ПРО ЭТО

«Из этой жизни живым не уйдешь»

Аноним

Раз в пять лет народ взрослеет и делает Это. Раз в пять лет реализуются его самые потаенные, наиболее желанные, порой возвышенные, а иногда и низменные мечты о главном - главном его представителе в политике, государственной жизни и международных сношениях. В такой момент неизменно хочется встать и выкрикнуть знаменитый кавказский тост: «Дай Бог, чтобы у нас все было и ничего нам за Это не было!»

Как и кто будет избран на этот раз, пока, к счастью, не известно. К счастью, потому что таинство президентских выборов и непредсказуемость их результатов - суть великой мистерии под названием «демократия». Чем более результат предсказуем, тем, значит, больше в обществе либо диктата верхов, либо рабства низов, либо холуйства тех и других.

Но таинство, интимность избирательного процесса, его прелюдии, не означают, что он не поддается анализу. Более того, последний необходим хотя бы потому, что Это у нас до сих пор окружено ханжеским табу и умолчанием, подростковым хвастовством, старческими закостенелыми предрассудками.

А хотелось бы, чтобы избиратель (особенно молодой) узнавал о технологии Этого не на улице, в непечатных выражениях, а, как минимум, на страницах солидных печатных изданий. Итак, про Это, в плане попытки дезавуирования наиболее расхожих предрассудков и выявления подлинных электоральных мотивов и желаний 1.

Выбирают

за психологию,

а не географию

Одно из самых расхожих, в то же время самых архаичных суеверий украинских политиков и, особенно, их имиджмейкеров заключается в их почти мистической вере в политическую географию. Эта вера восходит, очевидно, к фатализму языческих праславянских эпосов, в которых правый или левый выбор («налево пойдешь - коня потеряешь (экспроприируют. - Прим. автора), направо пойдешь - жизнь потеряешь (либерализируют. - Прим. автора)» всегда отождествлялся с самой судьбой.

Хотя, возможно, в этой вере немало уже и от современного вульгаризма, механичности бытового мышления, с бычье-колхозной простодушностью стойко связывающего результаты межличностного выбора с чем-то сугубо внешним, например, с физическими параметрами, размерами, а не с душевной приязнью, симпатиями или антипатиями.

Мне посчастливилось непосредственно наблюдать различного рода политические выборы от Северной Америки до Южной Африки и практически нигде, абсолютно нигде не удалось зафиксировать модель, хотя бы отдаленно напоминающую отечественную право-левую парадигму.

Такое впечатление, что наши политические технологии специально игнорируют мировой политический опыт, господствующую политологическую моду, убеждая своих хозяев, что их успех на президентских выборах чуть ли не всецело будет определяться их политической географией - абстрактной точкой на лево-правой шкале, фиксирующей их политический статус-кво и тем самым гипотетическую принадлежность к центристам, реформаторам, консерваторам или радикалам.

При том, что весь цивилизованный электоратный мир уже давно пришел к выводу, что не политическая география, а личностные, интеллектуально-психологические особенности играют сегодня доминирующую роль во время выборов высшего порядка.

С точки зрения современных мировых подходов, выглядит крутым архаизмом, например, технология, отрабатываемая окружением нашего действующего Президента, по которой его повторный успех будет якобы в основном зависеть от того, насколько левым («розовым», «красным») будет его основной оппонент.

Последний раз подобная технология сработала в России в начале девяностых и очень быстро, в соответствии с очень быстрыми изменениями мотиваций и механизмов принятия решений избирателями, полностью исчерпала себя.

Даже успех Ельцина в его противостоянии Зюганову уже подчинялся, вопреки господствующим у нас представлениям, новейшим тенденциям столкновения характеров, личностных имиджей, психологических масок (на чем в действительности базировались технологии его команд), но не в целенаправленном выводе его на персонифицированную «красно-коричневую» угрозу (что же в действительности повлияло на результаты тех выборов, подробнее скажем ниже).

Выбирают личности, а не структуры

Перенос в современном голосующем мире акцентов с формально-политических характеристик претендентов на сущностно-личностные привел, кстати сказать, к понижению значимости партий в президентских выборах в частности и в политической жизни вообще.

Если раньше в предыдущие избирательские эпохи личность лидера в значительной степени отождествлялась, сливалась с «линией партии», то сейчас все больше партии пытаются «слиться» с той или иной сильной и яркой личностью.

