МЫ ВЕЧНОЕ ЭХО ДРУГ ДРУГА

«За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!»

Михаил Булгаков,

«Мастер и Маргарита»

- Там, в тумбочке лежат конфеты. Мне Саша на избирательном участке купил. Если не сложно, принесите, пожалуйста.

Целофановый пакет с развесным «Тузиком» был доставлен к столу. Рядом на тарелочке - сибирские пряники. Валентина Андреевна на правах хозяйки взялась разливать чай. От моей помощи категорически отказалась, несмотря на то, что чайничек для заварки был для нее слишком тяжел. Все манипуляции с ним она проделывала осторожно, огибая стоящие на столе баночки и бутылки с цветами. Цветы, правда, были не только на столе, но и на полу, подоконнике и больничных тумбочках.

Днем раньше с Валентиной Андреевной меня познакомил ее муж. Это было 25 июня 1994 года - в день президентских выборов в Украине. Мы столкнулись на медсестринском пункте случайно. Потом я его видела каждый день, вернее, вечер. Он приезжал к ней поздно, после работы. И всегда с цветами. Перед дверью отделения он оставлял охрану, усталость и измотанность. Уходя, все это забирал с собой.

...Мы пили чай с «Тузиком», говорили об их детях и внуках, вязании, цветах. Валентина Андреевна все время прислушивалась к приглушенному бормотанию радио. Было видно, что ее мысли не здесь. Она очень волновалась: не за результаты выборов, конечно. За него...

Отчего гармонь поет?

Оттого, что ты идешь по переулку...

Тридцать четыре года у них идет спор: Он говорит, что в тот день Она была в голубом, а Она утверждает, что платье было другого цвета. Подробности затерялись во времени. В памяти сохранились категории-антиподы: календарная дата и ощущение. 25 августа 1963 года - день рождения любви с первого взгляда. С тех пор этот день цветами и маленькими подарочками они отмечают ежегодно.

В этот день Александр вернулся в родное село после курсовой практики. Шесть месяцев до этого на полевых станах и полях Полтавщины он ремонтировал технику и убирал пшеницу комбайнами, которые я лично видела только в фильме «Кубанские казаки». В отцовский дом третьекурсник сельхозакадемии привез чувство выполненного долга и 90 рублей - расчет за шесть месяцев.

Он стоял у колодца, построенного им вместе с братьями, когда на узкой улочке появилась Валентина. Тогда еще он не знал ни имени ее, ни племени. Они тогда даже не заговорили, но в том, что все началось именно в этот миг, оба не сомневаются.

Вечером в клуб на танцы Александр шел уже вооруженный знаниями. Друг Леня навел необходимые справки. Оказалось, что девятиклассница Валя Лавриненко - дочь любимого Сашиного учителя-математика. Эта новость поразила: «Как, у него есть дочка?!» Если учесть, что сельский учитель для учеников чуть меньше, чем Бог, то столь наивное изумление вполне понятно.

Знакомство состоялось на танцах. Но далось оно не легко, поскольку лишь полгода назад Александр впервые решился пригласить девушку на танец. А тут не просто девушку, а Ее...

...Какой танец танцевали, точно не помнят оба. «Что-то вроде «Карапета». Ни он, ни она в его исполнении не блистали, что, наверное, и скрасило неловкость.

На первое назначенное на следующий вечер свидание Александр опоздал. На час! Мало того, - он явился к Вале со свежепереломанным носом - в футболе он был куда азартнее, чем с девушками. Сейчас он говорит, что когда ее увидел - понял для себя что-то очень важное, в чем тогда еще не отдавал отчета. Она прождала его целый час одна, на темном пустыре!

И было девять вечеров. Всего девять или целых девять. Они считают, что «если в жизни и было что-то самое светлое, то - эти вечера». Была луна, запах наступающей осени, ощущение щемящего, невыносимого счастья. И были его руки. Тогда - просто сильные. Это через 18 лет они станут самыми надежными в мире... Он брал ее на руки и носил по четыре километра от села к селу. Он любил ее носить на руках. Девять вечеров он был счастлив этим.

А потом он уехал в Киев, а она - в Донецк заканчивать десятый и одиннадцатый классы. Надо сказать, что почте они добавили работы: в последний год перед окончанием академии и школы писали друг другу каждый день, а то и чаще. Встречи были редкими. И причины тому не только объективные. Тетя, у которой в Донецке жила Валентина, была настроена против Саши: зачем Вале возвращаться в село, когда в городе женихов полно? Говорят, даже жениха племяннице подыскала. Но тетины старания «испортил» случай. Валя сильно заболела. А Саша к ней приехал. Одолжил у друзей по общежитию олимпийку, брюки и приехал. Он всю ночь просидел у ее кровати. Официального предложения не было, все решилось само собой: они всегда будут вместе.

