В ситуации экономической неопределенности

На газетных полосах, в том числе и на страницах «ЗН», продолжается дискуссия об оценках экономических результатов прошлого года. Их полярность связана с предвыборной риторикой. Да и статистическая база по итогам прошлого года еще окончательно не сформирована. Мне известна позиция многих ученых-коллег: в этой ситуации лучше выдержать паузу, для серьезной аналитики время еще не пришло.

Что же касается предложенного анализа, то поводом для него стала презентация Ю.Ехануровым правительственного документа — Долгосрочной стратегии, целью которой является «преобразование Украины в европейское государство с соответствующим уровнем благосостояния украинских граждан». Инструментами реализации этой цели призваны стать удвоение до 2012 года ВВП, снижение инфляции до 6%, удельного веса государственных предприятий — до 10%, вступление в ВТО, создание зоны свободной торговли с ЕС, утверждение необходимых предпосылок для вступления Украины в ЕС и прочее.

Можно соглашаться или не соглашаться с этими и другими прогнозными ориентирами, но сама попытка правительства определиться в подобных вопросах не может не вызывать одобрения. Некоторые замечания касаются другого. Как известно, у правительства Ю.Еханурова нет согласованной с Верховной Радой программы деятельности. Непроработанными остаются и позиции относительно неотложных мер по предупреждению дальнейшего падения темпов роста, снижению инвестиционной привлекательности украинской экономики. Пикантность нынешней ситуации состоит также и в том, что реализацию подобных мер нельзя откладывать на послевыборный период — согласованные с парламентом шаги необходимо делать безотлагательно.

В связи с этим не следует манипулировать оценочными понятиями, характеризующими прошлогодние экономические результаты. Все познается в сравнении. В то время как в России и Беларуси темпы роста за 2005 год превышают 6,0%, в странах Центральной Европы они составляют 5,8%, в среднем по миру — 4,4%, а у нас — всего 2,4%; в то время как в текущих ценах ВВП на одного человека в Беларуси составлял 2,3 тыс. долл., в России — 4,1 тыс., Польше — 6,3 тыс., а у нас — всего 1,4 тыс. долл. (данные МВФ за 2004 год); в то время как по отдельным отраслям, в частности в торговле и строительстве, статистика зафиксировала ощутимое сокращение абсолютных параметров, оценочные дефиниции — что это, кризис или стагнация, а возможно, просто умеренный рост — становятся неуместными. Читатель может и сам сделать надлежащие выводы.

Экономическая стагнация, как я оцениваю нынешнюю ситуацию, — не только результат хозяйствования новой власти. Нужно учитывать циклическую закономерность развития украинской экономики: первый этап (1992—1999 гг.) — формирование новой хозяйственной парадигмы; второй (2000—2004 гг.) — этап воспроизводственного роста; третий этап (вторая половина 2004-го—2005 гг.) — начало стагнации, связанное с тем, что старые экономические инновации себя исчерпали, а новые еще не созданы. Резкое замедление всех экономических параметров было зафиксировано уже в третьем квартале 2004 года. То был не только результат тогдашних предвыборных баталий. Возникшая ситуация имела достаточно четко выраженные объективные предпосылки. И я акцентировал на этом внимание еще в начале 2004-го.

Вместе с тем у нас существовали реальные возможности существенным образом «самортизировать» ситуацию. Речь идет о кредите доверия новоизбранному президенту. Опираясь на него можно было бы реализовать непопулярные, но важные структурные реформы, перед внедрением которых по различным причинам остановилась предыдущая власть и которые могли бы придать новые ощутимые импульсы экономической динамике уже в 2005 году. Мы же действовали по-иному — начали «раскручивать» социалку, подрывая тем самым инвестиционный потенциал и делая невозможными какие-либо шаги в направлении новой волны структурных реформ. О реформах вообще стало немодно говорить.

