В ТРЯСИНЕ ИРАКСКОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ

Ежедневно американские оккупационные войска в Ираке несут ощутимые потери. И если эти потери еще не смогут кардинально помешать переизбранию Джорджа Буша на второй президентский срок осенью 2004 года, то все большее засасывание войск США трясиной иракского сопротивления имеет шанс в будущем коренным образом изменить ситуацию в самой Америке и оказать решающее влияние на ее будущее.

Эксперты в Соединенных Штатах уже начали признавать: опыт пребывания в Ираке свидетельствует, что столкновение американских военных технологий ХХІ века с тайными террористами, обращающими достижения западного оружия против его разработчиков, переводит противостояние в этой стране в несколько иную плоскость. По большому счету, основанием для послевоенного хаоса стали многочисленные просчеты американской администрации, которые с каждым днем становятся все более очевидными. Сразу же после войны фундаменталистам и грабителям позволили перехватить инициативу, совершенно не учли нюансы инфраструктуры власти Саддама Хусейна, построенной по принципам и в стиле советской правительственной иерархии. Теперь изначальная терпимость к грабежам и непродуманное поспешное расформирование иракской армии стали способствовать сопротивлению в Ираке, которое ныне процветает благодаря гремучей смеси изобилия денежной наличности, оружия и трудовых ресурсов из уже несуществующей армии.

Как подчеркивает в своем исследовании Mao as Guide to Fight in Iraq («Мао как консультант борьбы в Ираке») Ральф Маси, отставной высокопоставленный офицер армии США, а теперь старший аналитик RAND Corporation — исследовательской организации, находящейся в Калифорнии: «стратегия захватчика состоит в молниеносной войне. Если мы сможем продержаться три или больше лет, то напавшим будет очень тяжело продолжать оккупацию». Звучит так, словно это мог говорить Саддам Хусейн своим последователям. Но это не слова Саддама Хусейна перед тем, как его поймали. Это сказал Мао Цзэдун в 1937 году, обсуждая японское вторжение в Китай. И эта странная, на первый взгляд, мысль вождя Мао о борьбе с армией оккупантов, сказанная 66 лет назад, может нам помочь сделать некоторые предположения о вызовах, которые возникают перед Соединенными Штатами и следующим иракским правительством.

Концепции партизанской войны Мао позднее были переведены в три стадии восстания. Северные вьетнамцы и Вьет Конг трансформировали эти стадии в хорошо реализованную военную науку. Она состояла в свержении правительства Юга. И в конечном итоге Соединенные Штаты, утомленные бесконечной войной, вывели свои вооруженные силы.

По Mao, первая стадия мятежа — стадия «выживания». Начало бунта в Ираке совпал с окончанием основных боевых действий в мае и падением режима Хусейна. Мао говорил, что в течение первой стадии восстания формируется инфраструктура партизанской войны: кампания вербовки, перерасположения оружия и боеприпасов, а также разрабатывается новая идеология сопротивления и создается аппарат пропаганды для распространения этой идеологии. Все это было в наличии в Ираке.

Дальше начинается локальное противодействие силам вторжения, чтобы доказать соотечественникам серьезность намерений военного сопротивления. В Ираке это началось со взрывов на обочинах дорог, обстрелов и нападений снайперов. Такое начало служит рекрутированию повстанцев внутри страны и созданию за рубежом фондов помощи.

Успешный ход первой стадии мятежа может зажечь вторую стадию наступательного крупномасштабного сопротивления. Это то, с чем американские военные силы сегодня столкнулись в Ираке. В этой стадии противодействие прогрессирует от спорадического, небольшого по масштабу сопротивления до тщательно спланированных и скоординированных смертоносных ударов. Это нападения на глубоко символические цели — штаб Красного Креста Организации Объединенных Наций и Иорданское посольство в Ираке.

На второй стадии восстания способность к противодействию возрастает и это вызывает прогрессирование более сложной, частой и смертельной деятельности. Совместные усилия наращивают способность к распространению восстания и увеличивают противодействие врагу. Именно это объясняет, почему большая часть американских солдат погибла после того, как президент Буш провозгласил 1 мая о завершении военной части кампании и свержении режима Хусейна. На второй стадии мятеж становится децентрализованным, и даже захват ключевых фигур типа Хусейна становится менее важным, чем при традиционном военном противостоянии...

