Анатолий Гальчинский: "Глобальная перспектива — не многополярный, а аполярный мир"

От ускорения происходящих и так с катастрофической быстротой системных трансформаций современного мира порой возникает ощущение, что земля уходит из-под ног.

И это вовсе не мудрено, если судить по тому, как быстро рушатся и давно устоявшиеся, и еще даже не успевшие сформироваться представления о будущем человечества. Наступление нового года не принесло облегчения и не добавило определенности в вопросе одной из наиболее значимых (если не самой значимой) тенденций современности - глобализации. Эпоха которой, если судить по многим оценкам последних событий и тенденций на мировой арене, предстала перед реальной угрозой своего завершения. Неужели кардинально меняется логика развития человеческой цивилизации как минимум последних десятилетий? Эту проблему мы обсудили с нашим давним и постоянным собеседником - экс-главой совета НБУ и экс-директором Национального института стратегических исследований Анатолием ГАЛЬЧИНСКИМ.

- Анатолий Степанович, насколько, на ваш взгляд, обоснованы рассуждения о 3. Как и ожидалось, одним из первых указов Д.Трампа стало решение о выходе США из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве. Можно ли действительно полагать, как писала одна из западных газет, о "последних вздохах глобализации", о том, что глобализация умирает, и этот процесс неотвратим? Мы затрагивали эту проблему в нашей предыдущей беседе, но тогда решили, что она требует специального рассмотрения.

- Мне бы не хотелось, чтобы мы свели нашу беседу к обсуждению позиции нового президента США, равно как и отдельных политиков Европы в этом вопросе. Об этом говорить еще рано. Но есть реальная практика. Глобализация, которая еще совсем недавно казалась необратимой, в наше время действительно сменилась (а точнее, сменяется) противоположной тенденцией - фактическим отступлением по всем системообразующим позициям: в соотношении темпов роста ВВП и внешней торговли, движении капитала, миграции рабочей силы. Глобализация не решает, как предполагалось, а наоборот, усиливает имущественную дифференциацию. Цифры известны - на долю 1% богатейших людей в мире приходится свыше 50% совокупного состояния всех жителей Земли. Нетрудно понять, что многие вызовы современного мира фокусируются на этой проблеме.

Еще недавно мы говорили об евроинтеграционном процессе как социально-инновационном эталоне глобальных преобразований.

Сейчас закрывать глаза на дезинтеграционные устремления в ЕС, замалчивать и эту проблему просто непристойно. Дело не только в самом факте Brexit, а в системных причинах этого явления. В нынешней ситуации Евросоюз оказался не способен противостоять подобным устремлениям. Эти и многие другие реалии имеют общий подтекст - мы действительно можем и должны говорить об углубляющемся кризисе глобализации.

Анатолий Гальчинский

- Давайте все-таки уточним, этот кризис будет означать конец, или он просто создает предпосылки для перестройки и качественного обновления глобализационных процессов?

- Речь идет о шумпетерском понимании кризиса как процесса "творческого разрушения" - позитивном (сохраняющем конструктивное) отрицании старого и одновременно о подготовке почвы для нового начала. Когда акцентируют на "похоронке глобализации", это от лукавого, это стопроцентное невежество. В моем понимании, рассматриваемый кризис - это конец индустриальной матрицы глобализации и начало ее постиндустриальной парадигмы. Мегациклы глобализации корреспондируют с общецивилизационными. Ключ к пониманию интересующих нас трансформаций лежит в этой плоскости. При этом следует учитывать, что, осваивая принципиально новые доминанты, постиндустриальный мир находится лишь на начальном этапе своего становления. Это же касается и нового цикла глобализации. Его функциональные формы лишь зарождаются. Они могут оказаться не только не предсказуемыми, но и диаметрально противоположными действующим. В этой ситуации мы можем говорить, скорее всего, лишь предположительно о наиболее общих концептуальных контурах интересующих нас процессов. Хотелось бы, чтобы всегда уважаемый мною читатель учитывал эту сторону высказываемых позиций.

- То есть вы говорите не о развороте, а о новом качестве глобализационных процессов. А во что это выльется в дальнейшем? Можно ли уже сейчас хотя бы контурно смоделировать перспективу?

- Хорошо известно, что действующая модель глобализации реализует свои ценности в первую очередь как функция капитала. Капитал, который в своем развитии не знает границ, выступает в качестве базиса глобализации. Тенденция к созданию мирового рынка дана непосредственно в самом понятии капитала. Этим объясняется преимущественно экономическая направленность индустриальной глобализации, ее функционально капиталистическая определенность. Современный мир - это конец индустриального капитализма и начало посткапитализма, равным образом и посткапиталистической по своему содержанию глобализации.