В течение всей недели на всех каналах пропагандируется как чуть ли не наивысшее достижение прошлого года повышение номинальной заработной платы на 36,7%, реальной — на 20,3. Но что кроется за этим? Прежде всего напомним, что речь идет не о самых высоких показателях: в 2004 году реальная зарплата выросла на 23,8%, но тогда ее темпы превышали рост ВВП в 1,97 раза, а в прошлом году — в 8,46 раза. Полная аномалия.

В 2000—2004 гг. производительность труда возросла в 2,07 раза, а реальная заработная плата — в 1,99. 2005 год и здесь характеризовался обратной пропорцией: заработная плата росла значительно быстрее, чем производительность труда. Понятно, что подобная практика «решения» неотложных социальных проблем — обман людей, она полностью подрывает основы будущего развития. Итоги прошлого года доказали эту очевидную истину.

С чем мы собираемся идти в Европу — с активно насаждаемой нынче психологией «проедания»? Европа выстраивала свой сегодняшний день на иных принципах. «Конструктивный компонент современного капиталистического духа, — писал один из известнейших ученых прошлого века М.Вебер, — это дух накопления путем принуждения к аскетической бережливости». Несколько лет назад в украинском переводе вышел трехтомный труд французского ученого Ф.Броделя «Материальная цивилизация». В разделе о промышленной революции (а нам необходимо сегодня решать аналогичные в большинстве своем задачи) речь идет о том, что созданию индустриальной базы Запада «были принесены в жертву два поколения». «Фаза индустриализации, — подчеркивает известный ученый, — оказалась сложнее, чем та, которая наступила после Ватерлоо».

А на что ориентируется широкая общественность в Украине? Уже до 2009 года уровень бедности в стране будет снижен до 2% (?!), а к 2010-му у каждой семьи будет собственная квартира из расчета 30 кв. метров жилой площади на душу населения — такими являются базовые социальные преференции новой правительственной стратегии.

Мне не известны страны Запада, где черта бедности была бы ниже 10%. Во время трагических событий в декабре прошлого года во Франции, получивших название «мигрантской революции», назывался показатель бедности на уровне 12%. Мы же хотим — 2%. За счет чего? И здесь довольно «логичная» конструкция: в 10 раз вырастут ежегодные объемы иностранных инвестиций. Не собственных (собственные накопления мы будем и дальше проедать), а иностранных. Все это воспринимается на уровне известного — «нарочно не придумаешь».

Мы наконец поняли, что необходимо двигаться по пути снижения энергозатрат, но и здесь путем определения «контрольных заданий» ничего не решается. Повышение цены на газ создает для этого такие экономические предпосылки, которых раньше не было. Но чтобы их реализовать, нужна действенная (я бы даже сказал — агрессивная) государственная политика, которая, среди прочего, включала бы в себя и действенные финансовые, в том числе и фискальные, преференции. Так было на Западе во время энергетического кризиса середины 1970-х годов, положившего начало новому этапу технологической революции.

Но и эту проблему мы собираемся решать, как говорится, «бочком» — чтобы никого не зацепить. Основным потребителем газа в Украине являются коммунальные службы и население. В 2004 году они потребляли 33,1 млрд. кубометров газа. Это — 43,7% общего объема. На потребление металлургов приходилось 13,1, химиков — 10,9, энергетиков — 8,8%. Поэтому повышение цены на газ не может не коснуться его бытового потребления. Бедные должны получать адресные дотации, остальные — платить за газ по его рыночной стоимости. Мы же слышим совсем другое: ежедневно из уст высших руководителей государства звучат заверения — цена на газ для населения повышаться не будет...

Много говорится и об усилении внимания к селу: в несколько раз увеличатся бюджетные ассигнования. Стоит задача поднять их уже в текущем году до 10%. Ну и что? В советское время ценовые дотации на продукты питания достигли 20% бюджетных расходов. И вместе с тем крах административной системы, в частности горбачевских реформ, определялся прежде всего низкой отдачей соответствующих государственных ассигнований, обескровливающих экономику. О частной собственности на землю, рынке земли, как цивилизованной основе эффективного развития села и соответствующих им системных трансформациях М.Горбачев и пикнуть не мог. Подтвердилась неопровержимая истина: финансовые вливания без системных реформ — это движение в обратном направлении, основа регресса.

