4 млн. марок.

Израильский танк «Меркава» обеспечивает достаточно надежную защиту экипажа (причем не только за счет брони, но и благодаря удачной компоновке), имеет дополнительный отсек, где можно разместить десантников или раненых. Но он высок, тяжел и, опять же, недешев.

Наша родная «восемьдесятчетверка» берет за душу прежде всего простотой в управлении и ценой. К тому же она легче и маневреннее собратьев.

Впрочем, слагаемыми успеха в тендерах являются не только высокие характеристики и низкая цена, но и политические факторы. Что лишний раз подтвердили дискуссии вокруг транспортировки каспийской нефти в Европу. Не стоит забывать: Украина и Турция не просто расходятся во взглядах на пути доставки азербайджанского «черного золота». Они, по сути, выступают конкурентами, хотя официально об этом, кажется, никто не говорил. Ряд политиков полагают - это несколько снижает шансы Киева заполучить танковый контракт. Но есть и сторонники другой точки зрения, убежденные: если Украину «кинут» с нефтепроводом (что весьма вероятно), ее почти наверняка «не обидят» с танками.

И речь вовсе не идет о компенсации за утраченную выгоду, а тем более за моральный ущерб - в бизнесе иногда сочувствуют, но никогда не жалеют. Просто на большие деньги и на высокую политику также распространяется закон сохранения энергии. Согласно данному закону и одной из версий, Турции выгодно дружить с государством, которое имеет с ним морскую границу, является рынком сбыта турецких товаров и обладает большой татарской диаспорой.

Согласно этому же закону и другой версии, значительная часть средств, которые Турция способна получить от транспортировки каспийской нефти, может быть использована как раз для закупки вооружения. Очень многие специалисты до сих пор сомневаются в финансовых возможностях турок в полном объеме реализовать задекларированную Анкарой программу развития ВПК, рассчитанную на четверть века и требующую 150 млрд. долларов. Но Турция вынуждена тратиться на перевооружение: натянутые отношения с Грецией и с арабскими странами, активность курдских партизан на юго-востоке страны делают армию едва ли не главной политической силой государства. Модернизация флота уже началась, следующим этапом должна стать закупка современных танков и вертолетов.

Деньги на бронетехнику Турция, безусловно, найдет. Но вот когда? Для Украины это вопрос отнюдь не праздный. Согласно одной из гипотез, многие высокие отечественные чины утратили интерес к возможной танковой сделке, как только стало ясно, что контракт не «выгорит» до президентских выборов.

Власти требуются деньги - для залатывания бюджетных прорех и для нужд избирательной кампании. Еще больше власть нуждается в победах. Если бы Турция поручила именно Украине усиливать свою броневую мощь и сделала это (как рассчитывали оптимисты) в 1998 году, можно было бы громко говорить об успехе. Экономическом и политическом, международном и внутреннем. Государство загрузило бы на несколько лет вперед работой более полусотни предприятий - от завода имени Малышева до объединения «Большевик» (недавно успешно освоившего натовский стандарт танкового орудия). А глава государства получил бы право надеяться на увеличение своего потенциального электората за счет пролетариата, вкалывающего на объектах ВПК. При условии, если государство не только загрузило бы тружеников «оборонки» работой, но и «отгрузило» бы им заработанное.

Сегодня этот шанс для власти упущен. Турция, вероятнее всего, определится с «бронетанковым избранником» не раньше 2000 года. Она не торопится не только потому, что любая оружейная сделка требует экономического расчета. Не исключено, что здесь срабатывает политический расчет. Как знать, возможно, турки уже готовы воспользоваться услугами наших танкостроителей, но не хотят рисковать до окончания выборов украинского президента. Кто победит осенью 1999 года - неизвестно, а ставить столь важный военный заказ в зависимость от нашей политической конъюнктуры Анкара не вправе.

Но интерес к украинскому предложению Турция, похоже, еще не потеряла. Мы по-прежнему имеем шанс заполучить лакомый кусок бронетанкового пирога. Скорее всего, в связке с кем-то. Турки никогда и не скрывали, что стремятся вовлечь в свой танковый проект достаточно широкий круг поставщиков подсистем и комплектующих. Так и дешевле, и надежнее.

