Где люди?! Рынок труда на грани коллапса

Украина переживает один из самых сложных периодов своей истории. Полномасштабная война с Россией не только разрушает города и инфраструктуру, но и глубоко влияет на экономику, в частности на рынок труда. Миллионы украинцев потеряли работу, по данным НИСИ, около 6,2 миллиона, эмигрировали 7 миллионов, стали внутренне перемещенными лицами 4 миллиона. Безработица, дефицит кадров, рост неформальной занятости и социально-экономического неравенства стали реальностью для многих. Но готова ли текущая политика занятости ответить на эти вызовы?

С начала полномасштабного вторжения в 2022 году украинский рынок труда подвергся глубоким трансформациям. Экономическая активность сократилась, возможности трудоустройства уменьшились, а структурные изменения стали критическими. Рабочая сила сократилась до 15 миллионов человек — это на 12% меньше, чем до войны. Значительное влияние оказали миграционные процессы: 7 миллионов украинцев выехали за границу, а 4 миллиона стали внутренне перемещенными лицами. Это привело к острому дефициту кадров, о котором сообщают 75% работодателей по состоянию на конец 2024 года.

Парадоксально, но наряду с дефицитом существует двузначный уровень безработицы. По официальным данным, уровень безработицы снизился с 13,1% в 2024 году до прогнозируемых 11,6% в 2025-м. Зарегистрированных безработных в начале 2025 года — 143 тысячи, что на 7 тысяч меньше, чем годом ранее.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Что отвечают украинцы, если их не спрашивать

Война усилила демографические проблемы — сокращение трудоспособного населения из-за потерь, миграции и инвалидности. Промышленность, особенно металлургия, химия и машиностроение, пострадала от разрушений, логистических проблем и энергетических кризисов. Региональные различия катастрофические: восток и юг потеряли большинство промышленных и аграрных рабочих мест, в то время как запад и центр перегружены вынужденными переселенцами.

Эти изменения не только экономические, но и социальные. Самые уязвимые группы — женщины, молодежь, пенсионеры, ветераны и люди с инвалидностью — оказались в наихудшем положении. Текущая политика занятости, ориентированная на довоенные реалии, не учитывает этих трендов, что приводит к росту неравенства и риску социальных волнений.

Война привела к деструкциям в ключевых элементах рынка труда: системе оплаты, обязательном социальном страховании, неформальной занятости и трехстороннем социальном диалоге. Количество застрахованных работников упало до 8,8 миллиона на декабрь 2024 года — это на 968 тысяч меньше, чем в 2021-м. Неформальная занятость охватывает более 30% работников, и этот показатель растет из-за перехода бизнеса в «тень», страха мобилизации и распространения платформенной экономики, как такси или доставка.

Задолженность по выплате зарплат — еще одна болезненная проблема. До войны она составляла 3,1 млрд грн, а после вторжения выросла. Например, в Киеве на март 2025 года — 596 млн грн (рост на 35,5%), а в донецких и луганских шахтах — 500 млн. Это не только бьет по карманам работников, но и подрывает доверие к системе.

Украинские беженцы создали в Европе экономику размером с ВВП Украины. Это повлияет и на внутреннюю стратегию

Социально-экономические неравенства во время войны обострились. Коэффициент замещения пенсий упал с 37,7% в 2015 году до 23,9% в 2024-м, что значительно ниже нормы МОТ в 40%. Высокие зарплаты топ-менеджеров (например, CEO «Нафтогаза» — 2 092 500 грн в месяц против средней в отрасли 23 200 грн) резко контрастируют со средней зарплатой по экономике в 21 500 грн в 2024-м. Замороженные социальные стандарты и гарантии, такие как минимальная зарплата в 8 000 грн в 2025-м (ниже фактического минимума в 16–20 тыс.), только усиливают бедность.

Среди трендов — глубокая структурная трансформация из-за войны, миграции, демографических потерь и разрушения инфраструктуры. Глобальные факторы, такие как цифровизация и конкуренция за квалифицированных работников, добавляют сложности. Экономическая активность сократилась, возможности трудоустройства снизились.

Еще один из трендов — дефицит кадров наряду с высокой безработицей. Около 75% работодателей сталкиваются с постоянной нехваткой работников, что приводит к конкуренции за специалистов. Причины: миграция, мобилизация, демографический спад.

Другой тренд — несоответствие образования потребностям рынка. Выпускники университетов часто работают не по специальности или безработны из-за несоответствия навыков. Это требует системной модернизации образования.

Цифровизация и новые формы занятости, как гиг-экономика и удаленная работа, снижают барьеры входа на рынок и создают инновационные модели. Это шанс для восстановления, но также риск роста неформальной занятости.