Если раньше претенденты заискивали перед партийными структурами, видя в них залог успеха, сейчас партструктуры все более заискивают перед реальными претендентами, видя в них шанс своего бюрократического выживания.

Показательно, что и политически не образованные, но обладающие свирепым чутьем, спонсоры все более переходят сейчас с «коврового», «кассетного» деньгометания по партийным площадям на высокоточную кэшевую обработку конкретных персональных целей.

Как это кому-то не покажется грустным, уходящий век, скорее всего, станет последним веком существования, расцвета и заката этих, порой злокачественных, иногда доброкачественных, политических образований, становящихся и в том, и в другом случае равно ненужными.

Если уж коротко остановиться на этой теме, безусловно требующей более детального рассмотрения, можно пока обозначить то главное, что убьет партии в скором времени.

Итак, первый и важнейший фактор - общемировая (для цивилизованных и развитых стран) тенденция деколлективизации сознания. Массовый, стадный инстинкт, заставлявший отдельные части общества сбиваться в компактные единомыслящие кучи, уже иссякает. Его место занимает ситуативное стремление отдельных суверенных и разномыслящих граждан-избирателей поддержать наиболее ярких, интересных и сильных лидеров.

Во-вторых, партии все более утрачивают значение, прежде всего для президентских выборов, как механизм отбора, воспитания и предвыборной «раскрутки» наиболее перспективных и ярких лидеров.

Сегодня такую важную (а в некоторых странах, типа США, и важнейшую) былую партийную функцию все более выполняют не партийные инструкторы, пропагандисты и секретари, а аполитичные руководители рекламных консалтинговых фирм и агентств. Они в очередной раз доказали, что профессиональная работа за деньги чаще всего эффективнее дилетантской возни «за идеи» и обещания.

Во всяком случае, специалисты по рекламе Джимми Карвилл, занимавшийся выборами Билла Клинтона, или Жак Сегел, «избравший» Франсуа Миттерана, думается, были в одиночку полезнее своим патронам, чем стоявшие за ними громады демократической и социалистической партий.

В-третьих, партии уже почти утратили и для масс, и для элит функцию политико-образовательную и просветительскую, почти полностью перехваченную всевозможными независимыми политологическими центрами, институтами, фондами и обществами. Различного рода партшколы, курсы и т.д., существовавшие отнюдь не только в недрах компартий, окруженные ореолом приобщения к неким эзотерическим знаниям, сокрытым для непосвященных политических истин, сейчас смешны и нелепы как курсы знахарей и подпольных повивалок.

В-четвертых, практически исчезла их информационная и трансляционная функция. Если ранее партии аккумулировали и доносили определенную информацию от «низов» - «верхам» и наоборот, то сейчас ее более успешно выполняют масс-медиа и, особенно в развитых странах, Интернет (последний, кстати говоря, уже многое этак незаметно, походя, погубил, погубит и партии).

В-пятых, партии как «часть» общественного организма имели смысл лишь в условиях достаточно жесткой его дифференциации. Т.е. над каждой относительно обособленной частью общества, с их специфическими укладами, уровнями жизни, общественными функциями, социо-культурными параметрами и соответствующими представлениями и вырастали различные политические машины.

Ныне же растущая унификация социального космоса по многим его параметрам уничтожает и этот фактор.

Наконец, могучим стимулом существования всех иных партий многие десятилетия была их жесткая конкуренция с партиями коммунистического толка. И если за последними стояла финансово-организационная поддержка сверхдержавы, то всем остальным их конкурентам приходилось совершенствоваться за счет, в основном, собственных ресурсов, что не мало стимулировало их развитие.

Соответственно, уход Союза с партийно-политической арены обессмыслил существование тысяч партий-антагонистов. В водоворот ушедшего на дно «Титаника»-КПСС фактически засосало и все сновавшие вокруг партийные суда любого класса - от абордажных джонок, до мощных авиаматок с банкометами главного калибра.

Приближение общемирового партийного кризиса, точнее коллапса, явственно ощущается и у нас. Расколы Руха, СДПУ(о), предстоящий НДП пока, правда, воспринимаются как результат действия субъективных факторов - предательства, продажности, непостоянства, зависти отдельных их членов.