Как бы там ни было, в Украине по-прежнему надеются на очередной поток «танкодолларов». Их ждут не только в правительстве и в ВПК. Их ждут те, кто надеется незаметно «зачерпнуть» ведерко-другое.

В нашей стране деньги имеют странное свойство исчезать. В том числе и деньги «оружейные». По одной из гипотез, в 1992-1995 годах украинский бюджет недосчитался порядка 30 млрд. долларов, полученных от продажи «стреляющей» продукции и военного имущества. Даже если поделить эту сумму на десять, бюджет все равно жалко. Еще большие потери понесла лишь Россия. И у нас, и у них дикий оружейный бизнес оброс фантастическим количеством посредников, подавляющее большинство которых не отличало гаубицу от пушки, а танк от танкетки. Московская пресса в свое время позабавила читателя информацией о том, что едва ли не главным действующим лицом операции по поставке МиГ-29 в Малайзию был «полпред советской песни» Иосиф Кобзон.

Создание в 1993-м «Росвооружения» и в 1996-м «Укрспецэкспорта» (объединившего три структуры, уже работавшие на рынке продажи военной продукции и услуг - «Укринмаш», «Прогресс» и «Укроборонсервис») должно было символизировать начало войны со спекулянтами-«теневиками». Частично и Москве, и Киеву удалось ужесточить контроль за военным экспортом. «Укрспецэкспорт» трудится как может. Но до громких побед пока далеко. До полного контроля за сферой ВТС (военно-технического сотрудничества) - тоже.

Перечень бед оружейного бизнеса открывает несовершенство законодательной базы. Сегодня едва ли не единственным документом, регулирующим сферу военного экспорта, является Закон о внешнеэкономической деятельности, точнее, одна его статья - антимонопольная. Есть еще, правда, временное положение об экспортном контроле.

Практически никто не спорит, что этого недостаточно. Зато много спорят о том, каким будет гипотетический «военно-экспортный» закон. Едва ли не главный вопрос - кто окажется во главе пирамиды? Сегодня это - Кабинет министров. В состоянии ли правительство, постоянно отвлекающееся на борьбу с кризисом, ухватить все тонкости столь деликатного и опасного дела? Может ли первый вице-премьер Анатолий Голубченко, возглавляющий правительственную комиссию по экспортному контролю, знать все подводные течения и все подводные камни? Утверждают, что Анатолий Константинович практически всегда прислушивается к мнению профессионалов госслужбы экспортного контроля. Допустим, что это так. Но разве нельзя допустить: завтра придет другой, который поставит собственные, скажем так, лоббистские интересы выше интересов государства? Разве не нужен механизм страхования от действий подобных «лоббистов»?

Как повысить эффективность контроля за использованием экспорта? Сертификат конечного использования, так называемый «эндюзер», мало что гарантирует. Россияне в свое время через австрийскую фирму продали якобы в Марокко засекреченные на тот момент танк Т-80У и самоходную систему ПВО «Тунгуска». Получили «эндюзеры», а спецтехника оказалась не в Африке, а в Великобритании. Где была тщательнейшим образом изучена. Сомневаюсь, что Украина рискнула официально продать оружие тамильским боевикам или талибам. Но не исключаю, что оно могло попасть и к тем, и к другим от того, кому мы ее продали. США тратят миллиарды на инспекции. У нас с деньгами - сами знаете как.

Ни для кого не секрет, что руководители некоторых наших министерств и ведомств не ладят между собой. Ни для кого не секрет, что интересы этих организаций часто вступают в противоречие. Сегодня подобные «внутренние» трения иногда вылезают боком для государства. Хрестоматийный пример - неудачная попытка усилить греческий флот за счет наших «Зубров». По одной из версий, сделка сорвалась, в том числе и из-за несогласованных действий ряда министерств. Разве не следует обезопасить оружейный бизнес от новых, весьма вероятных «неувязок»?

