Мутация власти и бизнеса

На страницах «ЗН», в том числе и в рамках проекта «Банковский КПД», уже неоднократно предоставлялось слово руководителям крупнейших банков. Сегодняшний наш собеседник — Станислава Аржевитина и очень уважительно к нему отношусь. Но он уже давно не практикующий банкир, а политик. Как этот человек может эффективно лоббировать интересы банковской системы? Только и остается — «чубитися» возле парламентской трибуны...

То же касается и многолетнего президента АУБ Александра Сугоняко, имеющего огромные заслуги перед организацией. Но в нынешних условиях его организаторских и управленческих способностей оказалось недостаточно, чтобы АУБ смогла адекватно ответить на возникшие вызовы.

Поэтому мне хочется призвать своих коллег к более взвешенной и ответственной позиции. Зачем хлопать дверью и пытаться создавать какие-то новые объединения, если уже существует вполне работоспособная, привычная и понятная структура, в которую уже вложено очень много времени и сил. Да и денег, наконец.

— Мы начали разговор с ключевой проблематики финансового сектора. Если приземленно смотреть на вещи, в чем вы видите сегодняшние основные проблемы?

— Главная проблема сегодня, конечно, — это адекватная защита прав инвестора и кредитора. Не решив ее, мы не сможем рассчитывать ни на полноценное очищение от проблемных активов банковских балансов, ни на полноценное возобновление кредитования, а значит, и оживление экономики.

Но мне не хотелось бы сейчас приземляться. Мы и так слишком много внимания уделяем сиюминутным, второстепенным проблемам. Страна с замиранием сердца ждет, даст ли МВФ новый стабилизационный кредит, когда и каким будет государственный бюджет, что и кому там в нем выделено. Не только бюджетники и пенсионеры, но и бизнес все больше привыкает полагаться на льготы и дотации из государственного кармана. На мой взгляд, такое привыкание очень вредно и ущербно по определению. В результате бюджет с каждым годом начинает все больше разрывать, и его все сложнее привести к сбалансированному состоянию. Страна все плотнее садится на иглу внешних заимствований, предприниматели отучаются честно вести бизнес, и самое страшное — у общества и его граждан все больше отбивается привычка и охота честно и полноценно работать.

Утверждаю и буду утверждать: за последние десятилетия украинца отучили трудиться. И он сегодня не только не хочет, но уже и не умеет, не может работать. По моим наблюдениям, сегодняшних украинцев можно условно разделить на четыре категории. Первая — это те, кто действительно работает, с высоким КПД и материальной отдачей, хорошим пониманием того, что делает. Таких, к сожалению, всего процентов десять. Вторая категория — это те, кто, возможно, и хотел бы, но не умеет работать. Третья — те, кто не хочет. Четвертая — хотят, но им не дают.

В итоге получается, что более-менее продуктивно, созидательно трудится лишь где-то четверть трудоспособного населения.

На мой взгляд, одна из главных причин заключается в том, что после распада СССР нам всем зачем-то начали вдалбливать всякую великошароварную дурь об уникальности украинской нации и исключительном геополитическом положении страны, находящейся на пересечении каких-то трансконтинентальных коридоров.

Я считаю, никакой уникальности нет ни в самой нации, ни в геополитическом положении страны. Существуют преимущества, которые можно использовать с умом, но они, конечно же, так не используются. А украинец уже испорчен баснями об исключительности его и страны.

— В последние годы украинцу навязывался еще и потребительский стиль жизни: возьми от нее уже сегодня всего и побольше.

— Наши праздники — это вообще отдельная тема. Какая еще, даже самая богатейшая, нация может себе позволить столько, как у нас, гуляний и выходных?

С 24 декабря по 20 января, то есть почти месяц, вся страна толком не работает. Второй такой период — практически сформировавшаяся праздничная декада — с 1 по 10 мая. В итоге минимум месяц, а то и полтора, даже не учитывая остальных праздников и официальных отпусков, страна фактически ничего не производит и не создает. Пропадает, сжигается, пропивается минимум 5—7% потенциально полезного, продуктивного рабочего времени.

Кстати, заблуждается тот, кто думает, что простой народ в восторге от такого обилия праздников. В прошлом году знакомый начальник ЖЭКа мне рассказал, что у его женщин-сотрудниц были самые настоящие истерики, когда они узнали, что складывается очередная праздничная неделя. В семьях с низким доходом в эти дни кормильцы ничего не зарабатывают, а наоборот — только проедают и пропивают семейный бюджет.

Эта практика порочна. Наши официальные праздники можно легко переполовинить, а полупраздничные — вообще уничтожить как класс. Нужно в срочном порядке вводить официально-государственный режим работы, при котором вплоть по 30 декабря будут рабочие дни, а 2 января страна уже должна работать. Нужно срочно отменять перенос выходных дней на понедельники, если праздник пришелся на выходные дни! По самым скромным подсчетам, количество полноценных рабочих дней может увеличиться где-то на 20 дней, и в этом случае прибавка к нашему ВВП составит как минимум 5—6%. Просто потому, что страна начнет физически дольше работать.

— Неужели все так просто?

— Нет, конечно. Рецепт благоденствия не предполагает быстрых и сиюминутных результатов. Нужно всячески культивировать, насаждать и пропагандировать стиль жизни, при котором человек много работает и делает сбережения, а не регулярно оттягивается с коктейлем в боулинге или зависает с бокалом или рюмкой в пивной.

