Война с Ираном неминуема?

Заявление министра иностранных дел Бернара Кушнера о том, что мир должен готовиться к наихудшему сценарию конфликта вокруг иранской ядерной программы — войны, свидетельствует, что в противостоянии, в котором мир завяз на несколько лет и которое тихонько переросло в хроническую фазу, произошли непреложные изменения.

Очевидно, что Франция времен президента Николя Саркози решила идти в фарватере международной политики администрации президента США Джорджа Буша. Связывая события в Ираке с Ираном, «бушевцы» понимают, что в случае поражения США в Ираке оно будет иметь не региональное, а глобальное значение. Для иранцев трагично, что неуступчивость президента Махмуда Ахмадинеджада, похоже, приводит к тому же результату, что и неуступчивость в 2003 году иракского диктатора Саддама Хусейна. В любом случае противостояние переходит в более острую фазу.

Острота состоит не только в том, что может быть или обязательно будет война с Ираном. Заявление Кушнера продемонстрировало поляризацию в западном мире взглядов на этот вопрос. Страны ЕС и Соединенные Штаты наконец приближаются к возможности не только вырабатывания общего вектора частных или корпоративных интересов, но и согласованных общих действий по иранской проблеме. Что, в сущности, ставит под вопрос, насколько реалистична уверенность Ирана в том, что противостояние с ним США и других стран — бесперспективно.

Такая уверенность базировалась прежде всего на двух пунктах. Первый — это сложность, если вообще не безнадежность, проведения военной акции иракского типа по отношению к Ирану. Второй — расхождения в лагере западных стран, в котором США занимали наиболее жесткую и однозначную позицию, а Европейский Союз придерживался мягкой, вплоть до потворства в отдельных случаях иранским амбициям. Поэтому иранское руководство решило, что, заручившись таким образом де-факто поддержкой ЕС, может не обращать внимания на угрозу со стороны Америки. Даже больше — пытаться расширять поиск поддержки Ирана по всему миру вплоть до структур ООН, и этим самым выиграть геополитическую борьбу, практически изолировав США и сведя их к роли агрессора. Что на сегодня более чем иллюзия. Но поездки президента Ирана Махмуда Ахмади­неджада по миру, где он во многих странах пробовал демонстрировать глобальную поддержку Ирана и глобальные связи, подтверждают такое видение развития событий со стороны иранского руководства.

Поэтому можно сказать, что по одному из двух «столпов», на которых базировалась уверенность режима иранских мулл, нанесен сокрушительный удар. Но серьезный удар уже частично нанесен, и в ближайшее время будет нанесен еще больше и по второму ошибочному взгляду иранского руководства. Известно, что настоящий полководец никогда не повторяет дважды одну и ту же схему тактических действий и одинаковую стратегическую нацеленность операций. Ведь даже операции в Афганистане и Ираке абсолютно отличались как на стратегическом, так и на тактическом уровнях. Это, очевидно, не приняли во внимание иранские лидеры.

Таким образом, надежды Ирана, что в случае с ним будет реализован иракский сценарий, — очень наивны. Единственное, на что в этом ключе могут рассчитывать иранцы, — так это на то, что им удастся добиться военного прямого противостояния с войсками Соединенных Штатов и Ирака на ирано-иракской границе. Но именно это и нужно США для проведения стратегической операции. Что же касается Ирана внутреннего, то, вероятно, будут применены стратегия и тактика, близкие к апробированным в свое время в бывшей Югославии. То есть американские военно-воздушные силы нанесут ракетно-бомбовый удар по инфраструктуре и главным военным и государственным объектам на иранской территории. Такая массовая бомбежка будет продолжаться достаточно долго, что приведет не только к разрушению инфраструктуры и значительному (на порядки) уменьшению ресурсов, которыми оперирует иранское руководство, но и к деморализации социума и, в сущности, к его переформатированию на иные ценности. Ценности реальные, а не фанатически-исламские.

То, что США способны вести такую войну в течение длительного периода, на который, скорее всего, и придется ориентироваться, проводя иранскую кампанию, засвидетельст­вовано югославской операцией. Реалистичность этого коррелирует и с экономической потугой Соединенных Штатов, которая способна обеспечить как финансовые ресурсы, так и мощную производственную инфраструктуру для таких ударов. Следовательно, это сохранит жизнь солдат и офицеров армии США, и, соответственно, военная операция в Иране не будет отторгнута самим американским социумом. Поскольку только большие потери среди военных способны вызывать беспокойство и сопротивление войне в американском обществе, а большие финансовые затраты, как свидетельствует опыт, не особенно будут беспокоить общество, по крайней мере, в течение четырех-пяти лет. Так что можно сказать: Соединенные Штаты полностью готовы к реализации такой интеллектуальной военной стратегии, а руководство Ирана продемонстрировало неготовность к такой войне уже тем, что не учло этих американских возможностей.

