Страна сельских погостов

Не знаю, какими словами последующие поколения будут описывать ту ужасающую ситуацию, в которой в последние годы без какой-либо вины оказалось украинское село с его социальным «наполнением» — крестьянством. Ясное дело, виновников обнищания и мора будут обзывать далеко не общеупотребительными эпитетами. Ведь это они наказали село беспросветностью, безработицей! Посеяли потери не только экономические, но и невосполнимые: социальные, демографические, духовные, культурные, национально-генетические...

Это отрицательное сальдо удручает особо. И мои беседы с Владимиром ЮРЧИШИНЫМ, доктором экономических наук, профессором, академиком Украинской академии аграрных наук, вылились в скорбное слово о судьбе украинского села — первоосновы Украины.

«Котилася торба з високого горба…»

— Аграрная политика Украины похожа на телегу, которую пустили с самой высокой точки государства — Говерлы, вниз без волов и возницы. Еще чуть-чуть — и пропасть! Хотя и прежде, и сегодня на ошибочность избранного пути, архаичность «транспортного» средства указывали и указывают некоторые отчаянные экономисты. Неужели их резкие оценки так никого из верхушки и не проняли?

— Разгромных оценок никто не опроверг. Даже когда в 2001 году в журнале «Економіка України» был обнародован вывод, что первопричиной упадка сельского хозяйства и всего, что связано с ним, является не аграрный кризис, а системный кризис государственной аграрной политики.

Еще один вердикт в упомянутом журнале сводился к тому, что по своим общественным и социально-экономическим последствиям кризис созвучен с вызовами-преступлениями, совершенными против крестьянства в советское время. Если, согласно пословице, молчание — знак согласия, то подобные выводы политическая власть страны молча воспринимала как реальные (что маловероятно) или предпочитала не замечать их, дабы не выходить на широкий откровенный разговор.

Особое место среди далеко не праздничных оценок занимает вывод известного политика и ученого-экономиста Михаила Павловского. Отметив в одной из своих публикаций, что латинское terror переводится как ужас, он сделал вывод о том, что наша страна развивается в условиях экономического террора. Оценка резкая, но возразить что-либо сложно.

— Тогда, по логике, сельское хозяйство, село и крестьянство уже почти два десятилетия находятся в состоянии социально-экономического террора?

— А когда судьба благоволила к ним? Но даже в самые тяжелые времена крестьяне собирались с духом и силами, возрождали села, продолжали развивать традиционный для них образ сельской жизни.

Исключительно важной чертой их хлеборобского и человеческого бытия был уход за землей и заботливое отношение к сохранению и обогащению окружающей среды. Сошлюсь на Марьяна Долишнего и Степана Злупко: в 1909—1913 годах удельный вес украинских губерний в мировом экспорте пяти зерновых культур (рожь, пшеница, ячмень, овес, кукуруза) составлял 21%, а в экспорте Российской империи — 71.

Однако самое важное, что крестьянство — это основа нации, ее истоки. Именно оно является древнейшей колыбелью украинского языка, народной культуры, украинскости как таковой. Именно на этом росло и вырастало наше государство. Приходится лишь сожалеть, что ни наука, ни писатели так до конца и не отразили созидательную миссию крестьянства в жизни нашей страны.

— Даже когда в развитие села вмешивалось политическое насилие, типа Октябрьской социалистической революции…

— Как бы ни прославляли ее потомки большевистско-коммунистического толка, более чем очевидно, что именно с нее началось уничтожение национально-генетического богатства отечественного сельского хозяйства, села и крестьянства. Именно она спровоцировала целый ряд вызовов, которые в силу своей чудовищности очень быстро стали общественно-политическими и социально-экономическими преступлениями.

Первый — тотальная национализация земли, в результате которой крестьяне (как и другие землевладельцы) были лишены права на самое ценное и необходимое для них — землю. Сравнительно быстро тот же режим породил следующий вызов-преступление — насильственную коллективизацию. Ее победное шествие привело к бесправию, пренебрежению и батрачеству в наихудшей форме — рабской. Но тогдашней политической власти и этого показалось мало. Пришла очередь третьего вызова-преступления в виде искусственно созданного Голодомора с его страшным последствием — геноцидом украинского народа. Самой многочисленной его жертвой стало именно крестьянство.

