Чем дальше в лес, тем толще партизаны

Городок. Центральная площадь. Ратуша. За дубовым столом на жестком табурете сидит бургомистр Кучум. Он с интересом наблюдает через окно за строевыми занятиями роты ополченцев. Обрюзгшие обыватели, обливаясь потом и путаясь в полах шинелей, добросовестно тянут ножку. Руководитель занятий, начальник мобилизационного департамента Полновойтенков морщится, как от зубной боли, и нервно постукивает стеком по надраенному сапогу. По периметру плаца - колючая проволока. В углах пулеметные вышки. Возле каждой их них - ящик из-под снарядов. На ящиках черной краской начертано «Добровольные пожертвования». Ящики оскорбительно пусты. Кучум вздыхает, трет виски и углубляется в наваленные на столе сводки и доносы. Без стука входит начальник полицейского департамента Гробулькин с папкой в руке.

Гробулькин (угрюмо): Здоровья желаю господину бургомистру!

Кучум (не отрываясь от бумаг): Какое там здоровье… У тебя от головной боли ничего нет?

Гробулькин (с готовностью): Гильотина.

Кучум: Совет Европы не рекомендует. Масса побочных эффектов.

Гробулькин (сочувственно): Мигрень?

Кучум: Каждое утро. Мечтаю, что когда-нибудь проснусь - а голова не болит. Одно спасение - поглядеть, как Полновойтенков ополченцев строит. Минут десять посмотрю, и вроде как отпускает.

Гробулькин (не расслышав): Я бы их вообще никуда не отпускал -разбегутся ж все. С кем мы тогда за народное счастье сражаться будем?

Кучум: На весь народ счастья не хватит. Вот тебе, сколько надо для полного счастья?

Гробулькин (не задумываясь): Четыре!

Кучум (удостоив Гробулькина заинтересованным взглядом): Миллиона или миллиарда?

Гробулькин: Заместителя.

Кучум: Зачем тебе столько?

Гробулькин: Денег мало. Работы много.

Кучум (задумчиво): Работа не Фолкофф, денег не прибавит. Ну, хватит лирики, давай о деле.

Гробулькин (раскрывая папку): Вицеспикерчук грозится взять власть.

Кучум: Он ее каждый день берет. В управление. Узнать бы только, где он ее до сих пор берет…

Гробулькин: Выясним. Полновойтенков и Кушнакрик создали новую подпольную группу.

Кучум: Где ж они новых людей набрали?

Гробулькин: Они ее из старых подпольщиков создали. Экономический эффект: людей столько же, а подпольных групп больше.

Кучум: Понятно, секвестр. Что еще?

Гробулькин: Митька Тютюнник в партизанский отряд Тыкаченко подался.

Кучум: Дело табак. И чем он у него занимается?

Гробулькин: Статьи в стенгазету пишет.

Кучум (мечтательно): Поставить бы его к стенгазете… С саботажниками разобрались?

Гробулькин: Так точно. Генерала Голубца разжаловали в прапорщики и отправили охранять склад военного имущества. Полковника Осю разжаловали в ефрейторы и послали оберегать рубежи нашей родины.

Кучум: Хана обоим. И складу, и родине. Нечего сказать, забили осыковый кол в самое сердце обороноспособности. На какой границе Ося служить будет?

Гробулькин (заглянув в папку): На общей. Застава «Подберезовик».

Кучум: Как оберст Шуберст?

Гробулькин: Не светит и не греет.

Осторожный стук в дверь. Входит Полновойтенков. Гробулькин не глядит в его сторону. Кучум кивком предлагает ему сесть.

Кучум: Так о чем это мы? А, о Шуберсте. Погаси ты его раз и навсегда. Мне на этом участке фронта надежный боец нужен, броня. Чтоб душу согревал, но не отсвечивал.

Полновойтенков (торопливо): Есть такой!

Кучум: Наш человек, народник?