Хотя на самом деле - это слабые отзвуки будущих трансевропейских, мировых катаклизмов. Это объективное крушение политически и морально устаревших механизмов, объективно исчерпавших свои функции и держащихся на плаву за счет традиций; ностальгии; партийных касс; юридических подпорок типа пропорциональных выборов; партийных функционеров, для которых роль партийных вождей понятнее и органичнее, чем роль общегражданских лидеров. Двадцать первый век будет уже наверняка беспартийным столетием.

Но вернемся к предстоящим предвыборам. Исходя из сказанного, можно с известной долей уверенности утверждать, что преимущество на них будет иметь претендент, жестко не связанный с партийными структурами. Или, по крайней мере, не тратящий сил и ресурсов на их создание, поддержание и раскрутку. Конечно, если для этого претендента политическая реклама будет уже органичнее и понятнее партийной пропаганды; Интернет - партийных листовок; а политическое имиджмейкерство - партхозактивов.

Выбирают довольных,

а не обиженных

Если непосредственно переходить к конкретным интеллектуально-психологическим характеристикам, определяющим механизм поддерживающего голосования у основной части электората, то главной из них можно назвать позитивность облика претендента. Т.е. принцип работы механизма голосования сегодня очень прост: позитивно голосуют за позитивное.

В каждой стране, да и, пожалуй, на каждых президентских выборах возникают своего рода требования к «позитивности облика» претендентов. Но все же есть некие главные составные черты этой позитивности, которые могут лишь меняться по степени их приоритетности, в зависимости от специфики социального времени.

К ним прежде всего относятся оптимизм, решительность, простота. Рассмотрим последовательно все эти качества.

А. В украинских условиях оптимизм лидеров, как способ трансляции избирателям веры в то, что «все у нас получится», «все будет хорошо», как в механизм перманентной «подкачки» этих надежд до хотя бы минимального необходимого обществу уровня, сегодня приоритетно важен. Приоритетность его определяется, в первую очередь, длительностью отложенных ожиданий на нормальную жизнь основной части населения, мрачностью общей социальной атмосферы, угрюмостью повседневного бытия.

При таких обстоятельствах политический лидер, как бы «излучающий» уверенность и веру в свои силы и силы общества к добрым переменам, демонстрирующий благожелательность и добродушие к возможным партнерам и союзникам, веселую иронию и толерантность по отношению к оппонентам, душевное здоровье и самоиронию, сразу получает исключительную фору.

Анализ, например, политических характеров всех американских президентов показывает, как они старались выглядеть именно такими. И сегодня мы видим как Буш-младший «откусывает» у более маститого, заслуженного, опытного Гора громадные «куски» электората уже только потому, что он выглядит менее скучным, менее нудно-риторическим, а более ярко-оптимистическим.

Выше уже говорилось о неверном восприятии нашими политическими технологами механизма победы Ельцина над Зюгановым. Почему-то считается, что ельцинские технологии стремились столкнуть правого хозяина с левым оппонентом (для большинства рядовых россиян, не служивших в армии, различие между «правым» и «левым» до сих пор менее понятно, чем между сеном и соломой).

На самом же деле, технология строилась на сшибке яркой, красочной (немного балаганной, адаптированной к условиям России), сочной, в меру скабрезно-разнузданной, но оптимистической маски - с серой, угрюмой, нудно-рассудительной, тоскливо-правильной, как антиалкогольный закон, маской оппонента. Именно для столкновения с такой маской команда Ельцина, видимо и невидимо помогала Зюганову, выводя его на прямое столкновение со своим патроном. Именно поэтому эта команда сделала все, чтобы нейтрализовать Лебедя, т.к. попади этот потомок ефрейтора Теркина во второй тур, он бы просто смел своей психоэнергетикой, как городошной битой, российского «папу» с политического поля.

Эту, казалось бы, уже тривиальную во всем политическом мире технологию почему-то в упор не хотят замечать, а тем более применять наши домашние политтехнологи.

Все более или менее громко заявившие о себе претенденты на сегодня имеют и отрабатывают противоположные данному принципу имиджи:

сердито-недовольный Кучма;

скорбно-пуританский Мороз;

сурово-осуждающий Марчук;

гневно-обличительная Витренко и т.д.