Мао считал, что третья стадия восстания — решающая. На этой стадии борьба с оккупантами приобретает такой размах, что получает реальные шансы победить, комбинируя методы обычной и нетрадиционной войны. До этой стадии в Ираке еще не дошло, и если Соединенные Штаты будут действовать успешно, она никогда не наступит. Иракские повстанцы не могут победить американских военных на поле боя, и они это осознают. Понимая невозможность перейти к третьей стадии восстания, мятежники ставят перед собой более реалистичную цель: законсервировать тупиковую ситуацию второй стадии до тех пор, когда они смогут вытеснить американцев и их союзников.

Задача же американских военных — минимизировать вторую стадию восстания и как можно быстрее сократить ее до уровня первой стадии. Наступательные действия в Ираке, начатые в ноябре, должны иметь продолжение, и их тактика должна состоять в том, чтобы выявить и обезвредить вражеские силы раньше, чем они смогут использовать свои средства против американцев и их союзников. Подобные действия оказались плодотворными, они помогли обнаружить и захватить Хусейна. Долгосрочной целью должно стать полное подавление иракского мятежа» (San Francisco Chronicle, 4.1.04).

Показательно, что с захватом Саддама Хусейна ожидаемого уменьшения нападений на американских военных в Ираке не было, и это вовсе не добавляет оптимизма в оценке методов внешней политики администрации Джорджа Буша. Вторжение в Афганистан осенью 2001 года и начало иракской кампании в 2003-м определяют важное смещение от традиционной американской стратегии на Ближнем Востоке. Вместо «балансирования на расстоянии от берега», при котором США стремились сохранять статус-кво и автоматически поддерживали пребывание у власти далекие от демократии ближневосточные режимы, американская администрация теперь активно занимается изменением политического порядка исламского мира.

Однако подобное балансирование на расстоянии в конечном счете привело к решению в пользу непосредственного военного вмешательства на Ближнем Востоке. Катализатором этого решения стало для США нападение 11 сентября 2001 года.

Но для Соединенных Штатов процесс начала отхода от старой концепции политического порядка на Ближнем Востоке и радикального переосмысления политических стереотипов прошлого привязан к событиям 1979 года в этом регионе. Именно в течение 1979 года произошел ускоренный распад старого политического порядка на Ближнем Востоке: в Ираке Саддам Хусейн открыто пришел к власти, исламская революция в Иране свергла режим шаха Мохаммада Реза Пехлеви, а Советский Союз вторгся в Афганистан. Таким образом, по многим своим разрушительным параметрам 1979 год для Ближнего Востока стал тождественным 1914 году для Европы.

Создается впечатление, что события в Иране и Афганистане несколько приглушили для американской администрации значимость появления в Ираке диктатора Саддама Хусейна, и некоторое время она пыталась традиционно балансировать на расстоянии. Однако усиление роли исламских фундаменталистов на Ближнем Востоке с приходом к власти в Иране аятоллы Хомейни, антиимпериалистические и антиамериканские ценности, которые подпитывали исламскую революцию в этом государстве, вынудили администрацию Рональда Рейгана на первом этапе изменения ближневосточной концепции США прибегнуть к поддержке Саддама Хусейна в противовес режиму иранских мулл.

Только удачное проведение военной операции «Буря в пустыне», распад СССР в 1991 году и новые общие подходы к национальной безопасности подтолкнули США к окончательному переосмыслению старых балансов влияний на Ближнем Востоке и определению новых геостратегических приоритетов в регионе. Тогда президент Джордж Буш-старший и его советник по национальной безопасности Брент Скоукрофт дали ясно понять, что региональная стабильность в Персидском заливе и на Ближнем Востоке является приоритетной целью.

