Поддержать
Чтобы вскрыть все кейсы пласта социальной политики новой команды власти, одного интервью с главой профильного парламентского комитета Галиной Третьяковой мало. Однако чтобы расставить флажки в ключевых зонах, где сегодня происходят основные столкновения сторонников разных социальных философий, - вполне достаточно.
Уже не первый день идут разговоры о возможном вице-премьерстве Третьяковой. Мою визави точно нельзя отнести к общей зеленой массе "слуг народа", потому что у нее достаточно богатый профессиональный и жизненный опыт. Наличие которого, однако, и позволяет оппонентам называть ее разрушительницей стабильной социальной системы, играющей на руку страховому лобби.
Но так ли это? Какие гарантии сохранности средств граждан в рамках перестраивающейся пенсионной системы власть собирается предложить? С какими паразитами намерена бороться, запустив механизм верификации социальных выплат? Зачем менять льготы на компенсации? Как наладить систему самостоятельной защиты домохозяйств от жизненных рисков при существующем уровне минимальных зарплат? С помощью каких инструментов регулировать рынок труда, чтобы создать справедливые условия для всех его игроков?
Ответы на эти и другие вопросы читайте в интервью с Галиной Третьяковой.
- Галина, где, по вашему мнению, находится грань между патернализмом граждан и популизмом государства?
- Это проблема не только Украины, но и современной Европы. Все зависит от правил, на которых мы воспитывались. Определенно, у выходцев из прокоммунистической системы авторитарного характера проблем больше. Вчера с нами происходило то, что сегодня происходит в Северной Корее. Весь изготовленный обществом продукт изымался государством, а затем перераспределялся между всеми членами общества. Государство устанавливало заработные платы, планировало объемы производства, концентрируя в своих руках основной экономический ресурс. С одной стороны, стабильно. С другой, - некомфортно и несвободно. Я всегда ощущала себя в этой системе белой вороной.
Все-таки украинцы - это больше о либерализме и демократии. Об ощущении себя хозяином своей жизни. То есть систему, когда у нас все отбирают, а потом еще и мало платят, надо менять. На алгоритм, когда я сам зарабатываю, распределяю ресурсы и защищаю свою семью от рисков.
Да, кормилец может уйти из жизни, стать инвалидом и прочее. И в идеале при такой системе семья (домохозяйство) должна удержаться на ногах и самостоятельно справляться с трудной ситуацией. И только в случае, когда в силу объективных причин это становится невозможно, на помощь приходят либо местные органы власти, которые концентрируют больше ресурсов, либо государственные программы. И здесь я не говорю о пенсионном обеспечении. Потому что эту систему цивилизация до сих пор обкатывает.
- Стратегия изменения старой системы на новую у вас есть? Вопрос не праздный, потому как общество растеряно, мы не понимаем, куда нас ведет партия "Слуга народа". Вы возглавляете один из самых "чувствительных" комитетов и неплохо было бы объяснить людям, что происходит с социальной политикой.
- Разрабатывая свои законопроекты, работая над предложениями правительства и других фракций, мы исходим из трех принципов.
Во-первых, верификация выплат. Если мы как политики берем и распределяем собранные налоги на какие-то льготы, компенсации и пенсии, то мы должны контролировать процесс выплат и не допустить того, чтобы этими ресурсами пользовались биофиты. Ежемесячные выплаты таким нечистоплотным людям могу быть действительно небольшие. На первый взгляд. Потому что в масштабах страны и с учетом существования преступных групп, которые паразитируют на бесконтрольности государства, это миллиарды. Недавно во Львове СБУ раскрыла группу злоумышленников, которые подделали 600 удостоверений участников боевых действий и получали ежемесячные выплаты.
Во-вторых, переход от льгот к компенсациям. У нас вообще отсутствует система честных компенсаций за причинение вреда жизни и здоровью. Государство выплачивает пострадавшим людям какие-то мизерные суммы. А вред может причинить кто угодно, начиная с врага в бою, и заканчивая производителем, изготовившим неисправный электроприбор. Идея в том, что тот, кто нанес вред жизни и здоровью другого человека, должен компенсировать: лечение - аж до частных клиник; протезирование - аж до бионических протезов; переоборудование жизненного пространства, если человек не может передвигаться как прежде; прибыль, которую человек по причине травмы уже не сможет получить на своей работе. А также компенсировать, как это деликатно говорят в европейских странах, боль и сожаление.