Война усилила также проблемы для уязвимых групп. У людей с инвалидностью — более 3 миллионов на середину 2024 года — только 16% уровня занятости против 55% в ЕС. Ветераны, ВПЛ и пенсионеры регулярно сталкиваются с барьерами.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Неопределенность в квадрате — 90% бизнеса ждут только окончания войны

Региональные диспропорции также растут. В зонах боевых действий, в частности в Донецкой и Луганской областях, задолженность и безработица самые высокие. Миграция опустошила восток и юг, но создала давление на западные регионы.

Трехсторонний социальный диалог фактически заблокирован с 2018 года, фонды социального страхования неэффективны (административные затраты 22% в 2024-м). Критическая зависимость от внешнего финансирования и демографический спад угрожают долгосрочной стабильности.

Текущая правительственная политика фокусируется на краткосрочных пассивных мерах: единовременном пособии, субсидиях или регистрации безработных, но игнорирует структурные проблемы. Государственная политика занятости последних лет носила в основном реактивный характер: фокус на выплатах, а не на создании новых рабочих мест. Государственная служба занятости часто ограничивалась регистрацией безработных и краткосрочными курсами. Механизмы переквалификации не соответствовали потребностям современного рынка, особенно в цифровых профессиях. Отсутствие региональной адаптации привело к неэффективному распределению рабочей силы. В результате мы получили ситуацию, когда рабочие руки есть, но они не там, где нужны, и не имеют требуемых квалификационных навыков.

Новая политика занятости должна учитывать современные тренды: цифровизацию, миграцию, дефицит кадров и войну. Она должна быть ориентирована на восстановление, ЕС-интеграцию и Цели устойчивого развития ООН (в частности, уменьшение социальных неравенств).

Во-первых, необходимы пересмотр минимальной зарплаты и прожиточного минимума путем трехстороннего социального диалога, гармонизация с Директивой ЕС 2022/2041 (60% медианной зарплаты) и конвенциями МОТ. Присоединиться к программе МОТ о прожиточных зарплатах тоже не будет лишним.

Во-вторых, надо реформировать систему оплаты: поднять базовые ставки в тарифных сетках, минимизировать разрывы между секторами, добавить надбавки за работу в прифронтовых зонах.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Стратегии рынка труда, которые могут сделать Украину сильной

Новая система занятости должна мотивировать к работе, а не к ожиданию выплат. Необходимо внедрить модель «активного трудоустройства», где человек получает финансовую поддержку только при условии участия в обучении или общественно полезных работах.

В-третьих, необходимо ввести региональные программы восстановления занятости. Каждая область должна иметь свой «План трудового возрождения» — с привлечением местного бизнеса, громад и доноров. Это позволит вернуть работу туда, где она исчезла.

Женщины, ветераны, люди с инвалидностью должны быть ядром новой политики занятости. Их интеграция — это не социальная благотворительность, а экономическая необходимость.

В-четвертых, необходим «единый государственный цифровой портал труда», который будет объединять вакансии, обучение, карьерное консультирование, микрокредиты для самозанятости.

Восстановление Украины не может базироваться на дешевой рабочей силе и сырьевой модели экономики. Украина должна перейти к инновационной модели, в основе которой высокотехнологический, достойно оплачиваемый труд, который поддерживается государством через налоговые стимулы и партнерство с бизнесом.

Украинские ученые-экономисты Василий Кострица и Татьяна Бурлай справедливо отмечают: «Рынок труда — это не просто индикатор экономики, это зеркало общественного доверия». Человек труда — это в первую очередь стратегический ресурс государства. Если люди верят, что государство дает шанс на работу, они остаются, работают, платят налоги, восстанавливают громады. Если же политика занятости неэффективная, то общество теряет веру, а страна — человеческий капитал.

Сегодня Украина стоит перед историческим выбором: или восстановить старую социально несправедливую модель неравенств и неформального труда, или создать новый социально-экономический договор, где труд станет фундаментом послевоенного возрождения.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Рынок работы 2025: почему бизнес не может найти работников, а безработные — работу

Для послевоенной Украины труд это не просто экономическая категория. Это психологическая и социальная безопасность. Занятость — это антипод травмы, бессилия, потери. И именно поэтому новая политика занятости и труда должна быть гуманистической — ориентированной не только на экономику, но и на достоинство человека.

У Украины есть шанс создать современную, устойчивую, цифровую и инклюзивную экономику труда, если:

• государство станет не просто «регистратором безработных», а партнером в карьерном развитии;
• образование, профсоюзы и бизнес будут работать в тесной связке;
• возвращение украинцев из-за границы станет не актом патриотизма, а рациональным выбором, потому что дома есть работа, достойная зарплата и перспективы развития.

Война изменила Украину, теперь пришло время изменить и политику занятости. Пора действовать — для миллионов украинцев, заслуживающих достойной работы и будущего. Потому что без людей, которые работают и верят в свой завтрашний день, восстановление невозможно.