В «МАЛЕНЬКОЙ ЧЕЧНЕ» ВИЗЫ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ

«Поки товстий всохне, худий здохне». Эта украинская пословица как нельзя лучше подходит к сегодняшней ситуации в Грузии, когда десятки тысяч работающих в России грузин столкнулись с проблемой получения виз. Судя по эмоциональным репликам российской стороны, на такой шаг им пришлось пойти из-за чеченских боевиков, которые вроде бы толпами ходят через грузинскую границу. Однако похоже, чеченцы только подтянут пояс, а вот «сдыхать» придется грузинам.

Тбилиси похож на покинутый город. И совсем не потому, что там нет людей, в нем продолжает проживать треть населения Грузии. Просто отношение к городу варварское. Люди греются вокруг костров в когда-то уютных парках, с разбитыми чашами фонтанов. Резные веранды старинных грузинских кварталов и купидоны купеческих домов покрыты копотью буржуек, трубы которых торчат прямо из окон. Уже почти десять лет в Тбилиси отсутствует отопление и газ, вода и электричество появляются на несколько часов в сутки. Просто удивляет, как там можно выжить.

Однако грузины только пожимали плечами, как в старом анекдоте: «А сколько той зимы?» Хотя справедливости ради стоит отметить, что морозы там с ноября по март.

В городе почти ничего не ремонтируется и почти ничего не строится, кроме бань, которые, конечно, в таких условиях как нельзя более актуальны. Почти нет дорогих машин, под зданием парламента стоят видавшие виды «Мерседесы» и «Нивы». И никаких тебе кордонов милиции и сверкающих полов: облезлым вестибюлем Верховного Совета Грузии активно пользуется простой народ, потому что там стоят бесплатные телефонные автоматы.

Зато на каждом углу центральной части столицы поблескивают новенькие рекламные вывески денежных переводов из заграницы Western Union. Практически нет такой семьи, где бы кто-то из ближайших родственников не пользовался услугами этой фирмы.

Из-за глубокого экономического кризиса, когда производство страны полностью стоит, а цены куда выше, чем в Украине или России, грузины массово выезжают на заработки за рубеж, в основном в Россию.

Поэтому несложно догадаться, какие последствия имели для грузин выход России из Бишкекского соглашения и введение с 6 декабря визового режима с Грузией.

Президент Грузии Эдуард Шеварднадзе считает подобный шаг дискриминацией грузин. Особенно если учесть, что на осетинском и абхазском участках границы планируется создать упрощенный визовый режим.

Эдуард Шеварднадзе пообещал также, что в случае такого подхода «Грузия будет вынуждена установить подобный упрощенный режим на тех приграничных территориях, где Россия вовсе не заинтересована иметь подобный упрощенный визовый режим», то есть попросту говоря, открыть грузино-чеченскую границу.

Ведь именно о ней, как об «окне», которым активно пользуются чеченские боевики для проникновения на российскую территорию, в первую очередь и говорили на межгосударственных переговорах. И, судя по всему, введением визового режима планировалось «окошечко» прикрыть.

Общая протяженность этого «окна» всего лишь около 80 км, но надо учитывать, что это высокогорье. Поэтому чеченцы, с которыми мне довелось общаться, все как один доказывали, что как бы Путин ни закрывал границу и как бы Шеварднадзе ее ни открывал, это не повлияет на миграцию боевиков.

Работник генерального представительства Масхадова в Тбилиси Ваха Ибрагимов пояснил, что «в данное время о каких-то массовых переходах чеченскими боевиками грузинской границы говорить не приходится. Во-первых, сложно, во-вторых, все уже давно подготовились к зиме. Кто надо, тот остался в Грузии, а остальные надежно спрятались в чеченских горах. Переходят лишь небольшие группы для поддержания связи, но, конечно, не через блокпосты, а прямиком через горы. Потому что официально перейти границу чеченцам было довольно сложно и в безвизовом режиме. Мужчину могли пропустить только с родней. Если на теле шрамы, пройти в любом случае было невозможно. Большие проблемы были и у женщин». Лейла Махмадова, молодая чеченка из Грозного, которая переехала в Грузию два месяца назад, рассказывает, что на переходе Нижний Ларс «пересматривали буквально каждую вещь и в довершение всех чеченок завели в отдельную комнату и раздели до нижнего белья — искали деньги и драгоценности».

