Несгоревшая рукопись

50 лет назад, в 1967-м, в Париже было опубликовано первое полное издание романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" (годом ранее в журнале "Москва" была напечатана сокращенная версия).

Сотрудники Музея Булгакова (Киев, Андреевский спуск, 13-а - в этом доме писатель провел юность и студенческие годы) решили именно теперь представить выставку "Дом как почтовый ящик", посвященную письмам Михаила Афанасьевича и его домочадцев. В том, что пересеклись эти два события, мистики нет. Тематические экспозиции, приуроченные к жизни и творчеству Мастера, работники музея организовывают часто. В дополнение к содержательным экскурсиям по "Дому Турбиных", где, открывая дверь шкафа, неожиданно оказываешься в комнате, в которой обитал автор "Белой гвардии", гостям также предложат побывать на веранде и насладиться церемонией чаепития.

Подобно тому, как основная часть Мироздания невидима людскому оку, львиная доля Вселенной Идей - научных открытий, философских концепций, художественных произведений - осталась неизвестной. Сгинувшим "в столе" юношеским стихам-рассказам нет числа - от затерявшихся в веках газелей персидского поэта Рудаки и преданного огню второго тома гоголевских "Мертвых душ" до забытых в хмельном угаре опусов Уильяма Берроуза и Джека Керуака. В библиографии почти каждого служителя пера, карандаша, пишущей машинки и компьютерной клавиатуры можно споткнуться о строку "рукопись утрачена", "опубликовано частично", "согласно воспоминаниям друзей"...

Все шансы кануть в бездну "темной литературы" были и у романа "Мастер и Маргарита".

Латунский негодует, или Волка в пуделя не перекрасишь

Михаил Булгаков по специальности не литератор, а врач. Писательство - вовсе не профессия, а призвание. Несчастен человек, для которого творить - такая же потребность, как есть или спать, а число загубленных нездоровой тягой к ручке и блокноту, возможно, не уступает числу павших от чрезмерного влечения к рюмке, курительной трубке или игле. Благо, нет статистики жертв собственного таланта, ибо пришлось бы вводить акциз на тетради, запрещать бумагу, а пишущие принадлежности продавать по рецепту.

С 1919 года Михаил Афанасьевич печатался, в основном в периодических изданиях: повести "Роковые яйца", "Дьяволиада" - в альманахе "Недра", рассказ "Морфий" и цикл "Записки юного врача" - в журнале "Медицинский работник"... Даже нелояльные к власти большевиков роман "Белая гвардия" и рассказ "Спиритический сеанс" - и те увидели свет!

В конце 20 - начале 30-х годов писатель получает отказ за отказом, его пьесы запрещают, критики разносят их в пух и прах, а книги изымаются из библиотек. "Я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных - было 3, враждебно-ругательных - 298", - горько констатирует Мастер в письме правительству СССР от 28 марта 1930 года, и создает собирательный образ Латунского, воинствующего бездарного блюдолиза, возомнившего себя литературным критиком.

Сжигая "ненавистный роман" о Мастере, над которым работал с 1928 года (черновики шедевра носили названия "Роман о дьяволе", "Копыто инженера" и "Черный маг"), Булгаков пишет преисполненные отчаяния письма Иосифу Сталину. Не боясь нищеты, репрессий и гибели, он прямо излагает свои взгляды, игнорируя советы "доброжелателей" написать "коммунистическую пьесу" вкупе с "покаянным письмом".

Из письма Сталину от 30 мая 1931 года: "Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он все равно не похож на пуделя". За свои безрассудные, по тем временам, выходки Булгаков, в отличие от гениев "расстрелянного возрождения", не поплатился жизнью или свободой. Видимо, режиму полезны были и "плохие" писатели, а не только прославляющие идеи грядущего коммунизма или репрессированные. Нужно же кого-то критиковать...

Сам Отец Народов был благосклонен к пьесам "Зойкина квартира" и "Дни Турбиных", говоря: "...если даже такие люди, как Турбины, вынуждены сложить оружие и покориться воле народа, признав свое дело окончательно проигранным, - значит, большевики непобедимы, с ними, большевиками, ничего не поделаешь. "Дни Турбиных" есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма". Драматургу было даровано изматывающее, беспросветное существование, без возможности публиковаться, без права уехать за рубеж. Как ни цинично звучит, именно жизнь в бедности и гонениях создали известного нам Мастера, дерзнувшего сотворить свое Евангелие. Кто знает, что писал бы он, будучи обласканным милостями власти? "Сталь и нежность" или "Партия ведет"?

Булгаков не перекрасился. Но пытался. Пьесу "Батум" о юности Сталина, написанную в 1939 году (спустя почти десять лет после начала травли), Иосиф Виссарионович счел неуместным выпускать на большую сцену, хотя и похвально о ней отзывался.

За месяц до кончины, в феврале 1940 года, тяжело больной слепнущий писатель диктовал последние правки к тексту "Мастера и Маргариты", которому отдал долгие двенадцать лет, четверть своей короткой, мучительной жизни...

Есть пророк в своем отечестве

Посмертное признание - дань великим, опередившим свое время. Их распинали, сжигали, и расстреливали, а когда радикальные способы изведения инакомыслия - кресты, костры и пули - вышли из моды, сбивали с ног шквалом критики или погребали в могиле забвения. Как не упомянуть, что на похоронах поэта Фирдоуси процессия встретила караван, груженный богатым даром для уже не нуждающегося в нем светоча персидской литературы? "Пророка нет в отечестве своем", - говорит Иисус. - "Да и в других отечествах не густо", - добавляет Владимир Высоцкий. Современникам не понять того, кто глядит на десятилетия вперед - лишь их детям и внукам дано по достоинству оценить идеи (если до того рукописи не затеряются по архивам, чердакам и подвалам).

"Якщо тебе розстріляли - дарма! Хай кати лютують. Пройде десь років із тридцять - тебе реабілітують!" - пишет наш современник Юрко Позаяк. Булгакова не расстреляли, просто спрятали в стол, задвинули на полку. После смерти Михаила Афанасьевича до первого полного издания "Мастера и Маргариты" прошло не так много, всего 27 лет, и, быть может, какой-нибудь злобный латунский, перекрасившись в прогрессивного литературоведа, успел спеть роману дифирамбы... Да кто их вспомнит, флюгеров-критиков, и что они там швыряли - розы ли, камни ли...

Восхищение писателем иногда доходило до фанатичных или курьезных форм. Скажем, пятнадцатилетний подросток от руки переписал "Мастера и Маргариту", дабы его друзья и одноклассники одними из первых в СССР приобщились к шедевру. В Музее Булгакова до сих пор хранится полтора десятка школьных тетрадей, исписанных аккуратными ученическими печатными буквами. А еще тамошние сотрудники с благодарностью вспоминают не лишенного хулиганских склонностей поклонника Мастера, тайком свинтившего номер и дверную ручку "нехорошей квартиры" в Москве и подарившего им эти раритеты. С 2007 года в московской "нехорошей квартире", где в 1921–1924 гг. занимал комнату молодой Булгаков, а в "Мастере и Маргарите" проводил бал Сатана, также функционирует музей.

Теперь талант Мастера окончательно признан миром. Огромными тиражами на разных языках разошлись романы, повести и рассказы. Экранизаций, театральных постановок, аудиокниг не перечесть. Похоже, рукописи действительно не горят!