Обидная предсказуемость

Досадно признавать, но все сложнее отделаться от мысли, что околополитическая истерия делает своим заложником в Украине даже перспективы эффективного противодействия глобальному финансово-экономическому кризису. К сожалению, большинство политических игроков действуют все циничнее, коварнее и безответственнее: с одной стороны, они провозглашают немало популистских лозунгов, а с другой — на практическом уровне прилагают максимум усилий для углубления негативных тенденций в социально-экономической сфере и для дискредитации самого института власти.

Расчет прост: негативистика обрушивает рейтинги доверия к политическим оппонентам, а популизм оставляет хоть и призрачную, но все же возможность сохранить репутацию радетеля за народ и рассчитывать на взаимность электората. К сожалению, отечественных «комбинаторов» от политики настолько поглотил водоворот интриганства, что они утратили остатки адекватного восприятия вызовов, угроз и опасностей, с которыми Украина столкнется в ближайшем будущем.

Как следствие — мы очень близки к ситуации, когда вопрос политических победителей может оказаться неуместным, учитывая экономический дефолт и политическую дезинтеграцию пока единой и относительно суверенной страны. Господи, где твое милосердие?!

Перспективы выздоровления всегда зависят прежде всего от корректности поставленного диагноза и эффективности стратегии лечения. Если предыдущие транснациональные экономические кризисы были обусловлены перепроизводством или недопроизводством товаров и услуг, то особенностью нынешних глобальных экономических потрясений является финансовая составляющая. Именно неадекватность и безответственность финансовых институтов, оказавшихся жертвой инстинкта игрока (а точнее, игромании), привели к перегреванию рынка рискованных инвестиций и кредитов.

Такой подход изначально был обречен на фиаско, финансовый обвал. Но как каждый азартный игрок тешит себя иллюзиями, что проиграть может кто угодно, только не он, так же и ведущие финансовые учреждения пытались действовать по принципу «думай о приятном». В конце концов выяснилось очевидное: о чем бы ты ни думал, но если проблему не решают своевременно, она обязательно переходит в хроническую фазу, а в этом случае даже интенсивная терапия может оказаться бессильной — придется прибегать к услугам хирургии.

Шансы ведущих стран Запада на то, что им удастся ограничиться интенсивной терапией, выше перспектив Украины по двум причинам. Во-первых, у них нет столь ощутимого дефицита ликвидности, как у нас (точнее, у них больше альтернатив покрытия указанного дефицита). Во-вторых, общественное мнение развитых стран уже сделало надлежащие выводы о недопустимости дальнейшего «вольнодумства» в финансовой сфере, поэтому желающих «поиграть» деньгами там или освободили от выполнения должностных обязанностей, или поставили в настолько драконовские нормативные рамки, что не осталось даже гипотетической возможности унять «зуд творчества» за счет корпоративных средств.

В свою очередь, у нас события разворачиваются с точностью до наоборот: минимум возможностей компенсировать нехватку ликвидности на фоне максимума преступной небрежности в сегменте управления крупными финансовыми потоками. Никто не отрицает: формально Украина тщательно копирует западные подходы к борьбе с глобальным кризисом, но при отсутствии надлежащего комплекса исполнительской дисциплины списывание с западных шпаргалок приобретает вид трагикомического фарса, становится хрестоматийным примером для рубрики «как делать не следует».

Нужны примеры? Пожалуйста. НБУ предоставляет коммерческим банкам 40 млрд. грн. рефинансирования, а те вместо того, чтобы использовать эти средства по назначению, направляют их на приобретение миллиардов долларов у того же Нацбанка, вследствие чего поднимается настоящее цунами валютной истерии, окончательно дискредитируются банки как ответственные финансовые учреждения и вбивается последний гвоздь в гроб идеи гривневых депозитов.

Отдадим должное президенту: он выдержал гроссмейстерскую паузу, и когда последние миллионы гривен рефинансирования были конвертированы в доллары, решил провести «воспитательную работу» с руководством НБУ и коммерческих банков. По привычке, он говорил неторопливо и строго, но вместе с тем очень формально и без естественной для таких случаев экспрессии. А те, к кому он обращался, слушали вежливо, но очевидно не опасаясь жестких оргвыводов.

Это непроизвольно натолкнуло на мысль о существовании четкой режиссуры обозначенных событий. Действительно, провести такую операцию, подпадающую под определение не только крупномасштабной аферы, но и полноценной финансовой диверсии, можно было только при условии консолидированных усилий в треугольнике президент—НБУ—коммерческие банки.

Вероятно, президенту отводилась миссия строгого, но немного рассеянного (учитывая чрезмерную занятость) отца нации. НБУ должен был сыграть роль растерявшегося специалиста, который подобно собаке из известного анекдота все понимает, но вовремя сказать не может или не решается. Самая рискованная задача возлагалась на коммерческие банки, которые должны были конвертировать в валюту рефинансированные НБУ гривни.

Между прочим, диапазон санкций за подобные «проделки» достаточно широк — от лишения финансовых учреждений лицензий и до уголовного преследования за должностные злоупотребления. Но соглашение на то и соглашение, чтобы фигуранты договоренностей действовали спокойно и не обливались предательским потом. Тот, кто строго соблюдает эту рекомендацию, вместо серьезных взысканий обязательно получает щедрое вознаграждение.