- Моральный ущерб по-нашему?
- Да. И за этой, на первый взгляд нематериальной составляющей, должна быть самая весомая часть общей суммы компенсации за причинение вреда жизни и здоровью человека. Такой подход будет мотивировать работодателей инвестировать прежде всего в безопасность своих производств. Ну, а тех же водителей транспортных средств, возможно, подвигнет стать более дисциплинированными.
Ну, и наконец в-третьих, ответственность за риски, которые есть у домохозяйства (семьи) в целом и у физического лица в частности. Действительно, кормилец в семье может потерять работу, здоровье или, наоборот, в семье может появиться ребенок, что станет дополнительной финансовой нагрузкой. Может случиться потоп, пожар, да все что угодно… И домохозяйство в идеале должно справиться с такими проблемами самостоятельно. Имея, однако, какой-то гарантированный ресурс поддержки на случай, если что-то пойдет не так. Речь не идет, конечно, о компенсации боли и сожаления, я говорю о механизме единоразовой государственной помощи. И это можно делать уже сейчас на местном уровне - громады, получившие денежные средства в процессе децентрализации, могут на другом качественном уровне осуществлять социальную защиту своих людей.
- Все эти принципы - согласованная с правительством история? У вас команда?
- На самом деле мы отталкиваемся от собственных политических предложений, которые были подготовлены в партии еще во время избирательной кампании. И сформировав впоследствии свое большинство в парламенте, свое правительство, мы, конечно, тесно взаимодействуем в треугольнике президент-правительство-парламент. Все законопроекты, которые появляются от нашей политической силы или правительства - это результат такого взаимодействия.
- Что тогда не ладится с вашим профильным министерством, в котором, по нашей информации, могут произойти кадровые изменения? Что не получилось у министра соцполитики Соколовской?
- Давайте не будем торопить события и посмотрим, как они будут развиваться. Я довольна динамикой. И не только Министерства социальной политики, а вообще целого блока министерств и ведомств, которые участвуют в создании и реализации социальной политики. Да, есть некоторый провал в коммуникации с Министерством по делам ветеранов, оккупированных территорий и ВПЛ. Но Министерство экономического развития, Министерство финансов (770 миллиардов гривен, по сути - две трети государственного бюджета, идет на социальные проекты), Государственное казначейство, Пенсионный фонд, Министерство здравоохранения с входной опцией в соцзащиту - системой МСЭК (медико-социальной экспертизы) - это наши постоянные партнеры, с которыми получается динамично сотрудничать. Есть еще один орган - государственная фискальная служба как второй вход в социальную систему, где концентрируются вопросы малообеспеченности домохозяйств, субсидий и пр.
Все законопроекты, которые готовятся в рамках нашего социального кластера, дополняют друг друга. Например, сейчас на рассмотрении в комитетах находятся семь законопроектов депутатов, касающиеся прожиточного минимума. Плюс - внесен правительственный. Мы сейчас готовим общий законопроект 1175-Д, который объединил бы наработки и депутатов, и правительства. Мы будем выносить его в зал в марте.
Есть еще один значительный участок работы, касающийся ситуации с назначением некоторым правительственным чиновникам больших зарплат и премий. В комитете сейчас рассматривается несколько законопроектов на этот счет, и мы думаем над тем, как здесь правильно найти баланс. Сколько можно вообще получать, занимая политическую должность, подходит ли для госслужащих Трудовой кодекс, что с оплатой военнослужащих и вообще с системой оплаты труда, которая в цивилизованных странах включает не только заработную плату. Все это темы, над которыми мы сейчас работаем. На самом деле до ста процентов средств от заработной платы Европа дает людям, применяя специальные финансовые инструменты. Защищая домохозяйства от рисков и делая их продуктивными.
- С вашим возможным вице-премьерством тоже не будем забегать вперед?