Он понимал, что жениться, может, и рановато, но очень боялся потерять ее. Между нами, надо сказать, что Саша был жутко ревнивым. Но сам поводов к ревности Вале никогда не давал. Никогда в жизни.

Затем - семь месяцев в разлуке. Виной тому опять футбол - только на этот раз Александр сломал ногу, которая больше чем полгода никак не хотела срастаться. За четвертый курс пришлось все сдавать экстерном.

...Он приехал на станцию поздно. Автобусы давно ушли, а ждать до утра - невозможно, ведь обещал ей, что утром будет. На подножке громыхающего товарняка Саша несся в ночь, оставляя позади выпускные экзамены, поэтическую студию Кононенко, студенческую жизнь и... детство.

На тебе сошелся

клином белый свет...

Они поженились 18 июля 1965-го. Свадьба была очень скромной, ведь обе семьи достатком не могли похвастаться. Особых подробностей сейчас от жениха не услышишь: «Сельская свадьба - одно сплошное действо...» Но за память опять зацепилась луна и почему-то клеверный луг, где они с друзьями отплясывали до двух ночи.

В октябре Валя узнала, что беременна, а Сашу в ноябре призвали в ряды СА. Ему не хотелось ее оставлять. Ожидаемый ребенок преобразил Валю. Изменились ее походка, взгляд... Вместе с малышом в ней набирала силы Женщина. На это хотелось смотреть и смотреть. Но последующий год пришлось созерцать ландшафт, открывающийся с КП ракетной базы в Первомайске, Одессе, Херсоне… Валю он увидел лишь 25 апреля. Получить отпуск солдату, служащему только год, - тоже, знаете ли, кусок жизни.

Через окно Таращанского роддома она умоляла забрать ее домой. Не любила Валя больницы. Нашел машину, привез жену домой. Ночью начались схватки... Метнулся в соседнее село за фельдшером, потом к другу за машиной. Грузовой, разумеется - уж какая была. И опять 14 километров по проселочной дороге. Фельдшерица - в кабине, Валя - в кузове, он рядом на коленях.

До рассвета бродил под окнами роддома. На несколько часов пошел перекимарить к родственникам. В полдень вернулся и узнал, что родилась дочь. Ириной назвали.

Когда родители уходили на работу, деревянную кроватку с Ириной ставили у окна, чтобы она могла развлечься, рассматривая прохожих... Дочка развивалась очень быстро. Ей еще и года не было, когда она уже рассказывала стишок:

«Гей, умерла кішка!

Веселиться мишка,

В хоровод вона іде

Діточок своїх веде...»

Вместе с радостью первенца в дом пришло смутное ощущение тревоги: у Валентины начали проявляться симптомы непонятной болезни. Сейчас она считает, что все началось после первых родов. Он не уверен в этом, поскольку помнит, что еще до замужества Валя необъяснимо сильно мерзла (а это один из признаков того заболевания, которое спустя шесть лет определят врачи). А иногда им кажется, что беда «висела» над ней с рождения. Дело в том, что в Валиной семье родилось четверо детей. Первым был сын. Второй - дочь, которую звали Валентиной. Но она умерла. Родившуюся следом за ней девочку тоже нарекли Валентиной. Однако и она не зажилась. Третью дочь Лавриненки опять назвали Валей. Плохая, говорят, примета...

Но все эти мысли были потом. А тогда они были счастливы. Ириша подрастала. Валентина была прирожденной матерью и хозяйкой. Сначала съемную квартиру, а потом и бывшую прачечную, в которой их семья прожила шесть лет, она превратила в уютное гнездо. Она могла создать уют из минимума. Те условия, в которых они жили много лет, Александр позже назовет «аккуратненькой нищетой». В эти годы он работал на производстве и преподавал в сельхозтехникуме. Взвалив на себя непомерное количество лекционных часов, приносил в дом 102 рубля. Когда они купили коляску, в доме был праздник. А когда неожиданно после перерасчетов Александр принес 600 (!) рублей отпускных, они просто не знали куда их девать, что делать с такими деньжищами?!

