БОЛЬШАЯ ПНЕВМОНИЯ

Вряд ли сообщения о новом заболевании президента Российской Федерации должны были бы восприниматься как яркая новость: Ельцин болеет не первый месяц, не первый год. Скорее, как самонадеянность должны были бы восприниматься комментарии из ближайшего окружения главы государства о том, что Ельцин спокойно перенес свое пребывание в турецкой столице. Конечно, с политической точки зрения Ельцин должен был там появиться вопреки всему: и чтобы показать, что хозяин в России все еще он, а не Владимир Путин, и чтобы попытаться активизировать свои личные контакты с недовольными очередной чеченской авантюрой Москвы западными лидерами, и чтобы несколько сгладить критику России - пусть в качестве лучшей оборонной тактики Ельцин избрал нападение, но это как раз его стиль! Но всё же это было серьезное испытание для человека с подорванным здоровьем. После Стамбульского саммита о Ельцине вновь начали писать и говорить как о «живом» и сильном лидере, влияющем на принятие решений - нечто подобное происходило и после неожиданного появления главы российского государства на похоронах короля Иордании Хусейна. Но ухудшения состояния здоровья Ельцина после саммита можно было вполне ожидать - тем более, что отвратительная погода в Стамбуле вряд ли благоприятствовала нашему герою.

И вот Ельцин вновь в ЦКБ. Пневмония. Если бы очередная госпитализация президента не совпала бы со сроками подписания договора о создании союзного государства с Белоруссией, то к болезни так и бы отнеслись - как к болезни, а не как к шахматному ходу. Но совпало слишком многое. Известно, как много в российском руководстве людей, не стремящихся к объединению с Лукашенко - в конце концов Борис Николаевич почувствовал себя плохо именно на заседании Совета безопасности, которое обсуждало подробности нового союзного договора. Кроме того, в парламентских кругах уверены, что сам Ельцин как раз хочет подписать договор с Лукашенко, но очень не хочет, чтобы его ратифицировала Государственная дума нынешнего состава. А депутаты, устроившие овацию экзальтированному минскому гостю, очень хотят напоследок сделать приятное своему кумиру и заодно войти в историю российского парламентаризма интеграторами, приступившими к восстановлению почившей «империи зла». Поэтому спикер нижней палаты Геннадий Селезнев уже предупредил, что в случае, если Ельцин и Лукашенко все-таки подпишут союзный договор в декабре, навсегда завершившая свои пленарные заседания Дума готова собраться даже в день парламентских выборов 19 декабря - и ратифицировать!

Так что болезни Ельцина изначально был придан не медицинский, а политический оттенок. И сейчас всех интересуют скорее изменения в рабочем графике президента: с Лукашенко он все же встретится или уже нет? А с Кучмой? А если встретится с Кучмой, а с белорусским президентом подписывать договор не станет - так это что, значит, не желает объединяться? А если встретится с Лукашенко чуть позже, а встречу с украинским президентом так и не проведет - значит, не хочет видеть Леонида Даниловича?

Думаю, однако, что дело не в Леониде Даниловиче и даже не в Александре Григорьевиче, хотя и допускаю, что болезнь Ельцина на руку тем в российской политической элите, кто стремится минимизировать негативные последствия интеграционных шагов президента. Дело прежде всего в Борисе Николаевиче. Президент болен - и это серьезная болезнь, даже в том случае, если она не угрожает его жизни напрямую. Но это еще одно воспаление легких, перенесенное пациентом, подвергшимся тяжелейшей операции аортокоронарного шунтирования. Медики прекрасно понимают, насколько сложна ситуация. Но непроста она и для политиков.

Возможно, через неделю-другую Ельцин выздоровеет и приедет в Кремль. Однако его болезнь началась на фоне серьезнейшей борьбы вокруг премьера Владимира Путина. В окружении президента усилилась группировка, уверенная, что глава правительства стал слишком влиятелен и фактически уже сегодня исполняет целый ряд президентских полномочий. Эта группировка считает, что, став президентом России, Владимир Путин вовсе не обеспечит окружению главы государства тех гарантий безопасности и процветания, ради которых его и продвигали в преемники Бориса Ельцина. Кроме того, ни один из предшествующих премьеров еще не пользовался такой демонстративной поддержкой политической элиты и - самое главное - армии и спецслужб. Вывод прост: Владимир Путин должен быть отправлен в отставку и заменен одним из министров-силовиков. В день, когда Ельцин почувствовал себя плохо, указ об отставке Путина появился на его рабочем столе…

Но вот тут-то и начинается самое интересное. Хочет ли сам президент отправить в отставку своего премьер-министра или все же считает его наиболее удобным для себя руководителем кабинета? Ведь Ельцин отнюдь не всегда считается с настроениями в своем ближайшем окружении… И еще один вопрос, который способен стать главным вопросом российской политической жизни последующих месяцев. А может ли Борис Ельцин отправить в отставку Владимира Путина? Существует мнение, что президент опоздал, что то время, когда он так же легко мог избавиться от этого премьера, как от его предшественников, миновало, что осознающая конец ельцинского времени элита способна отстоять Путина даже в том случае, если Ельцин захочет отправить его в отставку… Насколько справедливы эти предположения, можно будет понять уже в ближайшее время. Если Владимир Путин уйдет - это будет едва ли не наилучшим доказательством того, что решает всё именно Ельцин - пусть уход Путина и будет обставлен «наилучшим образом», пусть будут утверждать, что его сняли для его же блага, чтобы сохранить его высокий рейтинг, чтобы Путин не отвечал за неминуемые проблемы, которые должны начаться на чеченском фронте, что так ему проще будет стать президентом… Не верьте! Не проще - лишившись властных рычагов, неприметный внешне премьер просто присоединится к клубу амбициозных отставников. Для того, чтобы стать президентом, ему просто необходимо продержаться до выборов! И если он продержится, это будет едва ли не наилучшим доказательством его подлинного влияния.

Но для окружения президента сейчас действительно настает момент истины. Заболевание президента еще раз показало, что Путин может оказаться в роли президентского преемника буквально в любой момент. До сих пор его роль преемника выглядела чисто теоретической, казалось, что впереди еще достаточно времени, чтобы определиться, решить, насколько именно этот преемник может оправдать президентские надежды и надежды семьи, насколько он - и это главное - безопасен и управляем. Окружению президента необходимо определяться, готово ли оно довериться человеку, которому так доверяют армия и спецслужбы. Или все же такое доверие - слишком большой риск? Вот вопрос, на который должны ответить себе близкие главы государства. И вопрос этот - «с Путиным ли они или без него?» способен, в зависимости от возможностей главы правительства и настроения главы государства, быть переформулирован: смогут ли они без Путина?