АВАНСЫ И ДОЛГИ

В прошлую субботу вся страна ровно в 21.00, как советскую программу «Время», смотрела по телевизору на Президента и слушала, что он говорит. Вся, потому что пять крупнейших каналов, одновременно и не сговариваясь, показали обращение Президента к нации. Цифры говорят, что 20% граждан, имеющих телевизоры в крупнейших городах, смотрели на экраны в начале выступления и 19% — в конце. То есть Президент держал аудиторию. Самым смотрибельным в это время был канал «1+1», аутсайдерами выступили «Новый канал» и «УТ-1». Выступление Президента имело рейтинг ниже, чем «КВН» или «N-километр» и «Погода» на канале «Интер», но выше, чем многие фильмы в тот день. Интересно, что начиная с 21.00 рейтинги всех каналов падали до момента, когда Президент заговорил о политической реформе. После этого рейтинги поползли вверх. То есть всем смотрящим было интересно. Видимо, следует посоветовать политтехнологам в следующий раз начинать с конца. А мы сегодня поговорим о начале. О начале изменений? О начале конца?

Часть первая, психоаналитическая

Может быть, главный вопрос прошедшей недели — это вопрос, каким увидели Президента граждане в минувшую субботу и чем он отличается, если отличается, от Президента прошлых лет?

В минувшую субботу Президент моргнул 294 раза, чаще ему моргалось в начале речи, видимо, от волнения. Он подался вперед в направлении камеры 176 раз и вернулся на исходную позицию столько же. Он ни разу не облокотился на спинку кресла и не качнулся из стороны в сторону. Президент дважды посмотрел не в камеру, один раз вправо от себя и один раз вперед на стол. Говоря о погибших шахтерах, он наклонился и опустил глаза. Когда камера показывала руки Президента, то можно было заметить, что он все время держал кисти на столе перед собой, иногда кладя одну руку на другую, но только правую на левую. И никогда наоборот. Это случилось 13 раз, и 3 раза, видимо желая что-то подчеркнуть, Президент отрывал таким образом скрещенные руки от стола и затем энергично опускал. Один раз Леонид Кучма оторвал от стола указательный палец правой руки, один раз левой и один раз мизинец левой руки. 17 раз Президент поднял и опустил на стол обе ладони не в скрещенном состоянии. Кроме того, иногда создавалось впечатление, что Президент держится за стол, помогая себе большими пальцами обеих рук. На Президенте был хороший темный костюм в еле заметную продольную полоску и вполне подходящий к костюму темный галстук, также в еле заметную, но диагональную полоску, что должно было подчеркнуть на фоне белой рубашки и торжественность события, и многочисленные трауры последних месяцев.

Верхняя пуговица пиджака была расстегнута, что соответствовало скорее моде, нежели протоколу. И можно было заметить, что верхняя пуговица сорочки расстегнута также: может Леонид Кучма просто не любит галстуки, как, например, я.

Грим на лице Президента был положен вполне прилично и даже почти незаметно, за исключением, пожалуй, странной продольной полосы посреди лба, вызывающей подозрение, что это блики от телевизионного освещения. Хотя, может быть, у меня просто плохой телевизор. По поводу эмоционального грима я мог бы сказать: было очень похоже, что в этот раз Президент говорил не только, чтобы сказать, но и желал быть услышанным, что последний раз с ним случалось в середине 90-х.

В общем, если по европейской шкале Президент выглядел на «троечку», то по украинской — достоин «твердой пятерки» (по старому стилю).

Все это — мой личный анализ. Кто-то может думать по-другому. Но мой взгляд — скорее позитивный, нежели негативный. С этими мыслями я обратился к ряду психологов и психоаналитиков. С целью прояснить, что случилось с Леонидом Кучмой 24 августа, в День Независимости. И не мерещится ли мне, что он как-то изменился? Надо сказать, чистого эксперимента не получилось, так как человек он известный и все понимали, кому дают характеристику. Так что можно этим людям вообще не верить. Либо делить слова психологов на 2, 3, 4 и далее — по желанию. Но вот что сказали психологи: это человек, загнан в угол какими-то абсолютно личными обстоятельствами. Он не хозяин ситуации — утверждают аналитики и приводят доводы: «Когда говорит Путин, он держит руки на столе практически до локтей. Как хозяин. Леонид Кучма держит только кисти рук, нащупывая таким образом точку опоры».