- Не будем. Сейчас в правительство я не пойду, потому что пока мне достаточно комфортно продвигать свои идеи в рамках комитета. У меня есть все рычаги для того, чтобы координировать свою работу с правительственными предложениями, потому что все они в итоге попадают к нам. И на сегодняшней стадии как раз нужен человек, который поможет перезагрузить страну через законы. Возможно, через год или два, на какой-то другой позиции я принесу больше пользы. Но сейчас мне, если хотите, необходимо спровоцировать дискуссии, в том числе и в СМИ. Потому что темы, которые мы сейчас затрагиваем, замалчивались очень много лет, их боялись озвучивать политики, беспокоясь за свой имидж. Тот же самый вопрос пенсионной реформы. Все боятся, потому что им нужно переизбираться. Я не боюсь.
- Возвращаясь к первому принципу - верификации, ее уже начинали в Минфине при Яресько. Было целое управление под Рязанцевым, успешно прикрытое из-за противодействия Министерства социальной политики. И вы в своих заявленияхоперируете цифрами, которые в первый раз озвучил Андрей Рязанцев в интервью нашему изданию еще в 2016-м году. Десятки миллиардов плюсом в бюджет если свести все социальные реестры, в том числе ВПЛ и пенсионные с учетом "мертвых душ" на оккупированных территориях.
- Должен быть реализован принцип "четыре ока", когда выплаты Министерства социальной политики контролирует не сам Минсоц, а другая структура. И по уже принятому законопроекту о верификации, это как раз Минфин. Может быть, со временем мы модернизируем это в какое-то отдельное агентство или служба финансовых расследований возьмет на себя такую функцию. Да, есть достаточно случаев, когда даже маленькую пенсию в течение десяти лет получает человек, ушедший из жизни. В карманы чиновников набегает достаточно, если эти процессы не контролировать. Понятно, почему никто не хотел это считать.
- Так начали уже считать? Участников боевых действий? Пенсионеров? Начали сводить реестры тех же ВПЛ, Минсоца и областей, которые при простой математической операции сложения, уже шесть лет как на сотни тысяч не совпадают с цифрами Минсоца?
- Что касается участников АТО, по информации профильного министерства, такой реестр уже есть. Но он еще не попал на верификацию. Верификация в соответствие законам коснулась только семи реестров и баз. Большая часть этих баз относится к Министерству социальной политики. Например, база получателей субсидий. Или база Пенсионного фонда. Есть базы, распорядителями которых является Министерство юстиции. Например, реестр актов гражданского состояния. Есть реестр недвижимого имущества. Есть миграционная и пограничная службы с базами, где можно увидеть, сколько людей пересекает границу. Есть база Национального банка по операциям плюс банковская база. И они между собой сейчас коррелируются и проверяются. Но Минфин работает, и мы ожидаем расширения верификации в том числе и на реестры участников АТО, ВПЛ, ПФУ и другие реестры, которые находятся в сфере компетенции правительства. Все это на самом деле связанный процесс, который позволит создать единую базу всех существующих реестров. Которые, кстати, были созданы на деньги Всемирного банка еще при вице-премьерстве Тигипко. Однако были размещены на разных ведомственных информационных платформах, что и повлекло за собой коррупцию и бесконтрольность в социальной сфере. Их сведение на одну платформу в итоге позволит проводить комплексные реформы многих сфер жизни страны, а не какого-то одного министерства в отрыве от нее.
- Грань между необходимым контролем и правами человека, имею в виду персональные данные, как найти? Потому как с учетом коррупционной составляющей в системе соцзащиты, в обществе уже есть опасения на этот счет.
- На самом деле после создания единой базы реестров и запуска процесса верификации, участие человека в нем будет минимизировано. Что является основной гарантией для защиты персональных данных. Верифицировать выплаты будет специальная программа, сравнивая реестры. Объекты для контроля будут определяться автоматически, в случаях, когда программа замечает, к примеру, получателя субсидии, который приобрел дачу. Или когда есть данные, что человек утерял паспорт и в тоже время на этот паспорт получают какие-либо социальные выплаты. Сейчас основная задача - создать такую программу.