Рецидивами этих и других вызовов-преступлений была вся дальнейшая аграрная политика компартийно-советского типа. Она, согласно выводу академика, президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук Александра Никонова, обнародованному еще в советские времена, базировалась на многолетней политической, правовой, социальной и экономической дискриминации крестьянства.

— Но ведь, Владимир Васильевич, объективности ради нужно сказать, что даже при подорванных основах самобытности отечественного села и крестьянства в последние советские годы начали проявляться обнадеживающие социально-экономические процессы. Укреплялся социальный, экономический и производственно-ресурсный потенциал сельского хозяйства. Он поддерживал хоть и медленный, но рост темпов производства продукции сельского хозяйства. Появилась надежда на лучшее будущее…

— Но она угасла, как только Украина обрела политическую независимость. Ведь сельское хозяйство, село и их социальная сердцевина — крестьяне — попали из партийно-советской безалаберности в... доморощенную. В виде бестолковой по содержанию и безнаказанно-безответственной государственной аграрной политики.

Ее сущностной сердцевиной стали радикальные аграрная и земельная реформы, реструктуризация коллективных сельскохозяйственных предприятий в агроформирования рыночно-предпринимательского типа. Крестьянам был гарантирован свободный выбор наиболее приемлемой для каждого из них формы хозяйствования. Благодаря действующей аграрной политике открылся путь к формированию на селе частного сектора, развитию фермерства. Были политически реабилитированы запрещенные партийно-советской властью земельно-арендные отношения.

Кум рулит, я — газую: полетели!

— Казалось бы, ничто не мешало реформам двигаться вперед и давать ожидаемую от них отдачу. Но лишь небольшая часть крестьян воспользовалась заложенными в них возможностями.

— Не успев получить землю, подавляющее большинство крестьян готово продать ее (или даже уже продало, точнее — отдало) за бесценок. Село быстрыми темпами обезлюдело, в том числе и из-за массового бегства большей части младшего и среднего поколений за рубеж в поисках лучшей доли. Отсюда и глубокая деградация человеческого капитала в глубинке, многократное уменьшение интеллигентно-интеллектуальной составляющей. На село надвигается психологический мор!

Мне трудно обуздать собственный язык и руку, поэтому говорю и пишу: это — государственное преступление против села и крестьян. Его трагизм — общественный, социально-экономический и психологический — в том, что все это происходит не в чужой по духу стране, а в независимой Украине. Почему государственное? А как иначе, если за государственную аграрную политику выдают то, что в аграрном смысле отбросило Украину на несколько десятилетий назад?!

— Говорят, к реформам подтолкнули многочисленные письма крестьян в адрес президента: без «рехворм» жить не можем! Встречались нетерпеливые, «отбивавшие» на Банковую даже телеграммы. Вы их видели?

— Спросите в канцелярии президента... Причина намного серьезнее. В течение нескольких последних советских пятилеток Украина отставала в производстве продукции с гектара сельскохозяйственных угодий и на одного жителя, и по ресурсно-производственному потенциалу, оплате труда колхозников, коммунально-бытовой обустроенности сел по сравнению с Белоруссией, Молдавией. Я уж не говорю о развитой в аграрном смысле Прибалтике.

Сейчас это может кому-то показаться невероятным, ведь тогда Украина производила и поставляла в так называемый централизованный (общегосударственный) фонд около четверти общегосударственного продовольственного богатства СССР. Однако все было именно так: союзные республики обгоняли Украину.

В пользу аграрных реформ работали и вполне приемлемые на то время научные наработки. Серьезные изменения происходили во все большем количестве колхозов, совхозов и других производственно-хозяйственных агроструктур, руководству которых было тесно в плановых рамках. Они искали и находили нетрадиционные высоко результативные решения. Новаторов поддерживало государство...