Ни единого слова об этой проблеме, в решении которой мы остановились на полпути (а такая ситуация еще опаснее), не сказали за последний год и нынешние власти предержащие. Главным аграрным «реформатором» поставили социалиста. Значит, можно ожидать, что и на этот раз новые финансовые вливания в село будут осуществляться на той же основе с аналогичной отдачей.

Понимаю Ю.Еханурова, акцентирующего внимание на приоритетах малого предпринимательства. Действительно, этот вопрос для нас чрезвычайно острый. Но он должен решаться наряду с активной поддержкой концентрации национального капитала, укреплением его конкурентных позиций. Что нового появилось в последнее время в экономической политике России? Ее основой стало активное стимулирование государством мощных российских транснациональных корпораций, способных успешно конкурировать на мировом рынке. «Газпром», недавно вошедший в десятку крупнейших в мире транснациональных корпораций (активы компании достигли 200 млрд. долл., это более чем в два раза превышает уровень нашего ВВП), — только один из примеров такой политики. Аналогичные шаги осуществляются и в Казахстане.

Возможно, это проявление «тоталитаризма» Путина и Назарбаева? Оказывается, нет. Речь идет о новой мировой тенденции. В 2005 году объемы слияния (укрупнения) капитала в Западной Европе увеличились на 49%, в США — на 32, в странах Азиатско-Тихоокеанского региона — на 46%. Структура украинской экономики такова, что без активной концентрации национального капитала на какие-либо светлые перспективы надеяться не приходится. Тем, кто этого не понимает, нечего делать в экономической политике.

Снова, уже в который раз, речь идет о реформах пенсионной, медицинской и системы образования. Но и сейчас за кадром остаются проблемы повышения пенсионного возраста (без этого нет путей преодоления нынешнего обостряющегося кризиса пенсионной системы), проблемы полномасштабной страховой медицины, платы за высшее образование, когда государственными стипендиями будут обеспечиваться только одаренные молодые люди из неимущих семей. Первым шагом к пути этих трансформаций должна стать адресная, полностью монетизированная система социальных дотаций тем, кому они реально необходимы.

То же можно сказать и о проблеме занятости. Когда речь идет о безработных, следует вести речь, с одной стороны, об оптимальном уровне занятости, а не о безусловном снижении процента безработных, с другой — о безработных, которые чаще всего не могут трудоустроиться не из-за того, что в стране не хватает рабочих мест, а из-за: а) несоответствия существующей системы подготовки рабочей силы; б) нашей неспособности обеспечить мобильность населения; в) недоступности ипотеки жилья и прочего. Поэтому и политика занятости должна строиться на более фундаментальной основе. Простыми лозунгами «Даешь дополнительно 5 млн. рабочих мест!» ситуацию мы не изменим.

Поднимая эти проблемы, а их перечень можно значительно расширить, я говорил о довольно банальных вещах. Все они продиктованы логикой рыночных трансформаций, от которой мы пока (надеюсь, что не ошибся) не отказались. К тому же это еще и соответствует европейским стандартам, которых мы также собираемся достичь. Недавно на одном из каналов ТВ я увидел такой сюжет. На вопрос журналиста относительно перспектив этого года и угрозы невыполнения бюджетных ассигнований и падения валютного курса гривни респондент откровенно заявил: продадут «Укртелеком» или другое элитное предприятие — и все проблемы разрешатся.

У нас действительно пока есть что продавать. А дальше? Презентацией основ экономической стратегии правительство попыталось очертить контуры будущей экономической политики, ответить на этот естественный вопрос. Но вряд ли нынешнюю попытку можно считать удачной. Из уже сказанного выше видно, что по многим аспектам планируется сохранение основных принципов неэффективной экономической политики прошлого года. И над этим необходимо серьезно задуматься.