Но на какие-то экстренные случаи у нас есть уполномоченный по правам человека, который беспокоится о том, чтобы персональные данные во время верификации не страдали. Более того, прошлая власть остановила процесс верификации, потому что не было регламентации этой процедуры на уровне закона. Прошлая Верховная Рада его блокировала, а на уровне одних постановлений Кабмина такой процесс не вытянешь. Такой закон мы приняли и там предусмотрены и административная, и уголовная ответственность за неправомочное использование персональных данных граждан. Кстати, в этой плоскости лежит одна из причин так называемого турборежима парламента. От "папередников" нам осталось достаточно много законопроектов, которые были наработаны, но в силу каких-то причин блокировались в зале.
Здесь, возвращаясь к реестрам, уточню, что большой участок работы лежит и на Дмитрии Дубилете. Как известно, недавно в рамках его цифрового проекта была проведена перепись населения Украины.
- Ну, давайте все-таки называть вещи своими имена, Галина. То, что провел Дубилет, - не перепись.
- Да, это не перепись, согласно методологии утвержденной ООН и принятой в мире. Но мир тоже меняется. И может случиться так, что Украина станет первопроходцем и изменит методологию этого процесса на международном уровне в том числе.
- Но вы ведь сами неоднократно заявляли, что классическая перепись нужна для того, чтобы правильно строить социальную политику в отношении домохозяйств.
- Здесь нужна даже не перепись, а государственное агентство, которое бы систематично опрашивало домохозяйства в разных регионах и разных доходов. Для того чтобы мы как политики понимали, домохозяйства каких типов превалируют в регионах. Где больше работают на государство, где занимаются бизнесом или вообще не имеют стабильной работы. Кто-то ухаживает за родственниками с инвалидностью, кто-то содержит очень пожилых родителей с маленькой пенсией. Мы должны понимать структуру потребления именно домохозяйств. Сколько мы потребляем продуктов, носков, сколько платим за коммунальные услуги…В этом плане ни в коем случае нельзя теоретизировать, потому что в теории мы не живем. Нет среднего украинца, нет средней корзины питания, все едят по-разному. И в идеале мы должны брать все базовые цифры из жизни, а не из теории.
Пока нет такого агентства, мы должны как-то приспособить существующий опыт. А он все-таки опирается на массивы данных, где тоже работают законы, которыми руководствуются большие цифры. И если мы посмотрим на выборки определения прожиточного минимума в европейских странах, то он составляет 40–60 процентов средней заработной платы. И пока мы можем рассчитывать свой прожиточный минимум (а жить на 1 600 гривен сейчас уже просто невозможно) математическими методами. При помощи того же проекта Дубилета в том числе, который посчитал, что нас сегодня примерно 37 миллионов. Потому мы уже сейчас можем принять закон, взять для прожиточного минимума 40 процентов от средней зарплаты - плюс один процент каждый год на протяжении десяти лет. А в заключительных положениях написать о создании такого мониторингового социального агентства или службы безопасности домохозяйств.
- Вы очень часто говорите, что социальная политика - ничто без экономической.
- Да, на то она и социально-экономическая политика. Это две части одного процесса.
- Третьим принципом социальной стратегии вашей партии вы назвали принцип ответственности домохозяйств за возможные жизненные риски. Вам не кажется, что при нынешней экономической модели с дешевой рабочей силой, которую нам некогда навязали олигархи, этот принцип - просто фантазия? Вы планируете повышать минимальную заработную плату? Или у вас есть какие-то другие инструменты реально, а не на словах дать возможность украинским семьям жить, а не выживать? Ну, пока все не выехали.
- Дело в том, что сейчас я скажу очень непопулярную вещь. На самом деле сегодня на рынке труда работодатель находится в худшей позиции, чем работающие у него люди. Однако чтобы осознать это, нам нужны психологи по трудовым отношениям, которые научили бы наших людей продавать рабочую силу дороже, чем она есть. Это должен быть целый комплекс мер, в результате которых каждый человек должен осознать, что он может найти работу с высокой заработной платой. Знать, как составить резюме, не бояться отказов, учиться дополнительным навыкам, работать за компьютером, делать презентацию… То есть нужно уметь выходить на рынок труда и не бояться. Раньше нас действительно этому не учили, но мир изменился. Рынок труда стал гибким и для того чтобы человек продал свои навыки, он должен научиться их правильно упаковывать.