Утверждают, что есть примеры, когда, несмотря на возражения, скажем, МИДа и Министерства обороны, Кабмин давал «добро» на вывоз продукции военного и двойного назначения. А, скажем, в США Госдеп и Пентагон в таких случаях имеют право «вето». Есть ли смысл ввести подобную схему у нас? И кто ее будет вводить? Кто все-таки будет у нас «главным по оружию»?

В самых разных политических кругах есть немало сторонников создания новой структуры, которая бы опекала «Укрспецэкспорт» и других гипотетических экспортеров спецпродукции. Как она будет называться, не суть важно. Скажем, Комитет по вопросам политики военно-технического сотрудничества. Или Военно-промышленная палата. Суть в том, «под кого» она будет создана. Существуют два гипотетических варианта - комитет в рамках Кабмина и комитет при Президенте. Можно предположить, что второй вариант пробивается настойчивее. Но всем понятно, что глава государства не сможет постоянно контролировать ситуацию в сфере ВТС. Кто будет курировать деятельность комитета? Совет национальной безопасности? Подобное перераспределение ролей наверняка потребует внесения изменений в Конституцию - от нынешнего состава парламента СНБО такого подарка никогда не дождется. Сама Верховная Рада тоже не в силах «пасти» новую структуру в силу своей разобщенности. Оставить военный экспорт бесхозным? Или дожидаться окончания схватки за контроль над «Укрспецэкспортом», которую, по некоторой информации, ведут Совет национальной безопасности и Служба безопасности.

Вопросов масса, и есть ли на них ответы в проекте (проектах) будущего закона - тоже вопрос.

Самое неприятное, что украинские должностные лица, имеющие отношение к ВТС, частенько расходятся во взглядах на основополагающие принципы оружейной торговли. К примеру, нет единой точки зрения по поводу проекта правительственного решения, превращающего в экспортеров не только две дочерние структуры «Укрспецэкспорта», но и организованный при Министерстве промышленной политики «Укроборонэкспорт», а также около десятка других организаций.

Одни политики полагают, что увеличение числа «игроков» будет стимулировать активность украинских оружейных менеджеров и заставит поддерживать хорошую «спортивную форму» производителей. Другие утверждают: искусственно создаваемая внутренняя конкуренция практически неизбежно приведет к сбиванию цен на стреляющий, ползающий и летающий товар украинского происхождения. При этом скептики ссылаются на печальный опыт России. Лет пять назад обладание сразу двумя признанными центрами танкостроения - Уралвагонзаводом и Трансмашем - было для россиян предметом особой гордости. Сегодня они называют это непозволительной роскошью: двум танковым «китам» тесно не только на внешнем, но и на внутреннем рынке.

Исследовать ошибки соседей Украине предстоит при решении еще одной проблемы. Речь идет о банковском обеспечении оружейных сделок. Наиболее поучительной для украинских аналитиков может оказаться история увольнения (в августе прошлого года) с поста руководителя «Росвооружения» Александра Котелкина. По информации, опубликованной в российской прессе, президенту Ельцину якобы рассказали, что генерал Котелкин позволил ОНЭКСИМ-банку воспользоваться 1 млрд. долларов, лежавшим на счетах «Росвоора». Независимо от того, соответствует эта информация действительности или нет, можно допустить: даже в находящейся под присмотром государства военно-экспортной сфере практически невозможно отследить перемещения денег.

Развитие ситуации в «Росвооружении» содержит еще несколько поучительных для Украины уроков. На смену уроженцу Киева Котелкину пришел Евгений Ананьев, до этого занимавший пост председателя правления «МАПО-банка». Неудивительно, что этот банк моментально стал подбираться к оружейным сделкам. Действующим лицом финансовых операций «Росвоора» стал, следом за ним, еще один банк - «Стратегия», возглавляемый братом тогдашнего вице-премьера правительства России Якова Уринсона. Московская пресса тут же запустила две скандальные версии. Первая: Яков Уринсон имеет непосредственное отношение к снятию Котелкина. Вторая: на счетах «МАПО-банка» якобы хранятся деньги солнцевской группировки.