Интересно, если чеченские боевики и так не пользовались официальными переходами, как их может остановить введение визового режима? Может быть, российская сторона считает, что в зимнее время из-за снегового покрова в горах перейти границу невозможно и чеченцы ринутся к официальным блокпостам?

Чтобы как-то прояснить этот вопрос, я решила наведаться в Ахмедский район Грузии, где время от времени останавливаются нарушители границы.

Панкийское ущелье — наиболее труднодоступная часть Ахмедского района, где в Грузии компактно проживают чеченцы-кистинцы, а сейчас еще и беженцы из Чечни. Долина Панкийского ущелья шириной примерно три километра тянется между двумя хребтами гор на протяжении километров двадцати и переходит в высокогорный массив на границе с Чечней. Это своего рода тупик: в Чечню ведут лишь труднопроходимые тропы. Там разбросаны пять чеченских селений и два маленьких грузинских. Ущелье пользуется славой грузинского анклава боевиков. По разным слухам тут на зимовку расположился отряд Гелаева и других, менее известных полевых командиров.

По всем атрибутам ущелье напоминает мини-Чечню, не занятую российскими войсками. Перед поездкой в Панкийское ущелье грузинские друзья предупреждали меня, что место это неблагонадежное и надо быть поосторожнее. Однако в этой чеченской деревне я чувствовала себя как у бога за пазухой. «Ты наша гостья. Если с тобой что-либо случиться, это будет позором для всей моей родни, а это треть села», — сказал Рамзан, молодой чеченец, которого мне дали в сопровождение в представительстве Масхадова. Я ему поверила. Потому что грузинские чеченцы-кистинцы — строгие приверженцы старого порядка и традиций. Российское и западное влияние поколебали старинные устои равнинной Чечни, мягче стали порядки и в горной. А здесь в Панкийском ущелье, почти в полной изоляции, традиции сохранились намного больше, а чеченский язык кистинцев красочнее и богаче. Коренные жители очень плохо знают русский, а дети и старики не знают вовсе. Девушку в брюках и с непокрытой головой встретить можно, но наверняка это будет беженка из Большой Чечни.

В ущелье живется намного лучше, чем в Тбилиси. В домах тепло, люди топят печки дровами, которые рубят тут же, на склонах гор. По разбитой главной улице села часто проезжают роскошные машины. Через два месяца даже обещают дать электричество, на горной реке Алазань неподалеку достраивают ГЭС.

В отличие от Чечни, в Панкийское ущелье в изобилии идет гуманитарка: ОБСЕ, Евросоюз, отдельные страны Европы, Турция, Азербайджан. Гуманитарная помощь — основной источник доходов и местных, и беженцев. Конфеты, печенье, канцелярские принадлежности, товары для дома шустро распродаются на улицах либо вывозятся на продажу в Тбилиси. «Много гуманитарной помощи теряется по дороге, то ли на подступах к Грузии, то ли уже в самой стране, — говорит Махмад Магошвили, советник по правовым вопросам при представительстве ЧРИ в Тбилиси. — Вот недавно нам сообщили, что из Голландии должен был прийти груз дамского нижнего белья в таком количестве, что можно всех чеченок в мире пять раз одеть, однако ни одного комплекта так и не получили».

Село Дуиси в Панкийском ущелье стало местом моего обитания почти на три дня. Там мне удалось встретиться со старейшиной села, солидным мужчиной в каракулевой шапке, зеленом камзоле и с длинной черной бородой. Разговор был снова о границе. «Перейти горы можно в любой снег. Можно прямо из Панкийского ущелья. Хотя этот путь не самый удобный — длинный и тяжелый, но зато более безопасный. Сейчас перемещение затруднено из-за того, что на основных перевалах сосредоточены большие силы россиян. Если раньше в Аргунском ущелье ничего не стоило не только обойти, но и объехать посты грузинских и российских пограничников, то сейчас там такое количество войск, что этим переходом чеченцы почти не пользуются». Говорить о боевиках старейшина села по понятным причинам отказался, однако осмотреть окрестности мне ничто не мешало.