Посудите сами. В 1990 году из 11,2 тыс. колхозов и совхозов убыточными были только 23. Рентабельность производства в колхозах составляла 39,5%, совхозах — 35,7, а их совокупная прибыль оценивалась в 11,3 млрд. руб. В сельском хозяйстве и на селе начала формироваться реформаторская среда. В конце концов реформы были не только объективно необходимыми, но и неотложными ввиду необходимости освоения рыночных отношений.

— Мы больше не ждем от этих трансформаций ничего хорошего! И кого винить — их или, быть может, неподготовленную политическую, правовую, социальную, экономическую, организационную, психологическую почву, на которую эти реформы упали?

— Исключительно непригодное ложе. Как результат, объективно необходимые аграрно-трансформационные процессы на селе начали приобретать характер пагубного политического экспромта. И порожденные проблемы так просто не выкорчуешь.

Без всесторонней государственной подготовки реформы вершились не по законам Украины, как должно быть, а исключительно по указам президента. Последние, при всем уважении к ним, были только подзаконными актами, которые издаются в пределах закона или в его развитие. У нас по-прежнему нет ни одного базового закона Украины ни об аграрной политике, ни о земельной реформе. К тому же ключевые подзаконные акты по этому поводу начинались словами «Об ускорении...», и ни один из них не касался качества проведения реформ, ответственности за их реализацию.

Не обошлось и без политически-силовых методов. По примеру того, как когда-то принудительно создавались колхозы, их же без согласия колхозников Верховная Рада переформатировала в коллективные сельскохозяйственные предприятия. А затем, согласно указу президента, их «скоростным методом» практически принудительно превратили в непонятные и не приемлемые для крестьян производственно-хозяйственные структуры.

К тому же на реорганизацию более чем 20 тыс. КСП в новые агроформирования отводилось только три месяца. Вспомните, реформы в России в 1861 году и Столыпинская готовились несколько лет. При столь сжатых сроках на первом месте было не качество преобразований, а поспешность, причем вслепую.

Дальше — хуже. Сравнительно большую часть КСП, опираясь на указы президента, превратили в более близкие сердцу крестьян производственные сельскохозяйственные кооперативы. Однако почти сразу же после их рождения под маркой того, что кооператив — это тот же колхоз, почти 2 тыс. кооперативов вынуждены были изменить форму хозяйствования.

Одной из определяющих причин современного системного обвала аграрной политики, аграрно-земельных реформирований стало также то, что государственное управление ими осуществлялось не уполномоченным на то конкретным государственным ведомством. За вожжи дергал аграрный блок администрации президента, вскоре превратившийся в своеобразное аграрное политбюро худшего партийно-советского пошиба.

Оттуда же выходили вредные для практики так называемые научные публикации. Например, о том, что экономическими реалиями реформы должны стать мелкие хозяйства африканского типа, а крупные сельскохозяйственные предприятия — это не что иное, как индустриальные миражи. Там же родилась идея унизительной для крестьян нищенской по размеру арендной платы за земельные паи, которая до сих пор в несколько раз ниже, чем в мире. Додумались до невиданного и неслыханного в общепризнанной практике: арендную плату выплачивать в зависимости от социального статуса. Пенсионеру — больше, работающему — меньше.

Научные взгляды, хоть немного не отвечавшие тем, которые плодились в пресловутом институте, подвергались критике. Так поступили с Иваном Лукиновым, выдающимся отечественным экономистом, глубоким знатоком мировой и отечественной аграрной экономики, академиком НАН Украины. И лишь потому, что с первых постсоветских лет он последовательно отстаивал мысль о необходимости тщательной подготовки к реформам в сельском хозяйстве, главенстве интересов села и крестьян. И напоминал: разрушив то, чем обладает сельское хозяйство страны, общество окажется перед лицом голодного существования.

— Вы упомянули об Иване Илларионовиче, с которым мне приходилось общаться в нелегкие для него времена унижений и пренебрежения. Да разве только к его мыслям тогдашняя власть оставалась глухой? Бывшие имитаторы неудачно-вредных реформ, вершители аграрных пертурбаций создали некое землячество награжденных. Среди них — герои Украины, лауреаты различных премий, заслуженные деятели, академики…

— Сейчас они дружно утверждают, что именно реформы являются первопричиной аграрного кризиса. Хотя на самом деле он, повторюсь, не что иное, как один из рецидивов глубокого, трудно излечимого кризиса современной государственной аграрной политики. И будущее теперь зависит от того, какой вариант выхода из нынешнего состояния изберут. То ли «косметический ремонт» современного способа ведения сельского хозяйства, то ли формирование эффективной новейшей государственной аграрной политики.