Предположив, что обе версии соответствуют действительности, можно сделать еще два вывода. Первый: высокие должностные лица иногда все-таки склонны использовать служебное положение в личных целях. Второй: криминальный мир имеет возможность получать доступ не только к теневому оружейному бизнесу, но и к легальному.

Хотелось бы, чтобы эти два вывода не давали спать тем, от кого сегодня зависит судьба украинского военного экспорта. Банки - одно из самых слабых мест в торгово-оружейной цепочке. Ныне даже мастодонты вроде «Проминвестбанка» или «Приватбанка» (на которых, казалось бы, могли положиться оружейники) переживают не лучшие времена. Вот почему нельзя считать неправдоподобной версию о том, что в скором времени «Укрспецэкспорту» придется работать не с пятью-шестью, а лишь с одним уполномоченным банком. Либо им окажется какой-то из тех, что уже имеет опыт работы в сфере ВТС, - государство, в случае чего, подопрет банк плечом, а может, и стыдливо сунет в карман пару-тройку льгот. Либо будет создан новый, специализированный банк с контрольным пакетом государства. Одна из схем предполагает участие в акционировании подобного банка физических лиц.

Несложно представить, что наши спецслужбы не в восторге от идеи допуска к военно-экспортным операциям «рядовых граждан». Зато в восторге «рядовые граждане», особенно те, которым не хватает совсем чуть-чуть, чтобы превратиться в полноценных украинских олигархов. С появлением подобного банка «чуть-чуть» сразу отыщется. «Денежные мешки» найдут возможность влезть в столь перспективное дело, не «засвечивая» себя. Для всевозможных советников всевозможных должностных лиц «оружейный банк» означает не столько дополнительные капиталы, сколько дополнительное влияние. Изменение правил игры в военно-экспортном бизнесе может стать одной из причин очередного передела сфер влияния между политико-финансовыми группировками.

А пока воротилы делят броню непроданного танка, наш военно-промышленный комплекс продолжает борьбу за существование. К моменту распада СССР в Украине было сосредоточено около 15% советских оборонных предприятий и структур

НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ). На «оборонку» работало 700 заводов и полмиллиона человек. Страна все еще имеет потенциал, позволяющий производить корабли и транспортные самолеты, обычные вооружения и РЛС, ракеты и комплектующие. Но страна все еще не имеет денег и четкой концепции развития ВПК.

Оборонщики как горький анекдот рассказывают об истории одного предприятия, ранее производившего уникальную радиоэлектронную аппаратуру. Сейчас на этом заводе разливают тонизирующие напитки. Финансирование НИОКР практически на нуле. В России дела обстояли чуточку получше, «Росвоор» периодически «отстегивал» разработчикам некоторые средства, полученные от сделок. Тем не менее на днях лишь вмешательство Бориса Ельцина спасло ряд военных НИИ от полного банкротства. Президент России недавно обратился к Госдуме с предложением законодательно поддержать «мозговые центры» ВПК.

С аналогичной просьбой регулярно обращается к нашим законодателям украинский министр обороны. Есть надежда, что в бюджете появится строка, предусматривающая финансирование НИОКР и закупку оружия. Нашей армии не помешал бы лишний Т-84 или Ан-70. Но денег у Минобороны нет. Предполагается заложить на разработки, испытания и закупки около 200 млн. Сумма смешная. Но может не быть и ее, ибо она впрямую зависит от того, насколько успешно пойдут дела с военным экспортом. Особенно в сфере экспорта услуг. Ремонт, техническое обслуживание, модернизация - вот на сегодня наши козыри. С производством, к сожалению, намного сложнее.

Не так давно довелось быть участником дискуссии с представителями одной из американских структур, имеющей отношение к военному экспорту. Взгляд американцев на наш ВПК прост: резать стратегические бомбардировщики хорошо, продавать ракеты плохо. Один из моих коллег не выдержал и спросил: а что хорошего в том, что суперконструкторы проектируют кастрюли? Ответ свелся примерно к следующему: а что плохого в выпуске кастрюль?