Естественно, остается зона периферийного капитализма. Мы, как и весь постсоветский мир, являемся структурным звеном этой зоны. Но то, что развитые страны Запада, которые именуют себя постиндустриальными, престают быть капитализмом, de facto уже не являются капитализмом, - истина, которой невозможно возразить. Как писала недавно влиятельная ежедневная немецкая газета Die Welt, "в капитализме сейчас сомневаются даже сами капиталисты", "сами капиталисты не верят в капитализм". Из этого следует вывод номер один: конец действующей модели глобализации предопределяется, прежде всего, ее декапитализацией.

Второе положение. Меняется целевая направленность глобализации. Она перестает быть всего лишь инструментарием прибыльного приложения капитала. Как и другие системоформирующие структуры постиндустриализма, глобализация в процессе своей декапитализации приобретает социоцентристскую направленность. Смысл этого очевиден. Современный мир - это начало формирования эгоцентристкой экономики. Мы обстоятельно рассмотрели эту проблему в нашей предыдущей беседе. Адекватно этому мы имеем все предпосылки утверждать, что по своей сущностной специфике зарождающийся формат глобализации отражает очень сложный многоаспектный процесс планетаризации человека, развития на этой основе богатства человеческой личности. Логика этого также должна быть понятна читателю: масштабность личности, индивидуальность каждого из нас формируются социальной средой наших общений, пространством коммуникаций, широтой мировосприятия, глубиной интегрированности в системные связи, реализуемые не только на локальном, но и на глобальном уровнях. Мы говорим о принципиально значимом - о человеке как непосредственном объекте глобализации, о существенном умножении на ее основе креативного потенциала личности, который определяется степенью ее интегрированности в системные связи мирового сообщества, глубиной взаимопроникновения в каждом из нас индивидуального "Я" и общечеловеческого "МЫ". Акцентируя на этом, мы не отрицаем значение основных атрибутов индустриальной глобализации - углубления международного разделения труда, интернационализации рынков рабочей силы, товаров и капитала. Но их развитие теряет статус определяющей доминанты глобализации, подчиняет свои образования глобализации личности.

- Вышесказанное вами может восприниматься как перебор оптимизма, если вспомнить, что реалии современной действительности - это углубляющиеся рецидивы терроризма, миграционный кризис и другие подобные вызовы.

- Трафик истории по своей природе не может быть прямолинейным. Особо острые зигзаги свойственны ее переходным этапам. Мир на нервах - неотъемлемое качество переходной эпохи. Современный мир - не исключение в этом. Я не специалист по вопросам терроризма, поэтому сошлюсь на высокий авторитет Збигнева Бжезинского. Затрагивая эту проблему в своей статье "На пути к глобальному переустройству", опубликованной в The American Interest, мэтр политологии акцентирует на том, что "бунт исламского мира" отражает "политическое пробуждение постколониальных стран", являющееся "запоздалой реакцией на порой жесткое их подавление". В этой реакции важную роль играют сильное чувство несправедливости и религиозная мотивация. Пусть наш читатель сам определит свое отношение к этим оценкам. Но я о другом. Необходимо понимать, что в представленных обобщениях логика глобализации интерпретируется как естественно-исторический процесс, траектория самоорганизации и прогресса человечества. Ее начало - глобализация нашего сознания. Этот процесс не следует специальным образом выстраивать. Он формируется спонтанно и на этой же спонтанной основе детерминирует действия человека. Несколько неожиданной для меня в этом стала инаугурационная речь Д.Трампа. Принципы будущей политики сформированы в ней на основе логики не "от капитала", как это ожидалось, а "от человека", что полностью вписывается в формирующуюся философию современности. Я не говорю в этом случае о своих крайне негативных оценках известных решений миграционной политики, которые далеко не адекватны соответствующим принципам, отбрасывают страну назад во времена экстремизма.

- Одной из центральных в повестке дня Давоса-2017 была тематика, сформулированная как "ответственное лидерство". По словам основателя Давосского форума К.Шваба, "в мире, как никогда, назрела необходимость ответственного и справедливого лидерства". Считается, что Соединенные Штаты исчерпали в этом конструктивный ресурс. Причем Джозеф Байден в своем выступлении на форуме согласился с этим, заявив, что мир не должен полагаться, как это было раньше, на лидерство Вашингтона. Но если так, то на кого он должен полагаться?

- Джозеф Байден сам же и сформулировал суть рассматриваемой проблемы, заявив, что каждая страна в мире должна участвовать в принятии решения, каким мир будет завтра.

- Означает ли это, что новый мир формируется как мир без лидерства вообще?