- С человеком понятно, но с работодателем и государством - не очень.
- Что касается государства, то мы должны создавать для работодателя такие условия, которые давали бы ему возможность компенсировать его желание закупать рабочую силу, которой недостаточно. В результате он будет вынужден, чтобы удержать эту рабочую силу, повышать заработную плату. Потому что спрос и предложение не совпадают. И мы сейчас это видим на рынке. Зарплаты растут значительно интенсивнее инфляции. И это сигнал того, что работодателю не хватает рабочей силы.
И мы, как государство, должны опосредованно его дерегулировать. Мы должны дать ему возможность удешевить создание и закрытие рабочего места. Для того чтобы он высвободившийся денежный ресурс использовал на покупку рабочей силы. Повторюсь, увеличивая зарплату. То есть речь идет не о радикальном административно-командном повышении минимальной заработной платы - она должна расти постепенно, а о естественном процессе саморегуляции рынка труда. Руководство экономикой через повышение минимальной зарплаты я считаю социалистическим.
- У вас много оппонентов, Галина. Элла Либанова, Андрей Рева. Да и эта уже всем известная история с расчетами Бродского о том, что если повысить минимальную зарплату в два раза, то будем иметь плюсом 100 миллиардов в бюджет. Здесь вам и Пенсионный фонд наполним за счет ЕСВ, и покупателя создадим. Нет? Кстати, экс-министр социальной политики уже неоднократно публично пожалел, что в свое время Кабмин поднял планку минимальной зарплаты только до 4 700, и не дотянул до шести тысяч гривен.
- Я повторюсь, что все, о чем вы говорите, - это административное давление. Экономика на такие воздействия будет жестко отвечать. Как только вы начнете поднимать минимальную зарплату на порядок быстрее инфляции, без учета реального роста ВВП, работодатель начнет уменьшать предложение рабочих мест. Но у нас другая задача. Мы же с вами только что говорили о том, что в Украине миграция и люди уезжают. А увеличение количества рабочих мест при низком предложении рабочей силы приводит к увеличению заработной платы. Это закон спроса и предложения на рынке труда. Если мы увеличиваем рабочие места, а людей, которые предлагают свою рабочую силу, мало, то работодатели начинают конкурировать. И для того чтобы выиграть это соревнование, они либо поднимают зарплаты, либо качественно улучшают социальный пакет.
Поэтому сегодня очень благодатный период для того чтобы помочь работодателю создать рабочие места, создать давление за счет миграции и путем опосредованного влияния в рамках дерегуляции, а не регуляции минимальной заработной платы посмотреть, как будет работать уже рыночная экономика. А не социалистическо-административная. Приведу пример того, как прагматично в этой связи действует гильдия врачей во Франции. Они не создают большее количество врачей чем тех, кто уходит из профессии в связи с возрастом. Сколько врачей уходит с рынка, столько приходит новых. И таким образом они сохраняют уровень заработной платы. А если бы они пошли другим путем и пустили на рынок неограниченное количество специалистов? Большое количество врачей начало бы конкурировать за рабочие места и пациентов. Снижая цену услуги, а значит и ее качество. Закупая более дешевые препараты, оборудование и прочее. Таким образом, как только вы разбалансируете рынок труда, то в этом случае вы резко теряете в доходе и качестве жизни.
- Вы описываете, по сути, картину жизни в нашей стране. С нашими миллионами юристов и экономистов.