Неродные близнецы

— За последние 90 лет сельское хозяйство, село и крестьяне Украины побывали в двух политических эпохах — большевистско-партийной и постсоветской. Различными были сценарии и механизмы выполнения обещаний и гарантий, которыми в обоих случаях ублажали властные структуры крестьянские уши. Однако в самом важном, результативном смысле между ними было и есть много общего: декларации в пользу села и крестьян в большинстве своем не выполнялись и не выполняются.

— Общим является и другое: причастные к аграрной политике советского типа не нахвалятся, как хорошо жили крестьяне в колхозах. А чиновники современного пошиба, непосредственно или косвенно причастные к нынешней разрухе, не видят в ней ничего плохого. Наоборот, торят путь утверждению, провозглашенному на высшем государственном уровне, что современное сельское хозяйство находится на стадии ренессанса. Хотя если так, то он граничит с социально-экономической катастрофой национального масштаба.

— Крестьяне хорошо поняли, чем повеяло от многообещающих аграрных реформ. Куда делось коллективное имущество на миллиардные суммы? Почему страна-экспортер продовольствия приобретает статус хронического импортера?

— Но труднее всего им понять то, что если в колхозах и совхозах они были полностью отлучены от земли и в значительной степени — от результатов труда на ней, то сегодня, реально владея земельным паем, они фактически остаются безземельными вследствие нищенской арендной платы.

О колхозах рассказывают все меньше, ведь катастрофически сокращается количество работавших в них. А если и вспоминают, то чаще всего в связи с тем, что даже самый бедный колхоз был для крестьян «местным собесом»: всегда хоть чем-то, но помогал. Нынче все свалилось на страдающий от безденежья сельсовет.

В прошлом году мне довелось побывать в селе на родной Виннитчине, где до войны и после нее учился в сельскохозяйственном техникуме, а потом работал агрономом. Раньше в селе насчитывалось 600 дворов с двумя тысячами жителей, работавшими в трех колхозах. А что сейчас? Никакой производственной структуры! Каждый год в последний путь провожают 35—40 человек. Знаете, какая самая неразрешимая проблема? Похороны, ведь яму на кладбище некому выкопать. А есть такие села, где и гроб не из чего сколотить!

Сгинуть в коллапсе?

— Вы неспроста, Владимир Васильевич, затронули скорб­ную тему. Ведь экономика экономикой, но на ее фоне социальные потери — несоизмеримы. Село не способно по-прежнему выполнять демографически-созидательную функцию…

— А утрата духовности, самобытной народной культуры, многовековых обычаев? Многое уже невосполнимо...

Возьмите глубокое разрушение сельской поселенческой сети, вымирание сел. Явление вроде бы и не новое для Украины. Первые упоминания о нем, связанные с Голодомором, появились в начале 30-х годов прошлого века. Статистика не дает ответа на вопрос, сколько бывших сел стали подводными кладбищами в угоду каскаду гидроэлек­тростанций на Днепре, Днестре, каналу Днепр—Крым. В середине 80-х годов прошлого века появились кладбища сел из-за Чернобыльской катастрофы.

И если перечисленное можно списать на «потребности социалистического строительства» (хотя из-за этого преступления по уничтожению сел не перестают быть зловещими) либо техногенные стихии, то современные темпы «умерщвления» сел обусловлены не чем иным, как безнаказанной безалаберностью государства. Сейчас сведения о снятии с реестра исчезнувших сел можно получить только из отдельных областных сообщений. Госкомстат по этому поводу молчит. Независимо от того, поступает ли он по собственной инициативе или ему запрещают, молчание по поводу национальной катастрофы является преступным.