...А болезнь с жестоким упрямством все четче давала знать о себе. В жизнь Ирины вошло такое понятие как «мама в больнице». Врачи от чего-то лечили Валентину, но от чего - и сами вряд ли знали. В эти недели на хозяйстве оставался Александр. Он быстро освоил бытовые премудрости. Все, в общем, делал легко, вот только гладить постельное белье не любил. Да и сейчас не любит. А все остальное - запросто. Даже сейчас брюки утюжит только сам.

Несмотря на неважное самочувствие, Валентина закончила техникум, а самое главное - 28 апреля 1972 года родила вторую дочь. Сейчас ее муж утверждает, что если бы два дня она не тянула с госпитализацией (ей опять не хотелось в больницу), то дочери праздновали бы день рождения в один день. Руслана - такое имя малышке дала шестилетняя Ира.

Но роды не прошли без последствий: Валентина на несколько дней полностью потеряла зрение. Потом мир вернулся из темноты, но он уже никогда не был таким четким и ярким, как раньше. И пошли один за другим месяцы больниц, десятки диагнозов, процедур, улучшений и ухудшений.

Время шло. Александр работал и продвигался по службе. Ира училась. Руслана росла. А Валентина, никак не желая сдаваться недугу, по-прежнему работала на быткомбинате фанговщицей. Еще до рождения второй дочери она пришла в трикотажный цех, где в течение семи лет работала с ткацкой кореткой весом 7 кг. На полях, где город помогал селу справиться с урожаем, она теряла сознание. А ехать надо было: время такое, да и с начальницей не повезло.

В 1976-м Александр повез жену на консультацию в Киевскую областную больницу. Там впервые и был поставлен единственно верный и убийственный диагноз. Рубец от этой вести остался на его сердце навсегда. Многие годы соседства с бедой уже позже выработали в нем защитные функции. Но тогда...

Врач объяснил Александру, что советская медицина тут бессильна. Да и не только советская. Все, что можно сделать, - это попытаться задержать развитие болезни. Валентине дали инвалидность. Сначала вторую, затем первую группу.

...Будут внуки потом,

все опять

повторится сначала

Больницы стало все больше. Иногда Валентина проводила в них по 4-5 месяцев. Рвалась домой, но врачи не пускали. Каждый день он бывал у нее. Каждый день - передачи или цветы. Хозяйство полностью легло на его плечи. От бантиков до стирки, от воспитания детей до уборки. Помощи ждать было неоткуда. Все уже были взрослыми, даже маленькие дочки.

Были периоды, когда, казалось, руки должны опуститься. Валентина в больнице, а младшая, Лана, которой вот-вот идти в первый класс, заболевает болезнью Боткина. Утром он готовил первое и второе для Иры, затем заваривал шиповник и вез его Руслане, в обед или вечером вырывался к жене. И так - сорок дней...

Когда Александру Александровичу было 38, он впервые попал в санаторий. К этому времени он уже несколько лет работал в Киевском обкоме партии.

Ей уже было тяжело ходить. Он сносил Валентину Андреевну на руках по лестнице. Она крепко хваталась за его руку, и они медленно-медленно ходили по парку. На следующий год ноги совсем отказали. С тех пор она передвигается по миру, неся за собой ракушку инвалидного кресла-каталки. И тогда его руки стали самыми сильными, самыми главными и самыми надежными в жизни...

Дома маму старались оградить от хлопот по хозяйству. Многое она объективно уже делать не могла, но то, что все же могла, - ни за что не отдавала детям и мужу. Будучи натурой чрезвычайно активной, Валентина Андреевна не терпела бездействия. Затворничество тоже не было ее стихией: в доме очень часто бывали гости. С соседями - теплые ровные отношения. Половине дома Сан Саныч помогал чинить сантехнику. Силен был в столярном деле - отец еще в юности научил. Дома намастерил всего море: полочки, шкафчики, резные рамы для зеркал.

А Валентина Андреевна вязала. Вязала бесподобно. И дочек научила, но маму превзойти в этом ни Ира, ни Руслана не смогли. А вышивала как! Сюжеты находила в журналах, сама выдумывала, а часто и муж подбрасывал. Как-то срисовал в командировке орнамент со стен фастовского вокзала. В работе получилось красиво.

Вот так они и жили. И мир не делился на «до» и «после». По улицам ходило много здоровых и мертвых людей. А они уцелели, остались живыми, настоящими.

Дети выросли. Обе дочки, почти отлично закончив школу, получили хорошее образование. Ира - музыкальное, Руслана - педагогическое. Обе, как и мать, рано вышли замуж. Обе сделали самостоятельный выбор и обе - удачный. По-человечески удачный.