- Безусловно. Мы давно забыли, когда пытались сбалансировать эти вещи на рынке труда. А может быть никогда этим и не занимались. Что касается минимальной заработной платы, то это вообще другое, это - договоренность. Это тот самый социальный диалог, который тоже у нас не работал. Вы помните, как у нас при прошлом премьера обговаривался и подписывался генеральный договор, которого до этого не было семь лет? Я хочу сказать, что на сегодняшний день цивилизованного диалога в треугольнике работодатель-профсоюзы-государство нет. По сути, работодатели должны сами договориться с профсоюзами о величине минимальной зарплаты и обратиться к государству с просьбой зафиксировать эту цифру на законодательном уровне. А на сегодняшний день есть страны, где в результате такого диалога устанавливается минимальный уровень зарплаты в каждой отдельной отрасли. И это тоже наше советское наследие. Включая старые коррумпированные профсоюзы, растянувшие по карманам за эти годы всю доставшуюся им собственность. Они уже не представляют людей. А мы продолжаем бояться что-то менять, находить новые креативные решения.
Экс-министр здравоохранения Ульяна Супрун когда-то очень точно сказала, что мы, как нация, на политических должностях и в правительстве стараемся сохранять добрые отношения. Но когда ты продвигаешь какую-то реформу, ты не всегда можешь такие отношения сберечь. И всегда существуют эти весы: ты сохраняешь отношения или делаешь дело. И для того чтобы провести реформы и нужна та самая провокация и смелость, о которых я сказала в самом начале. Если разговора в обществе нет, если оно не возмущено какими-то процессами или вообще не получает информацию о происходящем (а если и получает, то больше хайповую, а не аналитическую), то нет обратной связи. Непонятно, куда идти.
- В обществе давно идут разговоры, что с источниками наполнения бюджета у нас проблема. Так, бывший министр соцполитики Рева заявляет, что в первый раз за двадцать лет на 12 миллиардов сокращены социальные расходы бюджета, также не заложены средства на ежегодную индексацию пенсий.
- Ну, почему же не заложена. Три раза в этом году пенсия будет проиндексирована. Возможно, процент индексации будет меньше, чем рассчитывало предыдущее правительство. Потому, что формула 50/50 (мы тоже ее приняли) - это половина от величины инфляции и половина от процента роста заработной платы. А инфляция в 13–18% это не инфляция в 3–5%, которую мы наблюдаем сейчас. Что касается минимальной заработной платы, то она в этом году тоже вырастет дважды - с 1 июля, и с 1 декабря. И все это заложено в бюджет. Да, у бывшего министра есть опасения, что без него новый министр Юлия Соколовская что-то не досчитала. Но давайте не будем забывать, что во главе Пенсионного фонда все тот же, назначенный самим экс-министром, Евгений Капинус. Который собственно и делал все расчеты. И дело здесь скорее не в Соколовской или Капинусе, а в сложной формуле, принятой в 2017 году. Потому что контролировать Пенсионный фонд, фонды социального страхования и безработицы практически невозможно. И мы работаем над новым законодательным механизмом, который бы позволил навести там порядок.
- Однако сегодня ПФУ страдает от нехватки средств. Ежегодная дотация тоже уменьшена.
- Ну, знаете, дефицит это не страдание. Он в случае необходимости закрывается госбюджетом. Страдания могут быть только у людей, когда они несвоевременно получают пенсию. Тем не менее, задача менеджмента Пенсионного фонда - качественно организовывать рабочий процесс и заботиться о собственной ликвидности. Мы со своей стороны думаем о возможной перезагрузке формы существования ПФУ. Один из вариантов - ликвидация Пенсионного фонда и передача его функций Минфину или Госказначейству. Или преобразование ПФУ вместе с фондами социального страхования и безработицы в Национальное страховое агентство. Этот план мы уже презентовали вместе с правительством.
- Коль уж вы готовы воевать и провоцировать за новую философию социальной политики, то самое время ответить на обвинения, что "Третьякова, как выходец из страхового бизнеса, лоббирует страховые компании". Здесь же вспоминается история с накопительной системой и уходом всего пенсионного кейса в страховые фонды. О чем вы, собственно, только что и упомянули.
- Я не лоббирую интересы страховых компаний.
- Тогда какие у меня гарантии через двадцать лет не услышать фразу: "Простите, но ваши пенсионные накопления съела инфляция"? Об этом, мягко говоря, минусе накопительной системы высказались уже многие эксперты. Особенно с учетом нашего самого честного государства в мире.