- Суть проблемы в другом. Необходимо разграничивать две матрицы лидерства - силовое (на основе комендантских функций) лидерство и лидерство примера. В этом случае мы затрагиваем еще одну принципиально значимую проблему нового формата глобализации. Обратимся еще раз к реалиям индустриальной глобализации. Не открою Америку, утверждая, что адекватно логике капитализма практически все ее системообразующие структуры утверждаются на основе их вертикальной субординации, унификации и стандартизации. В эту иерархическую пирамиду естественным образом вписывается миссия государства-лидера. Нравится это кому-то или нет, но наличие такого государства - "коменданта системы", которое формирует логику развития, правила игры и следит за их реализацией, - это естественное состояние рассматриваемой матрицы глобализации. Речь идет не только о лидерстве США. Государствами-гегемонами были в XVI ст. Португалия, в XVII ст. - Нидерланды, в XVIІІ–ХІХ ст. - Великобритания и частично Франция, в ХХ ст. - США.

Реалии современного мира иные. Глобализация как иерархическая подчиненность ее составных частей целому, доминантность вертикальных артикуляций, во многом реализовав свои преимущества, прошла пик своего развития. В наше время мы обязаны говорить о противоположных тенденциях - о глобальной индивидуализации и плюрализации общецивилизационных процессов. Эти изменения связаны, с одной стороны, с динамически возрастающей самодостаточностью системообразующих субъектов новой глобальной общности, с другой - с сетевой структуризацией мирового сообщества. Под воздействием информационной революции этот процесс развивается с интенсивно ускоряющейся быстротой. Он неотвратим. В итоге изменяется стратегическая направленность общего вектора глобальной эволюции - ее доминантой становится процесс децентрализации, утверждение приоритетности горизонтальных взаимозависимостей, их дестандартизация, невиданное до сих пор умножение форм и типов вариантности. С этих позиций я пытаюсь понять смысл денонсации Д.Трампом Транстихоокеанского соглашения. Это почти 40% мировой торговли, 12 во многом разноформатных по своим политическим доминантам стран. Зачем было унифицировать торговые отношения между ними, когда в современном быстроизменяющемся мире, мире, где объем управленческой информации удваивается каждые три года, горизонтальные двусторонние связи по своим возможностям на порядок креативнее.

В рассматриваемом процессе важно и другое. Читатель хорошо понимает, что в системе информационных сетей нет и не может быть центра и периферии, старших и младших, хороших и плохих, перспективных и неперспективных субъектов. В мире сетей никто не стремится к власти; здесь, стало быть, исчезает пространство для силового лидерства. Начало мира глобальных сетей - это конец эпохи гегемонии и одновременно, как утверждает видный американский ученый И.Валлерстайн, начало "постгегемонистской эры".

Наконец, важен еще один итоговый результат сетевой перестройки глобального пространства. Его стратегическая перспектива - не многополярный, как принято считать, а аполярный мир, мир равнодостойных субъектов. Когда, как мы уже говорили об этом, Дж. Байден, заявляет, что каждая страна должна взять на себя часть ответственности за будущее мира, то в этом со всей очевидностью просматривается предпочтение аполярности. Весьма показательно и то, что эта же позиция фактически присутствовала и в выступлении в Давосе одного из лидеров КНР Си Цзиньпина, который предложил "переформатировать глобализацию, поскольку в этом процессе не хватает равенства между странами". Естественно, аполярный мир не только не исключает, но и предполагает широкое многообразие региональных (или иных) интеграционных объединений. Но их основой во все большей степени будут становиться не жесткие, а мягкие формообразования, интеграционные структуры преимущественно горизонтального формата, не вертикально силовое лидерство, а лидерство примера. Адекватным образом будет осуществляться и реформирование Евросоюза, иного просто не существует. Время углубляющейся централизации уходит в прошлое. Лидеры ЕС должны понимать это. Речь идет о формировании функционально разнообразной, многоуровневой системы интегральных связей, где каждая страна-участница сможет реализовать себя адекватно собственным приоритетам. И это не ослабление, а наоборот, логика существенного усиления Евросоюза, основа умножения его креативных возможностей. Для Украины был бы весьма приемлемым именно такой контекст неизбежного адекватно логике происходящих глобальных трансформаций реформирования ЕС.

- Вы говорите о новой модели лидерства - лидерстве примера. Какие страны могут претендовать на этот статус?