Полновойтенков: А то как же, демократ! У него в Жиртомире самый демократичный в Краине следственный изолятор. Он мне давно говорил: «Надоело заниматься, как говорится, умственным трудом, хочется конкретной работы».

Кучум: Рассмотрим. (Гробулькину). Приказы на Митю и на Ющика готовы?

Гробулькин: Обещали смыть вину кровью. Задание для них уже подготовлено. Поползут в Швейцарию за боеприпасами.

Кучум (убежденно): Ни их не увидим, ни боеприпасов.

Гробулькин: Предусмотрел. Старшим группы пойдет сверхсрочник Галчонок-Макроэкономический. Если что - он их в расход.

Кучум: Так он же стрелять не умеет!

Гробулькин: Он их по уставу МВФ загоняет.

Кучум: Этот может. Но старшим группы пойду я. Пожилой воин - мудрый воин.

Полновойтенков: Господин бургомистр, разрешите и мне с вами!

Кучум: Это для тебя слишком конкретная работа. Займись, как говорится, умственным трудом… Еще донесения есть?

Гробулькин: Наши партизаны в Бульбаруссию поехали.

Кучум: Шо все?

Гробулькин: Тыкаченко, Симеоненко, тыловая рота, разведвзвод и целый колхоз охраны.

Кучум: Опять на охоту? Снова будут зайчиков по болотам гонять?

Гробулькин: Никак нет, на праздник партизанского костра. В программе праздника - торжественное сожжение Черновежской пущи, на пепелище которой планируется разбить новый заповедник.

Кучум (хмуро): И кого там разводить будут?

Гробулькин: Гомославяникусов. Высокоудойных, твердых сортов, с повышенным содержанием сахара.

Кучум (помолчав): Все дороги на Бульбаруссию заминировать. Мы ж обещали мировой общественности мины ликвидировать. Вот с сегодняшнего дня и начнем.

Картина вторая

Граница Краины с Бульбаруссией. Два часа спустя. Нейтральная полоса между двумя шлагбаумами. Диверсант в неприметном сине-желтом маскхалате, сопя и матерясь, возится с взрывным устройством. С двух сторон за ним с интересом наблюдают краинский и бульбарусский пограничники.

Краинский пограничник: Зема, ты снежком получше присыпь, бикфордов шнур торчит…

Бульбарусский пограничник: Ну кто ж так, блин, минирует? Это ж халтура!

Диверсант (раздраженно): Как платят, так и минирую. Мне уже полгода вместо бабок тротил дают, и тот, зараза, давно списанный… Помог бы лучше, чем вякать под руку.

Бульбарусский пограничник: Не могу, я на боевом посту… И вообще, будешь огрызаться, пристрелю как последнего нарушителя.

Краинский пограничник (наморщив лоб): А ты разве последнего пристрелил? Ты ж с него, по-моему, сотку баксов взял и отпустил.

Диверсант (озабоченно): Спички у кого-то есть?

Бульбарусский пограничник (оглядевшись по сторонам): А что, уже?

Диверсант: Да не, я на холостую проверю.

Бульбарусский пограничник швыряет диверсанту коробок спичек и на всякий случай отходит подальше. Краинский пограничник следует его примеру. Диверсант минут пятнадцать безуспешно пытается извлечь огонь.

Диверсант (читает надпись на коробке): «Гомельдрев»… А других у тебя нет?

Бульбарусский пограничник: Есть. (Бросает еще один коробок).

Диверсант (читает): «Барысауская запалкавыя фабрыка»… Ты шо, сябрянок, меня за дурака держишь?

Бульбарусский пограничник: Не держу, а поддерживаю. Отечественного товаропроизводителя.

Диверсант (тоскливо): Социальный взрыв вашему отечеству явно не грозит.

Краинский пограничник (сочувственно): А кого замолотить-то надо было? Может, мы подмогнем? У меня с прошлой выдачи денежного довольствия десяток патронов остался.