Сейчас, после успешной оккупации Ирака, Буш-младший должен найти стратегию выхода из Ирака. Очевидно, что иракские силы сопротивления надеются, что чем дольше американские войска будут находиться в стране, тем больше жертв принесут нападения на военных. Это в конечном итоге вынудит американское общество оказывать большее давление на власть, что приведет к вьетнамскому варианту решения вопроса. Кроме того, конфликт отвлекает значительную часть американских военных сил и, в случае возникновения спешной политической потребности вмешательства в другой горячей точке мира, это может привести к распылению ресурсов и сделает невозможным своевременный адекватный военный ответ.

По всему видно, что ситуация в Ираке потребует долгосрочного присутствия США. Поскольку маловероятно, что при нынешнем положении вещей удастся легко установить стабильную власть, ввести иракское самоуправление и передать ответственность за безопасность в стране от американских военных иракской полиции. При том, что реконструкция Ирака идет хорошо, производство нефти, торговля и образование находятся даже в несколько лучшем состоянии, чем это было при Саддаме Хусейне, Америка настолько богата и могущественна, что ей трудно понять, почему привнесенная демократия в этой стране так плохо приживается на местной почве. В значительной степени стремление изменить Ирак и самих иракцев является своеобразной «арабской утопией» американцев.

Между тем похоже на то, что администрация Буша все же готова пересмотреть свою первоначальную политику демократизации Ирака. Хотя единственное, что может сегодня гарантировать президент Джордж Буш иракцам, — это, в лучшем случае, демократию типа афганской. В течение лета 2003 года американский гражданский администратор Поль Бремер подбирал Временный правящий совет Ирака, который до проведения национальных выборов де-факто будет выступать в качестве временного правительства. Однако этот совет является консультативным, а не руководящим образованием. Мало того, что безопасность исключена из полномочий совета, Бремер также сохраняет за собой право вето на любое решение совета. Этот орган был создан для достижения компромисса в иракском обществе, прежде всего в этнических и религиозных вопросах. Но поскольку его формировали не на выборной основе, он выглядит в глазах многих иракцев американской марионеткой.

Обращение США к опыту афганской модели может ускорить вывод американских войск из Ирака, но вряд ли стоит предаваться иллюзиям по поводу того, что произойдет после такого решения. В Ираке отсутствует реальная почва, на которой могли бы прижиться идеи либеральной демократии, и даже, когда силы коалиции оставят страну, ее экономические проблемы и глубокие этнические и религиозные противоречия никуда не исчезнут. Иностранная власть в таких условиях способна сделать немногое для того, чтобы передвинуть вперед стрелки на эволюционных часах демократии.

Еще одним важным вопросом продвижения Ирака к демократическим высотам являются экономические отношения в этой стране. Как подчеркнул в статье «Освободите рынок Ирака» американский ученый Джеральд
О’Дрисколл, «администрация Буша находится на грани поражения по причинам, не связанным с вторжением, она поддерживает ленинский стиль экономической модели для иракской экономики. Такой курс будет гарантировать неудачу иракской политики Буша».

Наряду с Северной Кореей в Ираке сохранялась одна из последних оставшихся в мире экономик советского образца. Экономика была подконтрольна баасистскому правительству. Нефтяной сектор приносил более 60% ВВП страны и 95% ее валютных доходов. Лишь небольшая по своим масштабам промышленность и сельское хозяйство были оставлены для частного предпринимательства. Иракские запасы нефти являются вторыми в мире после Саудовской Аравии. Саддам настолько неумело руководил экономикой, что крупнейшие запасы нефти не привели к зажиточной жизни иракцев. Поэтому создание частных прав собственности является ключом, который откроет богатство, скрытое в этих ресурсах. Поскольку частная собственность — источник политической и экономической свободы.

Представители администрации Буша не желают даже обсуждать приватизацию нефти в Ираке. Если Белый дом не установит права частной собственности для основного иракского ресурса, то США будут вынуждены поддерживать и обслуживать советскую экономическую систему на Ближнем Востоке. Только частная собственность способна обеспечить мирные способы распределения ресурсов, иначе будет править насилие. Отсутствие частных прав собственности на природные ресурсы приведет к гражданской войне. Поскольку поддержка государственной собственности в нефтедобывающей промышленности в Ираке будет гарантировать борьбу между конкурирующими этническими группами. Победа на выборах принесет победителям контроль над нефтью, а сами выборы станут жизненно важной борьбой. Хотя проигравшие не согласятся с их результатом. А это снова возвращение к сценарию, который начал терять актуальность для Африки и Ближнего Востока, регионов, где возникает 70% всех главных мировых конфликтов.