Когда Президент скрещивал руки перед собой на столе, это могло означать, что он сам не согласен с тем, что говорит, и руками отгораживается от своих слов. Он вынужден говорить то, с чем не вполне согласен. Этот человек на пороге серьезных решений, связанных с личными переживаниями. Его раскачивание вперед и назад могут свидетельствовать о том, что он инстинктивно хочет оторваться от кресла, то есть он, может быть, уже понимает, что это не его кресло. Или, шутят аналитики, это просто двойник, севший в чужое президентское кресло. Так как Президент говорят обреченные, уходящие. Все это, плюс то, что Президент тяжело дышал, в принципе можно квалифицировать как крайнюю психофизическую усталость и потерю жизненной энергии. Кроме того, тяжелое дыхание, неподвижная шея, постоянные движения вперед-назад часто являются признаками желания высказать тревоги и даже обиды. Так говорят люди, готовые плакать от обиды.

В конце просмотра кассеты один психолог задумчиво произнес: «Я бы не удивился, если бы в конце обращения Президент заявил об отставке. Это выглядело как последнее слово».

Мы не будем далее высказывать мысли психоаналитиков и их тонкие и мало кому, включая нас, понятные подтверждения вышесказанного. Но заметим, что все это могло произойти от простого телевизионного волнения — Президент ведь не телезвезда.

Часть вторая, псевдоаналитическая

Если вкратце, в прошлую субботу Президент резко и для многих неожиданно перешел в оппозицию, я бы даже сказал в антипрезидентскую оппозицию, и стал в один ряд с Тимошенко, Морозом, ющенковцами и коммунистами. И даже показалось, что он вдруг создал и возглавил фронт или, на худой конец, форум национального спасения. Потому что Украине необходимы решительные перемены в политической системе. Я даже услышал, как в кабинетах на Печерских холмах попадали люди, стулья и шкафы. И открылось мне, что это и было то землетрясение, о котором весь август говорили сейсмологи. Кто эти черные силы, которые создали в Украине президентско-парламентскую республику? И кто эти красивые, но скромные мужчины, которые из-за отсутствия демократии и слабости партий вынудили Президента брать на себя ответственность? Но вот когда уже стало понятно, что матч проигран, то есть демократии нет и не будет и пигмейско-карликовые партии вот-вот издохнут, на сцену вышел Президент и публично отказался от власти, призвав передать ее парламенту и возродить таким образом демократию. Тут и подо мной зашаталось и чуть не рухнуло, но обошлось. Потому что было объяснено на примерах из прошлого, то есть по юридическому принципу прецедентности, как это может быть сделано.

Берется парламент, то есть, без сомнения, лучшая и большая его часть и энергично перемещается из пункта А в пункт Б. И в этом пункте Б он быстро принимает нужные, не менее исторические решения. То есть брюки превращаются, превращаются брюки, брюки прев… Не превратились, поскольку далее речь пошла о способах построения парламентско-президентской республики. Но еще выразительнее получилась картина, когда стало известно, что такую республику придумал украинский народ, то есть сам придумал, потом сам организовал референдум, а потом сам же проголосовал за то, что придумал в 2000 году, то есть за парламентско-президентскую республику. Но Рада подвела и как всегда не имплементировала. В общем «подонки высшей меры».

В конце концов теперь Раде осталось всего лишь начать и кончить. То есть создать большинство, потом правительство, потом экономическую политику, потом поменять Конституцию, изменить избирательное законодательство и провести административно-территориальную реформу. И все это, видимо, без единого вето, что должно улучшить настроение любого парламентария. Наши аплодисменты.