Если же рассматривать стратегические цели, побуждающие США к проведению этой операции, то здесь можно отметить не только прямую опасность иранского ядерного проекта, а в большей степени — прямую угрозу отклонения развития событий в глобальном мире от стратегических целей и сценария, которые заложены в течение последних столетий развития западной цивилизации и ведут к постепенному прогрессу гуманизации и демократизации всех звеньев обществ, входящих в нынешний глобальный мир. На этом фоне сегодняшние интересы Соединенных Штатов отступают, так сказать, на второе место, а на первое выходят именно указанные цели.

Но на уровне тактическом возникает много целей, которые в совокупности также имеют стратегическое значение. Поскольку в последнее время ряд более или менее локальных угроз, очень динамично и быстро возникающих по всему миру, свидетельст­вуют, что происходят процессы, в совокупности составляющие угрозу общечеловеческой цивилизации. Здесь надо вспомнить и военные демарши России, и угрозу ядерного вооружения не только со стороны Ирана или Северной Кореи, но и со стороны Сирии, посягательство которой на ядерное оружие недавно обнародовано, и, возможно, ряда других государств. Можно сказать, что ядерное оружие стало технологически более доступным, хотя и в дальнейшем остается якобы запрещенным. Вопрос поднимается так, что с этим тоже надо что-то делать, поскольку еще четверть века назад было экспериментально доказано: всего два студента физического факультета серьезного университета способны в течение трех лет создать ядерный снаряд, похожий на те, что были сброшены на Хиросиму и Нагасаки. Этот факт не стал достоянием гласности, но он известен, и сам по себе о многом свидетельствует.

Поэтому тем странам, которые стоят на пути локального, а не интегрально-глобального противостояния западной цивилизации, также должен быть подан очень мощный сигнал о бесперспективности и даже опасности такой политики. Особенно это, пожалуй, касается сегодняшней России, которая де-факто продемонстрировала, что именно она в той или иной степени спонсирует в материальном, а особенно в интеллектуальном и моральном планах, очень большое количество источников угрозы. Поскольку как северокорейский, так и разоблаченный сирийский проект или тот же иранский ядерный проект прямо или опосредованно завязаны на Россию. Россия, создавая таким образом множество источников напряжения, хочет шантажировать ради собственной выгоды западный мир примерно так, как рэкетиры шантажируют предпринимателей.

Можно сказать, что война уже началась. Даже в заявлениях официальных лиц Соединенных Штатов отмечалось, что прямому военному противостоянию будет предшествовать многомесячное противостояние в сфере информационной войны. Это является не чем иным, как ее началом, и, следует отметить, довольно успешным началом. Если иранские муллы надеялись, что такое противостояние не будет поддержано не только в американском обществе, но и в военных и политических кругах США, то они просчитались. Поскольку последний год президентства Джорджа Буша — очень удачный для проведения такой войны. Причем не только для республиканцев, но и для их оппонентов — демократов. Поскольку ближневосточный узел напряжения нельзя оставлять в состоянии бесконечного противостояния, а решение иранской проблемы, скорее всего, в основном закроет эти вопросы и может превратить Ближний Восток в зону стабильности, а то и «передового опыта» в деле демократизации и экономического подъема для других регионов. Для этого имеются все ресурсы и возможности.

Что же касается демократов, то им также выгоднее, в случае прихода к власти на следующих выборах президента-демократа, закончить это противостояние, переложив всю вину за него на агрессивную политику предыдущей, республиканской администрации президента Буша. Но общенациональные и общестратегические задачи при этом будут выполнены. Поэтому стратегически и тактически будет правильно проведена межпартийная игра в «хорошего» и «плохого» полицейского.

Кроме того, вызовы, брошенные Соединенным Штатам Ираном, более чем серьезны, и угрожают святая святых американской экономики. Нельзя не принимать во внимание и того, что за последние полгода американская экономика уже дважды содрогалась от структурных кризисов, и оставленный без ответа вызов со стороны Ирана и «международного терроризма» может привести к еще большему упадку. С другой стороны, военная операция способна повысить акции и, соответственно, опосредованно или прямо повысить устойчивость фондового рынка США. Что, очевидно, является самым серьезным аргументом в пользу такой кампании. США необходимо подтвердить свою роль мирового лидера и успокоить финансовые рынки. Возмож­но, именно рецептом такого оздоровления и будет иранская военная операция.

Похоже, мир стоит на пороге военного конфликта, и со стопроцентной уверенностью можно сказать единственное: наступит или не наступит военная фаза этого конфликта, зависит сейчас только от иранского руководства, которое длительное время испытывало терпение других стран, и в первую очередь Соединенных Штатов. Хватит ли у руководства Ирана мудрости для возобновления сотрудничества с Европейским Союзом и Америкой, вопрос интересный, но на него может ответить только иранское общество. Как — различными способами, вплоть до внутреннего противостояния с режимом иранских мулл и его свержения. На что также можно рассчитывать, ведь обострение внешнее часто приводит к внутренним революционным изменениям. В любом случае хотелось бы пожелать иранскому народу, великому и достойному, решить эти проблемы без кровопролития и в пользу развития и демократии.