Тем самым, по крайней мере, по данному базовому качеству шансы названных претендентов пока сопоставимы. Но стоит кому-то их них лишь слегка откорректировать имидж, сделать лишь относительно нетрудную переакцентировку с пессимизма (угрюмости, недовольства, брюзжания, обвинения и т.д.) на оптимизм (воодушевленность, уверенность, улыбку и т.д.), как его шансы по отношению к другим резко возрастут.

Б. Другой составляющей позитивного облика является решительность. Вообще решительность, смелость, отчаянность - это базовые качества любой элиты (политической, интеллектуальной, экономической и пр.). Те один-два процента населения любой страны, которые составляют элиту и которым отчаянно завидуют все остальные, считая незаслуженными случайностями их высокие стандарты жизни, - отнюдь не баловни судьбы и случая. Как правило, в основе их жизненного успеха лежит тот проявленный ими уровень риска, на который абсолютно не способно большинство.

Лидер - это всегда социальный каскадер, общественный сорвиголова, гусар, игрок, авантюрист. Советская система погибла в значительной степени потому, что попыталась изменить естественные правила отбора и формирования элит, заменив неизбежно стихийное их формирование планово-номенклатурным принципом пестования послушных системе чиновников. Тем самым была почти выбита когорта отчаянных, способных поставить на кон жизненного успеха свою жизнь и чужую судьбу.

Та когорта, которая одна и способна вести общество на прорыв в неизвестное будущее, которая готова гибнуть, как штрафные батальоны на редутах экономических и политических реформ, конечно, зная, что «в крепости вино и бабы», шестисотые «мерсы», часы Картье, персональные самолеты, и, главное, - власть.

Из названных украинских претендентов только, в свое время, Кучма проявил это качество, уйдя, хлопнув дверью, с поста премьера. Что бы там не говорили его оппоненты, в середине девяностых только он один из всего украинского истеблишмента мог «рвануть тельняшку до пояса». И это стало в то время тем базовым качеством, которое и привело его к власти.

Ну, нельзя в нашем геоизбирательном пространстве стать вожаком, не превосходя всех других решительностью! Скромных, робких, корректных - электорат просит не беспокоиться.

В этом плане удивляет опять-таки поведение наших претендентов и их команд. Такое впечатление, что ими сознательно ставится задача формирования имиджей, как раз таких, которые менее всего отвечают обозначенному качеству. Показательные результаты дали фокус-группы, на которых ставилась задача отождествить названных претендентов с созвучными их облику профессиями и социальной ролью (зная обидчивость и мстительность наших политиков, не буду указывать, чье имя конкретно ассоциировалось с той или иной профессией и социальной ролью).

Но вот общий ассоциативный ряд по всем четырем претендентам: «чиновник в паспортном столе», «участковый», «главбух», «сельский учитель», «бригадир», «завуч», «парикмахер», «директор», «механизатор», «начальник жэка», «сосед по огороду», «теща», «собутыльник», «ватный человек», «дядя из США» и т.д. Т.е. не было зафиксировано ни одной профессии или социальной роли, требующей решительных черт.

В нынешней избирательной кампании пока только Витренко, пусть на вербально-поведенческом уровне, но демонстрирует это качество. Ей бы еще реальный поступок в духе «Оптимистической трагедии». Завалить бы какого-нибудь боцманюгу, жаждущего «комиссарского тела» (фигурально, конечно, выражаясь). И тогда, на фоне половинчато-смелых, рассудительно-пресных, опереточно-грозных мужчин-оппонентов она наверняка поимеет неожиданно значительный успех. Но будет ли тогда трагедия оптимистической?

Возникает вопрос: «А можно ли другим кандидатам поменять в этом плане свой имидж в обозримые сроки избирательной кампании?». Практика показывает, что поменять ассоциативную связь политика с отрицательной, но сильной социальной функцией на стойкую связь с сильной положительной функцией намного проще, чем то же самое сделать с функцией заурядной, рутинной, пассивно-аморфной. Проще говоря, избирателям легче представить, что бывший вояка или гуляка становится президентом, чем бывший парикмахер или примерный бухгалтер.

В. Наконец, несколько слов о такой немаловажной составляющей позитивности, как простота. Как ни странно, простота в политике всегда лучше воровства. Многие политики расходуют массу энергии (своей и чужой), времени и средств (чаще чужих) на раскрытие сложности своей души, безмерности своей эрудиции, многомерности и богатства своих планов. И все это они пытаются реализовать через объемность и фундаментальность своих избирательных программ (эти программы можно назвать еще одним жутким мифом нашей политологии).