Диверсант: Да партизана какого-то…

Бульбарусский пограничник: Деревня! Разве ж партизаны здесь ездят? Здесь только лоси ходят да журналисты. (Что-то соображает). Ты часом не журналист? (Срывает с плеча автомат, снимает с предохранителя, досылает патрон в патронник).

Диверсант (пятится): Ты чего, ну какой я журналист…

Краинский пограничник (снимая с плеча автомат, раздумчиво): И на лося вроде как не похож.

Диверсант поспешно ретируется.

Краинский пограничник: Что с взрывчаткой делать-то станем?

Бульбарусский пограничник: А нехай лежит, может, какой козел подорвется…

Краинский пограничник (тоскливо): Козлы здесь не ездят. Здесь только лоси бродят да журналисты…

Картина третья

Бульбаруссия. Зима. Мороз. Снег. Лес.

В заснеженной чаще, среди непролазных болот - партизанский лагерь. Бесконечная очередь к полевой кухне. Хмурый бородатый повар аккуратно разливает по облупившимся котелкам жидкую картофельную похлебку. Вооруженные резиновыми дубинками часовые в зимнем камуфляже прохаживаются вокруг присыпанных снегом тракторов «Бульбарусь». Штабная землянка. На стареньком телевизоре «Горизонт» сидит батька Лукаш в треуголке, телогрейке и валенках. Ласково улыбаясь в чапаевские усы, он кормит с руки конфетами фабрики «Коммунарка» громадную крысу. Крыса морщится, но ест. Сонный денщик подбрасывает в печурку свежую порцию листовок народного фронта. В землянку вваливается батька Тыкаченко в кожухе и кубанке. Ладную фигуру перепоясывают пулеметные ленты. За плечами ранец из свиной кожи. Два партизанских вожака шумно целуются.

Лукаш: Ты б ранец снял-то… Обниматься неудобно.

Тыкаченко: Свой ранец ближе к телу.

Лукаш: Да не бойся, не украду. Что у тебя там за драгоценности, сало, что ли?

Тыкаченко (смущаясь): Жезло маршальское.

Лукаш: Чего ж ты его прячешь?

Тыкаченко: Подальше запрячешь, поближе возьмешь.

Лукаш: В маршалы потянуло?

Тыкаченко: А чем я хуже тебя? Вот ты ж, к примеру, маршал. Хотя такая же партизанщина, как и я.

Лукаш (ощупывая на голове треуголку): Я - маршал народною милостью. Меня народ наградил за то, что я его освободил.

Тыкаченко: И от кого ж ты его освобождал?

Лукаш: Сперва я вел национально-освободительную войну. Освобождал нацию от национальности. Я землякам растолковал, что они такие же, как великоруссы. Только бульбаруссы кушают бульбу, а великоруссы ездят на великах. И вся разница. Потом составил комплексный план ведения народно-освободительной войны и освободил народ от комплексов. Я им сразу сказал: бульбарусский народ будет жить плохо, но недолго. Сразу жить стало веселей. И уж тогда я повел борьбу за полное освобождение Бульбаруссии от оккупантов. Мои партизаны взорвали им канализацию и котельную, отрезали от воды и от света. Одним словом, дал им дрозда!

Тыкаченко: Насчет оккупантов, это ты верно. В стране все должно быть своим - болота и картошка, спички и трактора, бандиты и дураки…

Лукаш: Ясное дело. А чего мы по этим заграницам не видели? Чего у них такого есть, чего у нас нет?

Тыкаченко: Ну, не скажи. А виагра?

Лукаш: У меня для этого случая народное средство имеется - прокуратура.

Тыкаченко: И что она… это самое дело возбудить может?

Лукаш: Да она тебе какое хочешь дело возбудит!

Тыкаченко: Твои партизаны с таким счастьем небось только любовью и занимаются.