- Если бы Б.Обама был избран на третий срок президентства, я бы на первое место в соответствующем рейтинге поставил США. Для лидера-гегемона необходимы мускулы, для лидера-примера - интеллект. Барак Обама действительно был самым интеллектуальным президентом в истории США. Но, увы, президенты в Америке могут избираться только на два срока… Без США функция лидера-примера по праву может быть реализована Японией, в Европе - Великобританией. Выход из структуры ЕС, как я это понимаю, во многом рассчитан (небезосновательно) в том числе и на такого рода перспективу… Я не называю Германию. Страна была хороша для функций лидера-гегемона. "Прусская ментальность" Германии, которая, как правило, отдает предпочтение не гибким, а жестким детерминантам, при всех достоинствах этой страны не позволяет ей претендовать на соответствующее место. Многие из сформировавшихся в последние годы проблем Евросоюза связаны с попытками его соответствующей германизации. Вполне заслуженный высокий авторитет госпожи Меркель сыграл в этом далеко не во всем конструктивную роль. А вообще надо понимать, что в рождающейся эпохе принцип "размер страны определяет ее власть" уходит в прошлое. Логика лидерства формируется иным - легкостью и подвижностью функциональных форм, их динамизмом и адаптивностью. В этом смысле размер страны не имеет никакого значения. Лидером-примером могут стать и малые страны, придет время - и Украина.

Кстати, положение о новом в перспективе лидерстве США - лидерстве на основе примера - было аргументировано Б.Обамой в его последних выступлениях в качестве президента. Им же сформулирована исходная позиция реализации этой цели: построение экономики, которая будет работать на всех - на каждого американца. Действующая экономика - это иное. Это, как мы уже говорили, соотношение богатства в пропорции 1 к 99 - один процент населения планеты владеет таким же богатством, как остальные 99%. В реальном измерении экономика работает на этот один процент. В мире формируется понимание того, что пропорция 1 к 99 - это предел. Не только моральный, но и физический. Далее - коллапс. Необходимо создавать экономику, работающую на всех. Америка может и должна стать примером в этом. Американское лидерство ХХІ века, как абсолютно правильно полагал Б.Обама, возможно только на соответствующей основе.

- Чтобы подытожить, давайте попробуем буквально в тезисном формате объединить три взаимосвязанные проблемы: формирующаяся модель постиндустриальной глобализации и а) место государства; б) капитализм или социализм; в) конец или подлинная реализация либерализма. Без этого все вышесказанное представляется логически незавершенным.

- Согласен. Первое - о государстве. В контексте не многополярной, а аполярной глобальной перспективы мы начинаем понимать весь примитивизм доминирующей в последние десятилетия не только на уровне научных обобщений, но и стратегических решений интеграционной политики Евросоюза логики исчезающего государства, его поглощения глобализацией. Децентрализация глобализационного процесса - это, в моем понимании, основа фактического ренессанса государственности, ее реанимация на новой основе, объективные предпосылки его функционального обновления, но никак не его отрицания. Повторяю - кризисные проблемы ЕС, о которых мы говорили, во многих аспектах определяются некорректностями трактовок этого вопроса фактическим демонтажем отдельных жизненно важных структур государственности стран - членов Союза. Сейчас это нужно исправлять.

Второе. Новый формат глобализации - это траектория капитализации или социализации, в позитивном социал-демократическом аспекте? Ни то и ни другое. Капитализм, как и социализм - это формационные образования уходящей в прошлое эпохи индустриализма в ее евроцентристской интерпретации. Постиндустриальное - это по своей сути постформационное общество. Я являюсь автором монографии "Становлення суспільства постформаційної цивілізації", в которой аргументируется соответствующая позиция. Что представляет собой эпоха посткапитализма? По Шумпетеру, она наступает на этапе зрелости, когда достоинства капитализма делают его излишним. Трансформируясь в общечеловеческие ценности, они реализуют себя естественным образом. Акцентируя на этом, мы должны понимать, что современный мир - это сформированные всем предшествующим развитием человечества (естественно, и капитализма) принципиально новые возможности исторического прогресса, которые располагаются за пределами капитализма. Оставаясь сущностно самим собой, капитализм реализовать их не может. Наступление эпохи посткапитализма и, соответственно, посткапиталистической глобализации предопределяется этим.

Третье - о либерализме. Наступающая эпоха - это эпоха, как мы это рассматривали, углубляющейся индивидуализации личности, свобода свободного человека, логика саморазвития, а это три базисных определения либерализма. Из этого вывод: новый мир - это мир углубляющейся либерализации. Но точку на этом ставить нельзя. Как я уже отмечал выше, мир все больше разворачивается влево - в сторону человека. Поэтому акценты должны расставляться на актуализации социальной парадигмы либерализма, возможно, даже на синтезе либерализма и социал-демократических принципов развития общества. Истина по сути этой проблемы располагается в этой плоскости.