На самом деле последние практически уже давно не играют никакой роли, фактически никак не влияют на результаты выборов. Подробные и пространные избирательные платформы, программы и пр. играют значительную роль лишь в короткие и редкие периоды принципиального слома сложившихся экономических укладов, политических систем, социокультурных параметров и целей общества.

В такие редкие моменты программы ведущих политиков - это, как правило, инновационные рецепты спасения, это технологические карты выживания и развития в новых условиях. Если взять несколько программ политически значимых украинских фигур начала века (Грушевский, Винниченко, Скоропадский, Туган-Барановский), то все они отличались высокой концентрацией принципиально новых идей, подходов, механизмов в области экономики, политического устройства, культуры и пр.

Причем в ряде случаев авторские разработки, включавшиеся в эти программы, носили характер открытий мирового класса и уровня (в частности экономические модели министра финансов Центральной Рады Михаила Туган-Барановского).

Сегодня, во-первых, в мире в целом, не говоря уже о нашей стране в частности, нет ни одного политика, способного инициировать в своих программах и предложениях инновации, идеи уровня открытий.

Во-вторых, мир и не ждет в современных условиях открытий. Существующие, устоявшиеся в цивилизованном сообществе либеральные экономические и политические модели пока не желают лучшего. Единственно важна степень их адаптации к национальным особенностям.

Поэтому, чтобы не предлагали даже наиболее продвинутые наши политики в виде, например, своих экономических платформ - это будет либо парафраз раннего Дж.Сакса или позднего Г.Явлинского, либо просто программа Кабмина «Украина-2010».

В-третьих же, от политиков не ждут никаких программ и платформ их избиратели. Они ждут два-три четких, ясных, ярких и одновременно простых тезиса, которые можно одновременно держать в голове, воспроизвести жене и соседу, выкрикнуть в толпе и написать, при необходимости, на плакате, знамени или заборе. Можно сказать, что эти тезисы должны быть отчетливы и просты как «пять «Д»» Леонида Кравчука на первых президентских выборах и ясны и коротки, как президентская речь Леонида Кучмы на выборах вторых.

Поэтому несколько странно наблюдать тот пыл, который уже тратится претендентами на составление безмерных текстов. Другое дело, если б они это делали сами, это б имело хоть какой-то смысл. Хотя бы с точки зрения тренировки памяти и организации логического мышления.

Тут уместно вспомнить известного персонажа, мечтавшего «покрасить бороду в синий цвет и спрятать ее веером, чтобы никто не увидел». Можно, в принципе, составлять «программы», намекать всем, что они существуют, но прятать их подальше и никому не показывать. Но не более того.

Все три вышеназванных принципа формирования имиджа пока не задействованы в полном объеме никем из украинских претендентов. Правда, уже есть один возможный персонаж этой большой Игры, который, пока в ней не участвуя, интуитивно к этим беспроигрышным принципам тяготеет. Единственно, что он их чрезмерно утрирует, «пережимает». Хотя, как знать. Если ему вдруг попадется на глаза инструкция к бритве Жилетт, многое в отечественной политике может измениться (по секрету скажем, что в инструкции написано: «Сначала закрутите до упора, а потом отпустите на два оборота»).

Выбирают мечту,

а не реальность

И в заключение еще об одной интимной особенности современного голосования. Делая это раз в четыре-пять лет, народ на краткий миг волшебно преображается, превращается в электорат, имеющий некоторые черты, противоположные собственно народным. Раз в четыре-пять лет приземленный прагматик и скептик Санчо Панса на короткий миг превращается не в губернатора, а в самого наивно-мечтательного Дон Кихота.

Иначе говоря, политологи, утверждающие, что для ментальности украинского народа характерно желание «иметь синицу в руке, а не журавля в небе», правы лишь только в той степени, в какой рассуждают о народной, но не электоральной ментальности. Электорат-то, как раз голосует за мечту, за миф, за красивую сказку (естественно, при определенном их правдоподобии).

Этот принцип особенно сильно срабатывает в тех странах, где накапливается, как уже выше отмечалось, своего рода «отложенный спрос» населения на нормальную, сытую, комфортную и безопасную жизнь. Где подспудно тлеют лихорадочные желания увидеть во главе общества лидера, способного сразу и обильно компенсировать годы материальных ограничений, минимизации потребностей, профессиональной невостребованности, тусклой жизни и нереализованных надежд.