Лукаш: Любят с утра до вечера. Меня. Ну, давай, за любовь!

Лукаш разливает по кружкам спирт. Партизанские командиры чокаются. Лукаш снова тянется к фляге.

Лукаш: Между первой и второй перерывчик небольшой.

Тыкаченко (пристально глядя на кружку): А это не первая, и не вторая.

Лукаш: А разве так бывает?

Тыкаченко (задумчиво): Когда ты в своем уме и светло мыслишь, то бывает и не такое. (Делает жадный глоток).

Лукаш: Закусывай, братуха.

Тыкаченко: Я после не первой и не второй не закусываю.

Лукаш: Тогда выпей еще.

Тыкаченко: Пить после победы будем.

Лукаш: А с кем воевать будем?

Тыкаченко: С журналистами. С остальными у меня пакт о ненападении. До поры до времени. Но эти… Я им, мягко так: не так, мол, пишете. Они ж мне в ответ как показали, извините, свой моральный уровень… Только родной боевой листок обо мне правду и пишет.

Лукаш (рассмеявшись): Чудак-человек! Я вот приказом по своей партизанской бригаде все газеты в боевые листки переименовал. В прессе ж главное не моральный уровень, а боевой дух.

А свободу слова отвоевать я тебе помогу. Сам за нее сейчас сражаюсь. У меня все по законам военного времени: слово сказал - свободен.

Тыкаченко: Поможешь, значится. Это хорошо. Мне б еще боеспособной техники подкинуть, сотню-другую «Бульбарусей», а?

Лукаш: Ну не на «Джон Дирах» же тебе воевать?! Бери, о чем разговор, мы ж, как-никак, братья. И трофеи после победы по-братски разделим.

Тыкаченко (подумав): Давай лучше поровну.

Картина четвертая

Швейцария. Альпы. Раннее утро. Вжимаясь в ноздреватый снег, по горному склону медленно сползает диверсионно-разведывательная группа.

Командир группы Кучум: Докладывай обстановку!

Боец Митя (глядя в бинокль): Приплыли. Погранзастава.

Боец Галчонок-Макроэкономический: Я ж говорил, что мы с курса сбились!

Боец Ющик: Так мы ж его сколько раз меняли…

Боец Галчонок-Макроэкономический: Не могу понять, в чем дело, я ведь маршрут постоянно отслеживал по карте.

Командир группы Кучум: Видать, не так карта легла.

Боец Ющик: Бой принимать надо!

Боец Ося: Окстись, земеля! Тут недавно Плазмаренко пулю поймал, а он в нашем деле ветеран.

Командир группы Кучум: Прикуси, язык. Я тебя в состав группы не включал.

Боец Ося: Очень надо. Я по индивидуальной путевке.

Боец Галчонок-Макроэкономический (преданно заглядывая в глаза Кучуму): Куда теперь, командир?

Командир группы Кучум: Нужно найти ориентир.

Боец Митя: Вижу!

Передает бинокль Кучуму. Мощная оптика позволяет разглядеть расположенный на одной из горных вершин домик альпинистов-спасателей. Над ним гордо реет флаг с изображением стодолларовой купюры. Возле домика спасатель Эл Горец совковой лопатой сбрасывает в пропасть замерзших туристов. Разведывательно-диверсионная группа в очередной раз меняет курс и, бренча котелками, ползет на зеленый свет.

Эл Горец (напевает, спихивая обледеневшего покойника с вершины): Если друг оказался вдруг, и не друг, и не враг, а так…

Перед ним вырастает Кучум. В правой руке он держит ледоруб, в левой - пустой котелок.

Кучум (ласково): Боеприпасы давай.

Эл Горец (с интересом): Вер ю фром?

Кучум: Ты ж у меня гостил в Белобыле… Ну, горилка, сало, вери гут. Ремембер?