Дуиси — большое селение, примерно тысяча, в основном, серых двухэтажных строений, две мечети. Главная улица запружена народом не меньше, чем Крещатик. «Это еще ничего, сейчас в селении осталась лишь четвертая часть людей, что были тут полгода назад, — говорит Рамзан, который сопровождал меня в экскурсии по селению. — Сейчас беженцы, в основном из равнинных районов Чечни, вернулись домой. Хотя бывает и наоборот. Вот буквально неделю назад, когда началась операция по чистке горных районов Чечни с помощью артиллерийского огня, группа из тридцати беженцев перешла границу с Грузией, теперь они обитают у нас. В российской прессе прошла информация, что это были боевики, хотя на самом деле — женщины и дети и лишь несколько мужчин в сопровождении». Для большей убедительности Рамзан поведал мне, что боевики передвигаются через границу небольшими группами не больше 10 человек.

Однако люди, которые бродили группами по улицам, совсем не напоминали мирных жителей по среднеевропейским понятиям. Многие из них были одеты в камуфляжную форму, у некоторых внешность старых вояк особо подчеркивали шрамы на лице.

Но Рамзан утверждает, что действующих боевиков сейчас в селении нет. И не потому, что трудно перейти горы, а потому, что в этом нет надобности. «Есть в селении люди, которые воевали раньше, а теперь по каким-либо причинам не воюют. Есть молодые парни, которым, может, и хотелось бы воевать, вот они и щеголяют в камуфляжах. Это своего рода резерв, в зимнее время количество действующих боевиков чеченцы стараются свести до минимума».

«А представители грузинских правоохранительных органов к вам наведываются?» — спросила я у Рамзана. «Нет, боятся, хотя как-то один из представителей грузинских спецслужб вышел на меня и интересовался, есть ли в селении боевики».

Сестра Рамзана Лейла, неожиданно указав на один из домов, сказала: «Там живет боевик. Летом приезжал свадьбу гулять. Сейчас в горах, уже давно не наведывался».

Рамзан и Лейла по происхождению кистинцы, однако родились и выросли в Грозном, в Дуиси жили их бабушка с дедушкой. Рамзан с семьей (жена и двое детей, мать и отец) переехал в Дуиси в октябре прошлого года. Назад возвращаться Рамзан опасается: при Масхадове он работал в правоохранительных органах, а теперь архивы находятся в руках новых хозяев. «Мои бывшие сослуживцы рассказывают, что их принуждают работать на федералов либо прямиком в фильтрационный лагерь», — говорит Рамзан.

В это время один из идущих впереди чеченцев достал из-под полы обрез и выстрелил в сидящую на столбе ворону. Птица камнем упала вниз. «Не обращайте внимание, — сказал Рамзан, — тут почти у всех есть оружие». И достал из кармана куртки револьвер, наверное, времен гражданской войны, в барабан были приспособлены ПМовские патроны.

Что касается криминогенной ситуации в ущелье, то это понятие относительное, так как там действуют свои законы закрытого общества, грузинские порядки заканчиваются на блокпосту при входе в ущелье. А если еще учесть, что Панкийское ущелье, по сути, тыл воюющих в Чечне боевиков, то по законам военного времени место это неблагополучное. Хотя в связи с пропажей двух представительниц Красного Креста в августе, которых якобы украли в ущелье, местные лишь пожимали плечами и наперебой рассказывали, как в то время, когда они считались украденными, их видели в горах на шашлыках.

Однако история с кражей людей в Панкисии нашла свое продолжение. Буквально через день после того, как я уехала из селения, все подступы к ущелью были полностью блокированы грузинской полицией. Пропали два работника испанского посольства, а их машину нашли в ущелье.

Среди чеченцев можно было услышать два мнения. Первое — что в семье не без уродов и это могли сделать нанятые кем-то чеченцы. И второе — что не случайно так совпали даты похищения и введения визового режима. Как считает Махмад Магошвили, сейчас, когда антиросcийские настроения в Грузии из-за визового режима могли стать взрывоопасными, как никогда выгодно поднять античеченскую истерию в Грузии. А заодно и на Западе, который считал такой шаг в отношении Грузии неправильным».

Тем временем Маленькая Чечня в сердце Грузии продолжает жить своей жизнью по своим законам, где проблемы перехода границы связаны отнюдь не с получением виз, а с толщиной снегового покрова на горных тропах.