Если человек хочет все время потреблять больше, чем зарабатывает, он оказывается банкротом. Если в стране граждане хотят потреблять больше, чем зарабатывать, то такая страна в Европе называется Грецией, в которой дефицит бюджета превышает 12% ВВП, и 120% ВВП, или 300 млрд. евро, составляет внешний долг. И ее граждане бастуют и митингуют, поскольку не хотят жить хуже, чем жили.

А если страна культивирует среди своих граждан потребление и жизнь в долг, а не желание работать и делать сбережения, постоянно деградируя и эксплуатируя созданное предыдущими поколениями, то такая страна называется Украиной. И она обречена повторить опыт Греции, только он будет иметь у нас намного худшие проявления. Какое-то время видимость благополучия создавали те сто миллиардов внешних кредитов, которые сюда благополучно пришли. Но мы ими не воспользовались и ничего полезного не создали, а после того, как новые кредиты перестали поступать, все эти проблемы стали явными. Мы по-прежнему продолжаем защищать мифические социальные завоевания и несуществующие стандарты. Мы хотим, как нация, потреблять больше, чем зарабатываем. Ищем, где одолжить, чтобы потребить сегодня, а потом когда-нибудь кто-нибудь это должен будет отработать и отдать. Но это изначально ущербный путь, путь банкрота.

На самом деле у нас мало газа, мало нефти, вообще нет алмазов и золота. Уголь добывается крайне трудно и дорого, в том числе и ценой жизней шахтеров. Единственная непреходящая ценность — это украинская земля, наши черноземы.

Наша земля — это лишь возможность для граждан быть богатыми, при условии, что к ней будет правильное отношение и правильно приложен интеллектуальный потенциал.

А что реально? Найдите в Google на аэротопографической карте Швейцарию или Германию и посмотрите, на какое огромное количество участков поделена тамошняя земля. Но главное, как тщательно, заботливо и аккуратно каждый из этих участков обработан. С продвижением на восток картина постепенно меняется, причем не в лучшую сторону. А при пересечении украинской границы происходит не просто обидная, ошеломляющая метаморфоза: начинается территория разрухи.

У земли нет собственника, но самое главное — нет хозяина, который бы о ней заботился и обрабатывал. Вместо этого мы живем иллюзиями собственной исключительности и уникальности, теша себя глобальными проектами и прожектами.

— В восприятии украинца у нас гигантская страна с огромным населением и гигантскими возможностями.

— Отсюда и произрастает гигантомания, которую я считаю одной из главных болезней нашего общества — нашего политикума, чиновников, власти в целом.

У нас в фокусе поддержки власти — только так называемые флагманы индустрии, которые на самом деле неэффективны и оказываются в условиях кризиса совершенно неустойчивыми и не способными обеспечить нормальное развитие страны.

А ведь всем хорошо известно, что в развитых странах именно малый и средний бизнес производит до 50—70% ВВП, обеспечивая существование среднего класса и устойчивость политической и экономической систем. И это не просто слова. Вы поинтересуйтесь, сколько запчастей и комплектующих для компании Toyota в Японии или Fiat в Италии производят мелкие и средние подрядчики. Кстати, и большую часть хваленой итальянской обуви и одежды шьют в небольших или средних мастерских.

То же, кстати, касается и банковского сектора. Весь мир уже понял ущербность банковской гигантомании, а в Украине продолжают заставлять банки наращивать капиталы. При этом они должны быть почему-то больше, чем в Швейцарии, США или Германии, где существуют сотни и тысячи небольших банков.

У нас модно по поводу и без твердить о необходимости концентрации банковского капитала и необходимости абсолютного увеличения уставных капиталов банков. Но при этом почему-то никого всерьез не беспокоит вопрос о качестве этого капитала. И забывается, что и в процентном, да и в абсолютном выражении проблемных учреждений было намного больше именно среди так называемых гигантов. С которыми не знают теперь, что делать.

Зачем новые калеки-гиганты стране? Зачем они тому малому и среднему бизнесу, о котором многие годы перед каждыми выборами все обещают позаботиться?

Господдержка должна идти людям, которые еще хотят и могут сами себя обеспечить. Которые хотят заниматься малым бизнесом, ремесленничеством, производством. Причем эта поддержка не обязательно означает какие-то дотации из бюджета. Речь идет о создании справедливых правил игры, нормальных условий для предпринимательской деятельности. Иначе, при существовании десятков проверяющих и сотен разрешений, налоговые льготы ничего не дают. И малый бизнес превращается либо в повальное торгашество, либо используется как схема уклонения от налогов.

Наш внутренний рынок практически ничего не производит: реальных производителей практически нет. Мы построили экономику торгашей и менял. Все общество перепродает, меняет, спекулирует.

— Можно спорить, как долго такая деградация может продолжаться и как далеко зайти.

— Но в результате политики, которым общество делегировало власть, и чиновники, которых оно фактически наняло в качестве работодателя, уже давно забыли, кто их наниматель и кому они должны служить.

У этого явления есть и еще одна сторона. Миллиардер на высоком государственном посту уже давно не воспринимается, как нечто из ряда вон выходящее. Но для чего миллиардеру высокий пост? Все просто: власть в Украине является лучшим источником огромных, баснословных, нетрудовых и незаконных доходов. Поэтому участие бизнеса в политике и чиновничестве и стало таким тотальным. Это и есть первопричина тотальной и беспардонной коррупции в стране.