Эл Горец (восхищенно): Оу, е, шур! (Морщит лоб). Сеугий Пупка, Тауас Шеученко, Пафло Плазмарэнко. Путьмо, хеть москалифф, дафайтэ уыпъемо на коня, ласкаффо пробросимо. Ху ар ю?

Кучум: Ты чего, с Капитолия упал? Ты ж меня на выборах бургомистра поддерживал!

Эл Горец (изумленно): Риали? (Пожимает плечами). Мэйби. Мэй ай хелп ю?

Кучум: Я ж тебе говорю: патроны даффай-даффай! Нам боеприпасы нужны. Бойцы по сражениям изголодались.

Эл Горец (сочувствующе): Ай си. Хау мач?

Кучум: Два миллиарда.

Эл Горец: Ти шо здурив?

Кучум (с нажимом): Ю маст ду зэт.

Эл Горец: А если не сделаю, то что? (Гордо). Ай эм хайлендер. Я тебе горец с Капитолия, а не корнеплод с бугра. Я, между прочим, бессмертный.

Кучум: Если вами не будет принято соответствующее решение, я обращусь к народу и скажу: идите демонстрациями в горы за вашими минами и гранатами. Вы помогаете подрывать обороноспособность нашей страны!

Эл Горец (деловито): Народу в стране много?

Кучум (гордо): Пятьдесят миллионов. Пока.

Эл Горец (что-то быстро посчитав на калькуляторе): Соу. Имею предложение. Боеприпасы есть. Но не у меня. Их могут дать. Но только в долг. Под проценты. Гораздо меньше, чем вы просите. И другого калибра.

Кучум: Какого?

Эл Горец: Пять.

Боец Ющик (вырастая за спиной Кучума, жалобно): Товарищ командир, у нас от такого калибра вся артиллерийская система взорвется к чертовой матери. Хотя бы четыре и две.

Кучум: Я думаю, торг здесь уместен. Четыре и четыре.

Эл Горец: Четыре и шесть.

Кучум: О'кей. Меня интересует количество боеприпасов.

Эл Горец: Семьсот миллионов.

Кучум (просительно): Май год! А больше нельзя?

Эл Горец: Кажу ж тоби, ни. У моих друзей срочный контракт на поставку боеприпасов в Бразилию. У них тоже проблемы с обороноспособностью. И потом у них карнавал скоро. Сначала получат они, потом вы.

Кучум: У нас каждый день карнавал… А что сделать, чтобы мы получили раньше?

Эл Горец (разводя руками): Попробуйте обыграть их в футбол.

Кучум (вполголоса): Черт, надо было-таки брать Полновойтенкова с собой. (Достает из нагрудного кармана микроволновый передатчик). Полновойтенков! Есть идея! Срочно найди Жмуркиса и бегом подавайте заявку на проведение чемпионата мира по футболу. Как зачем? Нам под это дело боеприпасов могут подкинуть… Тоже очередь? Сколько лет ждать? Ого!

Эл Горец (мечтательно): А мне еще пару лет ждать.

Кучум: До чего?

Эл Горец: До звания старшего спасателя.

Кучум: А что оно дает?

Эл Горец: Старшему спасателю иногда делают импичмент.

Кучум: А это больно?

Эл Горец: Смотря кто делает… А вообще-то быть старшим спасателем хорошо. Можно вводить и выводить войска. Делать точечный бомбовый массаж. Предохранять свою страну в критические дни, чтобы ее любовь с другими странами была безопасной.

Кучум: Кстати, а здесь безопасно?

Эл Горец: Раньше было опасно. Мы даже табличку повесили «Осторожно, пропасть!». Но за последние пару недель никто не убился, и мы табличку убрали.

Слышен приближающийся шум.

Кучум: Лавина!!! (Обращается к Элу Горцу). Поможешь?

Эл Горец: Вас много, а я один. Должен остаться только один! Ему и поможем. (Прячется в укрытие).

Обвал.