- Мы этим занимаемся. И некоторые гарантии, которые по всем финансовым инструментам мы будем делать одинаковыми, мы уже начали презентовать. Если они заложены в 200 тысяч по депозиту, то такие точно гарантии должны присутствовать в накопительных программах страхования жизни, а также в накопительных программах негосударственных пенсионных фондов. Таким образом, когда мы защищаем нижний лэир, то мы защищаем самых бедных украинцев. И эта величина должна увеличиваться. Я думаю, что фонд гарантирования вкладов уже сейчас может сделать ее на уровне 800 тысяч гривен. Это больше компетенция комитета Гетманцева и я знаю, что они движутся в этом направлении.
Что касается лоббирования. У меня нет интереса лоббирования какого-то конкретного страховика. Однако я действительно занимаюсь адвокацией механизма страхования. Потому что этот механизм нужен всем украинцам. А лоббирование - это продвижение интересов финансово-промышленных групп. Я этим не занимаюсь. Читаем разъяснения Европейской хартии: "Механизмы осуществления социальной политики следующие: накопления и страхование в государственных или частных компаниях"... И мои доскональные знания частного страхового рынка дают возможность сделать компетентный вывод о том, что в наших государственных страховых компаниях (а госбюджет и ПФУ - это тоже страхование), очень много проблем. В то время как частный страховой бизнес пошел вверх, государственные институции критично отстали. И это абсолютно ненормальная ситуация. Необходимо на государственном уровне включать инструменты управления и отчетности, которые уже обкатаны в бизнесе. Почему государственные страховые фонды на сегодня - тайна за семью печатями? Почему они не беспокоятся о своей ликвидности и все время обращаются к Государственному казначейству, не думая о том, что разбалансируют бюджет? Это означает, что эти фонды, как финансовые учреждения публичного права работают неправильно.
- И все-таки уточните, пожалуйста, каким будет второй этап перехода к накопительной пенсионной системе, и какие гарантии сохранности своих средств получат люди?
- Ну, это можно сделать еще одно большое интервью, как правильно инвестировать средства, которые вы накапливаете по какой-то из уже возможных программ. И я готова поделиться своим вполне успешным опытом. Потому что на базе долгой накопительной программы вы всегда будете в выигрыше. Но опасения людей понятны. Поэтому идея президента о второй пенсии и гарантированном минимуме для нас актуальна. Мы обратились к казначейству, чтобы организовать что-то наподобие американской пенсии. То есть ты можешь вносить 50 долларов в месяц, а казначейство обещает, что будет давать немного больше инфляционного процента. Это может потребовать некоторого переоснащения Госказначейства и создания специальной программы для того, чтобы можно было открывать небюджетные счета для физических лиц. И когда мы сделаем это, Госказначейство сможет предложить гражданам, к примеру, три вида пенсий: 200 гривен в месяц, 500 или 700. И это будет очень гарантированный пенсионный план. Тот кто не доверяет частному сектору, кто не доверяет нашему сплиту, может остановиться на этом бюджетном варианте.
Но мы в это же самое время делаем очень мощные шаги к тому, чтобы регулирование финансовых учреждений, которые занимаются физическими лицами и их накоплениями, было жестким. Чтобы (как в недавнем прошлом) недобросовестные банкиры не использовали ресурс людей в своих корыстных целях. И здесь государство должно разработать и создать очень жесткую систему. И регуляторы сейчас занимаются этим.
Поэтому бояться потерять нужно, но при этом и беспокоиться о своих накоплениях, и нести за них ответственность. В том числе и социальную - за то, что выбираешь. Государство, в свою очередь, должно убрать из этой сферы криминалитет. И наконец, мы должны констатировать, что если государство этого не сделало и появляются уголовные дела, когда люди из финансового сектора забрали деньги у других, - в этом случае ответственность несет бюджет. А это означает, что политики и органы государственной власти, которые допустили не жесткое регулирование, отвечают за то, что деньги людей потеряны. Эту цепочку ответственности, в том числе и политической, тоже нужно публично проговаривать.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google