О неуслышанном

Отголоски происшедших на прошлой неделе курсовых метаморфоз по-прежнему продолжают будоражить общественное сознание. Почву для этого заложили публикации в СМИ и выкладки аналитиков, в которых сквозила явная растерянность в отношении главного вопроса: а что же с нашей валютно-курсовой политикой будет дальше?

Ситуацию к концу недели попытался прояснить глава монетарного ведомства Владимир Стельмах, созвав журналистов на пресс-конференцию. Ну что ж, уже даже за это ему надо сказать большое спасибо. Хотя, по сугубо субъективным ощущениям вашего покорного слуги, результативность этого мероприятия можно оценить приблизительно так: «Як не наївся, то й не налижешся».

Что нам дает основания для такого вывода? А то, что и после пресс-конференции главы Национального банка слишком много вопросов остались открытыми.

Продемонстрированные г-ном Стельмахом подсчеты всех выгод от усиления гривни основывались в основном на прогнозируемом Нацбанком эффекте замедления инфляции на 3—4 процентных пункта. Только благодаря этому экономика и ее агенты получат выгоду порядка 40 млрд. грн. Правда, эти подсчеты не учитывают, какими будут потери в результате неизбежного замедления экономики. Но это так, к слову. Поскольку сложно не согласиться с трезвыми головами, заявляющими, что инфляция сейчас — это главное зло.

Согласимся мы и с тем, что по многим пунктам валютно-курсовой политики ответы сегодня нельзя публиковать или их не может быть в принципе. Ведь новый курсовой коридор, возьми Нацбанк на себя обязанность его удерживать, сразу стал бы объектом для атак спекулянтов. Причем как ты его ни определяй — хоть установлением новых границ, хоть процентами допускаемых курсовых колебаний. И даже приблизительный график расширения этих самых границ, по той же причине, тоже никто не обнародует.

Но что прикажете делать населению и предпринимателям, самим же Нацбанком приученным за последние три года к незыблемости официального курса — 5,05? А тут трах-бах — и за один день изменение на 20 копеек! И зачем тогда было вдалбливать в общественное сознание коридор 4,95—5,25 грн./долл. и заявлять о намерении его расширять постепенно, если никто этого не собирался делать?

Поэтому главный вопрос дня — будет ли Нацбанк действительно последовательным. Действительно ли он повысит гибкость курса и либерализует валютный рынок?

К примеру, нам показалось, что, говоря о гибкости курса, Владимир Семенович не готов обсуждать проблему фактического отсутствия у отечественных банкиров как инструментов, так и навыков хеджирования валютных рисков. Мол, много там возможностей для спекуляций. Но если они так страшны, то зачем нам тогда гибкий курс?

Поэтому на вопрос: достаточно ли усилий прилагает кредитно-денежный регулятор для повышения доверия к себе и опекаемой им денежной единице — ответ будет однозначным — нет. Даже если он является на сегодняшний день самым ответственным и прогрессивным в стране ведомством.

Общественные коммуникации сегодняшнего Национального банка — это одно из главных слабых мест в его сегодняшней работе. И здесь, пожалуй, следует упомянуть о череде событий, которые вынудили главу Нацбанка выйти наконец на люди. Еще в прошлую пятницу, 23 мая, его попытались прижать к ногтю, вызвав на ковер, а точнее, трибуну, наши славные законодатели. По прочтению стенограммы заседания ВР можно с уверенностью сделать только один вывод — общение явно не сложилось. И в самих депутатских вопросах, и в манере их задавать было куда больше желания сыграть на публику, нежели разобраться в сути происходящего.

Разговор, то и дело срываясь на повышенные тона, так, по большому счету, и не вошел в конструктивное русло.

Даже если г-н Стельмах и пытался что-то объяснить, он остался не услышанным подавляющим большинством парламентариев. А упомянули мы об этом не очень приятном эпизоде только для того, чтобы напомнить Владимиру Семеновичу, для чего создавался совет НБУ. Строго ограниченному кругу компетентных людей делегируются полномочия Верховной Рады и главы государства по контролю за деятельностью монетарного ведомства. Согласимся, что достаточно компетентных и незаангажированных экспертов в нынешнем составе совета чрезвычайно мало. Но где все-таки легче находить компромисс по всегда непростым монетарным вопросам — в тихом кабинете в присутствии 14 членов совета или на парламентской трибуне, где хоть и слушают, но ничего не слышат четыреста с лишним очень даже предвзято настроенных политиков?

Поэтому не сделал ли глава Нацбанка серьезной ошибки, не заручившись поддержкой совета перед ревальвацией официального курса? И заявив попутно, что «совет советует Нацбанку, а НБУ работает совсем в другом режиме».

Конечно, после ветирования советом НБУ решения об изменении курса не оставалось ничего другого, как идти на принцип и преодолевать вето на заседании правления Нацбанка. Но зачем лишний раз дразнить законодательного льва?

Г-н Стельмах настроил сейчас против себя и бютовцев, и регионалов, которые, напомним, вместе составляют конституционное большинство. Именно эти две фракции вносили на прошлой неделе законопроекты, направленные на ограничение полномочий правления НБУ.

Бютовцы предложили наделить правительство полномочиями определять валютную политику в стране и сделать НБУ подотчетным Кабмину. Инициаторами законопроекта (№2520) выступили Николай Сивульский, Олег Ляшко и Дмитрий Шлемко — все как один однопартийцы премьера.

Сама Юлия Владимировна в ходе заседания Кабмина во вторник, 28 мая, категорически отвергла все обвинения в причастности к последним курсовым новостям. «Я хотела бы процитировать статью 99 Конституции: «Обеспечение стабильности денежной единицы является основной функцией Нацбанка», — отметила премьер, подчеркнув, что это — «исключительное полномочие» НБУ.

«Я хотела бы прекратить истерию вокруг правительства по поводу курса гривни. Потому что законодательством нам прямо запрещено вмешиваться в политику и решения Нацбанка», — с металлом в голосе произнесла Тимошенко.

Гнев Партии регионов на монетарное ведомство проявился во внесении членом их фракции Юрием Мирошниченко законопроекта о лишении правления Нацбанка права преодолевать вето совета НБУ и о наделении последнего правом вмешиваться в курсовую политику. Однако, как оказалось, этого не хотят многие члены самого совета.

Насколько серьезны подобные выпады для Национального банка? И насколько они пугают самого Владимира Семеновича? Пока не очень, если исходить из того факта, что за своей спиной Стельмах чувствует поддержку главы государства, не заручившись которой, он вряд ли бы решился на такой серьезный шаг, как ревальвация. Президент, кстати, хоть и предостерегал когда-то от опасных экспериментов с гривней, на последние курсовые события пока никак публично не отреагировал (умеренно осуждающее заявление Александра Шлапака не в счет). Как и в 2005-м, Виктор Андреевич, видимо, хочет сначала оценить настроения в обществе, чтобы уже потом выходить на трибуну для комментариев «во всем белом».

О поддержке г-на Стельмаха президентом свидетельствует и реплика главы НБУ в ответ на вопрос «ЗН» по поводу нацеленных против его независимости законодательных инициатив: «Можно что хочешь вносить. Но есть же еще и президент, который понимает этот вопрос».

Поддержка президента — это, конечно, хорошо. Но чем за нее платит Нацбанк, и можно ли в таком случае говорить о его достаточной политической незаангажированности? «Ну, чем, скажи, лучше зависимость от президента, нежели зависимость от Кабмина», — парировал один из собеседников мои возмущенные возгласы по поводу посягательств парламентариев и правительства на полномочия Национального банка. Что-либо возразить оказалось сложно…