Прилагать немалые аналитические усилия для выяснения мотивации отдельных коммерческих банков не стоит хотя бы потому, что они у нас так и не переросли стадию развития «гопников», на мировоззрении и морали которых природа решила отдохнуть. А вот с НБУ и президентом все значительно сложнее и интереснее.

В течение многих лет Нацбанк вместе с церковью и армией составлял триумвират институтов, которым украинцы доверяли больше всего. Однако после весенней ревальвации гривни, а теперь ее стремительной девальвации НБУ скатился в рейтингах народного доверия в самый конец второй десятки в предложенном социологами списке. Совсем как в песне: «Увы, он не смог избежать перемен — а когда-то он был королем рок-н-ролла уездного города N!..»

Сделаю два предположения. Первое — вполне очевидное: Нацбанк не заинтересован в фатальном падении своей репутации. Второе предположение несколько еретическое: при желании НБУ мог с честью справиться с ситуацией на «валютном фронте», ведь он обладает значительными золотовалютными запасами, а с недавних пор — еще и первым траншем кредита МВФ.

Следовательно, с одной стороны, Нацбанк мог взять под контроль состояние дел с валютными эксцессами, а с другой — не смог или не захотел этого делать. Почему? Сформулируем суть дела более радикально: мог ли НБУ предпринять, мягко говоря, сомнительные регулятивные шаги, если бы не был уверен, что субъект (орган, институт и т.п.), оказывающий на него наибольшее кадровое и оперативно-тактическое влияние, будет оставаться в хорошем расположении духа?

Учитывая очевидность причинно-следственных связей, этот вопрос требует не ответа, а уточнения: кто этот субъект, который по собственному усмотрению определяется с порядком наложения анафем и предоставлением индульгенций? Если учесть влияние президента на формирование руководящего состава НБУ и уровень его отношений с Владимиром Стельмахом, то ответ будет очевиден даже непосвященным.

Однако выяснение этого аспекта не снимает остальных вопросов, а только обостряет их. Например, зачем президенту интриганские многоходовки, ставящие финансовую систему страны на грань коллапса? Какая выгода от целенаправленного обострения политической ситуации, если, например, устранение спикера парламента оценивается руководством МВФ как четкий сигнал нежелания Украины искать и находить достойный ответ на вызовы глобального кризиса? И как в таких обстоятельствах Украине рассчитывать на поступление следующего транша МВФ?

Вопросов много, а ответов — нет. Это и понятно: в условиях болезненного акционизма, экстраординарных требований и советов Кабмину, Нацбанку, России, ООН и другим учреждениям и организациям выкроить несколько минут для откровенного разговора с народом как-то не получается... Поэтому экспертам, аналитикам и просто «маленьким украинцам» не остается ничего другого, как искать ответ на непростые вопросы при помощи собственного недалекого ума.

Следите за моей мыслью: разве мог опытнейший глава НБУ без внешнего давления: а) вводить два обменных курса, разница между которыми порой достигала 10%; б) продавать валюту «по человеческому курсу» для ограниченного круга коммерческих банков; в) утверждать, что покупательная способность гривни составляет 2,22 к евро, и вместе с тем сознательно обваливать платежный инструмент национальной денежной единицы?

Между прочим, последний аспект в большинстве развитых стран сразу бы получил юридическую квалификацию инсайдерской информации, распространенной с преступными намерениями, а автор подобных дезориентирующих «откровений» уже давал бы показания следователю прокуратуры. Но Украина не ищет легких путей, поэтому и не спешит внедрять эффективные методы прокурорского надзора за должностной халатностью, несоответствием и даже откровенными злоупотреблениями.

Очевидно, в ближайшие месяцы мы станем свидетелями приложения некоторыми политиками «рационализаторских» усилий, чтобы выдумать собственный велосипед. Вот только найдется ли место для езды на нем, и останется ли к тому времени хоть что-то от Украины? Поистине «знал бы прикуп — жил бы в Сочи».

Один из заместителей главы секретариата президента на днях инкогнито сообщил, что гривня девальвируется Банковой вполне целенаправленно, поскольку «нужно помочь отечественным экспортерам, которые сейчас находятся в весьма затруднительном положении». Этот чрезвычайно приятный гражданский долг имеет еще и неафишируемый полезный аспект: среди экспортеров немало потенциальных спонсоров будущей президентской кампании Ющенко. Поэтому, как говорится, сам Бог велел...

Все это можно было бы если не поддержать, то хотя бы понять, если бы не одно «но»: почему о таком общественно важном финансовом переакцентировании не сообщили народу (по версии Ющенко — «моей нации»)? Не потому ли, что, несмотря на сочувствие к олигархам-экспортерам, у народа еще окончательно не атрофировался трезвый взгляд на действительность, и поговорка «пока толстый похудеет — тощий околеет» все еще служит указателем для подавляющего большинства наших граждан.

Шарль де Голль не случайно настаивал, что настоящая политика, как и произведение искусства, должна волновать и смущать, иначе она теряет свои идентификационные признаки. К сожалению, приходится признать, что мышиная возня отечественного политикума очевидно не дотягивает до канонов большой политики, ведь разве могут смущать привычное и легко предсказуемое перекладывание ответственности, гипертрофированная маниловщина и прожектерство, лишенное элементарной связи с жизненными реалиями?

Нет и еще раз нет. Тем более что политика — это особая сфера духовной жизни общества, на которую далеко не всегда распространяются критерии и единицы измерения жизни светской.