В этих условиях лидер, который скажет, что через год-два после его избрания люди получат в среднем на 10-20 гривен больше, чем сейчас, имеет весьма сомнительные шансы. Эти гривни уже не способны покрыть для большинства потерянное, недополученное, недоеденное, недопитое, недоувиденное, недопрочувствованное за целые годы. Именно поэтому повышается спрос на чудотворцев-компенсаторов, предвыборные обещания которых как раз базируются на компенсации всего массива отложенных желаний.

Ну, хочется верить, что «все у нас впереди»!

Интересно, кстати, взглянуть через призму этого принципа на возможности нынешних претендентов. На вышеупомянутых фокус-группах выявилось мнение будущих избирателей о том, какая будет через год после выборов средняя зарплата в стране, в случае избрания тех или иных персон (при отправной точке нынешней средней зарплаты около 50 у.е.).

Возможности трех претендентов - Кучмы, Мороза, Марчука, были оценены примерно одинаково: 45-55 у.е. Т.е. избиратели оценивают «уровень чудотворства» этих кандидатов, базируясь на уже проявленных ими государственно-административных способностях. Логика их рассуждений, очевидно, такая: мол, будет примерно то же самое, что было при их правлении.

Переубедить же избирателей тем, что кто-то из перечисленных фигур при своем властвовании не имел достаточных полномочий, кому-то мешали, кто-то не успел и т.д., будет достаточно сложно. Да и работа в этом плане их командами целенаправленно пока почему-то не ведется.

Неожиданно высокий результат снова оказался у Витренко - 70-80 у.е. Это уже близко в наших условиях к чудотворству. Видимо, сугестивный дар Натальи Михайловны; плюс ее умение обещать по полной программе, без ложной скромности; плюс отсутствие в ее послужном списке высоких властных должностей, где уже можно было проявить свои чудотворческие способности, создали политический сплав весьма высокой (в глазах избирателей) пробы.

И если у нее хватит средств поставить массовое литье из этого сплава на информационный поток, то основные «чудеса» еще впереди.

Но самый интересный, особенно для политического технолога, оказался результат у г-на Балашова - 0-10 у.е.

Кстати, о г-не Балашове уже сейчас можно защищать докторские диссертации по политологии. То, что он делает, - это во всех смыслах - и в позитивных, а в негативных - просто замечательно.

Замечательна, без всякой иронии и оговорок, идея «Красивой Украины».

Замечательна идея о 500 у.е. зарплаты сразу и для каждого гражданина страны. Но здесь уже возможна оговорка: даже избиратели, при всей своей фантазии и жгучести неотложных мечт и желаний, не смогут себя заставить поверить в мгновенное десятикратное улучшение жизни. Есть предел (обычно это двух-, трехкратное улучшение жизни), перед которым даже мечты бессильны.

Замечательно его использование методов политической рекламы, вместо кондовых методов политической пропаганды, но тоже с оговоркой, даже тремя.

Во-первых, он несколько поторопился. Украина еще не полностью вошла в мировую рекламную зону. Нужно минимум 3-5 лет, чтобы массовые приемы рекламы прокладок и массажеров адекватно воспринимались и действовали на политическом рынке. Хотя это направление, безусловно, самое перспективное уже и сейчас.

Во-вторых, он использует несколько устаревший рекламный метод, известный под названием «купи меня!», в то время, как весь колокольно-рекламный мир переходит к более тонкому механизму «люби меня!».

В-третьих, эффективность только радиорекламы составляет не более 25-30% от рекламы телевизионной. Т.к. основной импульс воздействия идет на потребителя (избирателя) через невербальные формы воздействия: жест, мимику, стилистику, символику, графику и т.д.

Очевидно, совокупность названных перегибов и изъянов и дала эффект строго противоположный ожидаемому. Но «эксперимент Балашова» даст еще немало открытий.

Ну, а в целом… В целом грустновато. Пока складывается ощущение, что победит не тот, у кого лучше стратегия, а тот, кто меньше сделает ошибок. Но зато избиратели помечтают! Это, собственно, их главная привилегия.

1 Большую помощь при работе над данным материалом автору оказали прекрасные работы Э. Михневского