Государственная собственность на природные ресурсы, наряду с острыми этническими противоречиями, является рецептом для политической нестабильности и экономической стагнации. Единственным выходом из такой ситуации является сильный диктаторский режим, способный навести порядок. Это именно то, что уже имело место в Ираке и чем объясняется продолжительность правления Саддама. Администрация Буша должна демонтировать центральную систему планирования Ирака. Реализация демократии без приватизации нефтедобывающей промышленности фактически сделает ситуацию еще более нестабильной. Размещение 500-тысячного военного контингента в Ираке в течение 50 лет не принесет мира в таких обстоятельствах. Спросите у британцев (The New York Post, 24.8.03).

Похоже, что интеллектуалы-неоконсерваторы из лагеря Буша, втягивая Америку в иракскую кампанию, несколько просчитались. Светлая модель демократии для Ближнего Востока может в итоге оказаться такой же утопией, как и построение коммунизма в бывшем СССР. По сути, американцам не на кого серьезно опереться в этой стране. Ставка на шиитское большинство может лишь привести к власти антизападных шиитских лидеров, которые разожгут религиозную и этническую гражданскую войну в Ираке, подрывая этим стратегические интересы США в регионе. Таким образом, у Белого дома есть лишь два вероятных сценария вывода американских войск из Ирака. Первый — привести к власти авторитарного лидера, способного контролировать всю территорию страны, централизовав полноту власти в Багдаде. Второй — раздел Ирака на три части и создание с международными и региональными правовыми гарантиями мини-государств: американский протекторат на курдском севере, европейско-арабское военное присутствие в суннитских областях и подмандатные ООН шиитские территории. При таком подходе, основанном на реализме и здравом смысле, у США появится шанс с честью выйти из этой патовой ситуации.

Тем не менее, как констатирует эксперт Матти Голан в статье «Нетипичное правительство для Ирака» в израильской газете Jerusalem Post, «несмотря на все, американцы не понимают арабского мира». Любая возможность установления представительского правительства в Ираке или в любой иной арабской стране в этом смысле является бесплодной иллюзией. Национальный характер — это вопросы коллективной структуры индивидуальности, сложившейся за сотни лет. Формировали эту индивидуальность традиции, образование, религия и фанатизм. Гераклит сказал, что судьба человека — его характер. В соответствии с этим, если американцы стремятся превратить иракцев в тех, кем они не могут быть, они потерпят неудачу. Американцы не имеют ни малейшего права принуждать арабов или любую другую нацию к образу жизни, который для них неприемлем. Американцы должны основываться в своих действиях на реалиях действительности, а не на желаниях. Лучшее, на что они могут надеяться в Ираке, это не на представительское правительство, а, скорее всего, на нетипичное правительство, которое не будет стремиться терроризировать мир от имени ислама» (Jerusalem Post, 19.12.03).

Но очевидно: если американцы к годовщине вторжения в Ирак не примут окончательного решения, то вполне вероятно, что иракская кампания перерастет в третью стадию противостояния с повстанцами. Расформирование 400-тысячной иракской армии на том основании, что необходимо строить новую армию без баасистских офицеров и идеологии, обрекло такое же количество рекрутов на безработицу, бедность и необходимость разрешать проблемы выживания самостоятельно. Не найдя общего языка и взаимопонимания с этой частью иракского общества, трудно рассчитывать на прекращение нападений на американских военных и их союзников. Выиграть в тайной, асимметричной и нетрадиционной войне фактически невозможно, а надеяться, что на место захваченных или уничтоженных террористов не придут другие, просто наивно. Гуманитарные обязательства перед иракским обществом должны реализовываться в тандеме с жесткими мерами, направленными против убийц и террористов. Иначе, похоже, ситуацию просто не переломить...