Ирина свою половинку нашла на музыкальном факультете пединститута, где училась параллельно с курсом в училище Глиэра. Юрий стал часто бывать у них дома. Темноглазый, чернявый, он вызвал у родителей Иры «опасение». Александру Александровичу почему-то вдруг показалось, что над дочерью нависла угроза перемены гражданства и переезда на жительство в другую страну... По своим специфическим каналам, которыми можно было воспользоваться, работая в обкоме партии, отец решился навести некоторые справки об избраннике дочери. Опасения не подтвердились, но стало известно другое, по тем временам куда более опасное, тем более для номенклатурного работника: в свое время отец и мать Юрия были репрессированы, как украинские националисты. Вечером он поделился этим с Валентиной Андреевной. Они вдвоем решили: раз Ира его любит, мешать им нельзя. А там - как будет. Александр Александрович сказал, что работу, если что, он себе найдет. (Кстати, в последние годы по политическим вопросам отец Юрия со сватом - единомышленники.) Об этом случае ни Ира, ни Юрий, кажется, не знают до сих пор. Живут себе счастливо, растят двух сыновей - Владислава и Ярослава. Богатством не избалованы: Юрий сейчас не работает, поскольку последнее место работы - музруководителя в санатории для детей с церебральным параличом - сократили из-за недостатка денег. В настоящее время играет на баяне и хорошо поет в ансамбле «Чумацкий шлях». Не думаю, что это доходно, но зато любимо.

Руслану с мужем Игорем познакомил не кто иной, как преподаватель истории в Русланином училище Мыкола Вересень. Тогда он еще был Николаем Сытником и его передачи не смотрела вся страна. Он сказал своему однокурснику на одном из вечеров в педучилище: «Присмотрись. Умная девчонка». В конце вечера Игорь, который был на одиннадцать лет старше Русланы, сказал: «Она не умная, она - мудрая». У Русланы и Игоря - дочка Даяна и сын Сашка. За это время Игорь защитился, а Руслана коренным образом сменила профессию. Закончив престижные иностранные курсы парикмахерского дела, она стала очень хорошим мастером. Отец с одинаковой гордостью рассказывает как о том, что на показе коллекции Пьера Кардена прически манекенщицам делала его дочь, так и о том, что его стрижет только она.

Кто-нибудь из детей или внуков почти всегда в гостях у бабушки и дедушки. Александр Александрович как бы жалуется: «Когда они все собираются в доме, работать невозможно. А когда разъезжаются - тоже невозможно От тоски. Особенно когда Валентина в больнице».

А земля рябиновая,

а земля сосновая...

А земля в цвету...

Утром у палаты Валентины Андреевны суетились врачи и медсестры. Ночью ей было плохо: сделался аллергический приступ - реакция на огромное количество принимаемых медикаментов.

Она сама рассказала мне об этом в обед, когда ей стало чуть лучше. Я спросила, почему уже два дня не видно Сан Саныча. Оказалось, что он в командировке в Вене и прилетит лишь сегодня вечером. «Знаете, - сказала она, - обычно, когда мне очень плохо, я прошу Бога помочь мне, дать силы не умереть. А сегодня ночью я почему-то обращалась к Саше. Потом уже поймала себя на мысли, что обращалась не к Богу, а к нему. Завтра его увижу и знаю, что станет легче».

...Вечером мы стояли с соседкой по палате в дверях корпуса и слушали цикад. Александр Александрович взбежал по лестнице ко входу. Разглядев меня в темноте, кажется, забыв поздороваться, спросил:

- Юля, что с Валентиной Андреевной?

- Ей ночью было плохо, но...

- Я так и знал: меня в Вене ночью как подбросило...

Последние его слова до меня донеслись уже из глубины здания.

С того вечера прошло почти три года. Валентину Андреевну я больше не встречала, но знаю, что за это время ей пришлось перенести серьезную операцию и что она держится молодцом.

Я не могла забыть об этой встрече. Встрече с такими человеческими отношениями. Не давал этого сделать и Александр Александрович, поскольку иногда, сидя в ложе прессы Верховной Рады, я наблюдала за тем, как председатель парламента Александр Мороз ведет сессию, совершает политические маневры, жонглирует регламентом, спорит и соглашается с депутатами. А воображение рисует картину, которую мне видеть не доводилось, но о которой много раз приходилось слышать: за три часа до начала пленарных заседаний охрана выкатила на улицу коляску. Он вынес свою Валентину из дома на руках, усадил в кресло, укутал пледом, и они пошли гулять. Кругом тишина, сосны и прозрачная тающая утренняя луна...