В связи с этим самых теплых слов заслуживает Счетная палата Украины. Проведя системный анализ уровня и характера государственной поддержки социально-экономического развития села, она обнародовала вывод: такой поддержки как не было, так, по сути, нет и по сей день. Одним из подтверждений этого является тот прискорбный факт, что, по тем же данным на 2005 год, за годы независимости количество сельских населенных пунктов сократилась на 305 единиц.

Как тут не вспомнить русского поэта Виктора Кочеткова, описавшего в одном из своих стихотворений подобную ситуацию в России в 80-х годах прошлого века:

Видал не раз,

как города рождались,

как села умирают —

не видал.

В отличие от поэта, который осмелился написать это в то время, мы, свидетели массовых «смертей» отечественных сел, дружно молчим.

— Хотя можно услышать и другое: а стоит ли поднимать шум из-за одного «отмершего» процента?

— В конце прошлого года в Черниговской области, на некогда густо населенной Сиверщине, уже за годы независимости сняли с государственного реестра 19 сельских поселений. А в каждом из более ста, которые еще «дышат», проживают до десяти человек преклонного возраста. Только чудо может их спасти от пополнения «вечного» списка!

Наука не перестает бить в набат по поводу того, что уровень депопуляции сельского населения подталкивает страну к нацио­нальной катастрофе. В 2005 году почти половина сел не имели школ и учреждений здравоохранения, две трети — дошкольных учреждений, 40% — клубов и домов культуры. А высшим властным структурам все невдомек.

Расходы, предусмотренные Законом Украины «О Государственном бюджете Украины на 2007 год» на инвестиционные проекты для развития социальной сферы села, сократились по сравнению с предыдущим годом на 67,6 млн. грн. Поэтому неудивительно, что тенденция к системному ухудшению ситуации, в частности росту темпов отмирания сельских поселений, имеет прочную основу. И если высшие властные структуры не опомнятся, уже в ближайшее время нас ожидает намного более страшное национальное бедствие, нежели то, что наблюдается сейчас.

Украина превратится в страну сельских погостов. Придется завести адресный поминальник с перечнем всех эвтанизированных сел и лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто» во всей его сущности и масштабности перенести в сельскую плоскость.

Мы должны осознать: окончательно потеряв село и крестьянство в их исторически сложившейся сущности, страна перестанет быть Украиной. Ее территорию с радостью заселят выходцы из-за рубежа с чуждыми для наших крестьян, а заодно и для нынешней страны духовностью, религией, культурой, бытом. Потомкам же тех, кто породил Украину с ее самобытностью, места на родной земле будет оставаться все меньше.

Спасение села и крестьянства — значительно более сложная и важная проблема, нежели производственные аспекты сельскохозяйственной отрасли. Если в течение последних 90 лет село и крестьяне эксплуатируются в интересах производственной сферы, то пришло время все, что касается сельского хозяйства, последовательно, системно подчинить интересам села и крестьянства. Причем задействовав весь нацио­нальный потенциал страны.

Если государство должно создавать бизнесу реальные условия для эффективного хозяйст­вования на земле и развития агропродовольственного блока в целом, то оно — только оно, и никто другой! — несет ответственность за сегодняшний день и будущность села и крестьянства. Такая постановка вопроса — это не противопоставление социальных проблем сельскохозяйст­венной отрасли и села производственным, или наоборот. Они — неразрывное целое, где первичными являются все же интересы крестьянства.

В этой связи необходимо неотложно разработать проект закона Украины «О сельском хозяйстве, селе и крестьянстве в Украине» либо два отдельных — о сельском хозяйстве и о селе и крестьянстве. Такой закон (законы) должен стать исходной базой для формирования, системного развития и реализации новейшей государственной аграрной политики. Ее краеугольный камень — крестьянство и сельское развитие.

И в заключение. Я не призываю всех падать ниц и в молитвах искупать вину перед селом. Многие из нас в этом смысле безгрешны. А высшие политические вожди, под чьим руководством крестьяне доведены до отчаяния? Понимаю, от покаяния чиновников им не станет жить легче, но искренние слова вселят хоть немного надежды. Но найдутся ли таковые в верхнем эшелоне власти?!