Часть третья, историко-архивная

Теперь мы резко, следуя за Леонидом Кучмой, становимся другими, то есть весьма и весьма серьезными. Итак, 24 августа власть признала, и произошло это, видимо, из-за обстоятельств последних двух лет, что полностью обанкротилась. В стране произошел дефолт власти, которая ничего не может придумать сама, и эта власть срочно произвела заем. Или лучше сказать отъем идей у оппозиции. Здесь, может и не кстати, я хотел бы объясниться по поводу плагиаторства в названии этой статьи. Впервые такое название появилось в журнале «Новый мир» ровно 15 лет назад. Слушая Президента в минувшую субботу, его решительные, энергичные призывы к необходимости изменений, я вспомнил, что это уже было. Я также попытался с претензией на историчность понять, когда политики и философы начинают говорить так, как говорил Президент Украины. Я думал, такое происходит, когда налицо экономические провалы или социальные конфликты, или есть реальная опасность вооруженных столкновений. Но нет. Это происходит исключительно на метофизической почве, то есть когда власть необъяснимо не нравится, когда она надоела даже самой себе, когда люди на вопрос: «Нравится ли тебе власть?», отвечают: «Не нравится». А на вопрос: «Почему?», отвечают: «Не знаю». Когда власть подозревают во всем и демонизируют. И когда деморализованное и апатичное общество уже сформировано и начинает изнуряюще поедать всех и каждого изнутри чувством неудовлетворенности — именно тогда можно ожидать таких выступлений.

Вот что писал профессор Николай Шмелев в оригинальной статье «Авансы и долги» ровно 15 лет назад (стилистика сохранена): «Массовыми стали апатия, безразличие, воровство и неуважение к честному труду. И наконец неверие в провозглашенные цели и намерения. В то, что возможна более разумная организация экономической и социальной жизни», — сказано было в прогрессивном «Новом мире». Но вот, что можно было прочитать в журнале «Коммунист»: «Частые столкновения с различными формами социальной несправедливости, тщетность попыток индивидуальной борьбы с ее проявлениями стали одной из главных причин отчуждения части трудящихся от общественных целей и ценностей». Все это писалось в 1987. Относительно благополучном году, то есть не в 1991-м, когда уже все рушилось или по крайней мере шаталось.

Я подумал: может быть, такие замечания свидетелей времени всегда или часто являются предтечей жестоких социально-политических катаклизмов. То есть, может быть, всегда перед тем, когда что-то должно случиться, в стране появляются нарастающая апатия и недоверие к власти? Может быть, это мистика, и уж наверняка я утомил тебя цитатами, читатель. Но вот что я обнаружил в стенограммах Четвертой Государственной думы России от 1915 года. Уже никому ничего не говорят фамилии парламентариев, но вот их слова: «Никогда в стране престиж власти не падал так низко, никогда не были возможны такие унизительные характеристики, такое пренебрежительное отношение к носителям власти; никогда, наконец, в отношении к власти не наблюдалось такого недоверия и не высказывались такие чудовищные подозрения, какие в настоящее время народная молва передает из уст в уста». Может быть, хорошо образованный или все хорошо помнящий читатель напомнит себе, что именно и как произошло через два года после 1915-го или через три-четыре года после 1987-го.

Президент объявил революцию сверху, что похоже на времена Горбачева и не похоже на времена Ульянова, который объявил революцию снизу. При всей противоположности одно слово объединяет движение этих политиков. Слово «революция». Кроме того, что мы никогда не знаем, какой революция будет завтра, мы точно запомнили фразу, что она всегда пожирает своих детей и пользуются плодами революции всегда не те, кто ее организовал. Сегодняшняя власть что-то ощутив и что-то поняв, решила сдвинуться с места, возглавить и присвоить тенденции. Оппозиция остановилась. «Почему?», — спросите вы, и я попробую ответить. У оппозиции были какие-то идеи, но не было способа доставки этих идей гражданам, то есть транспорта. У власти идеи давно закончились, но всегда был транспорт, то есть пресса и телевидение. Теперь у власти есть все слова, у оппозиции — только возможность действовать. То есть соревнования идей закончены. Образовалась монополия. Тут можно, конечно, вытереть ноги об оппозицию, потому что она часто этого достойна, но для этого есть специальные и хорошо обученные люди.

И, наконец, последние соображения. Президент в своей речи фактически перевел долги в авансы, то есть конвертировал их. Все, чего от него ожидали в прошлом, он призвал сделать в будущем. Я не берусь судить, возможна ли в стране политическая реструктуризация и будет ли надолго отложенный спрос людей на движение к здравому смыслу, удовлетворен. Пока я вижу только всеобщую поддержку начинаний Президента в прессе и единодушное одобрение его решительности и решимости. А Украина и ее граждане застыли в ожидании. Позади море долгов, но вчера. Впереди реки авансов, но завтра. А сегодня – океан неверия и апатии. Потому что авансы в новые долги переводить легко. Вопрос в том и заключается, каким образом сделать так, чтобы эти авансы в который уже раз не стали очередными долгами. Да и потом, кто платить-то будет?