УМЫЛСЯ, ПОЗАВТРАКАЛ, ПРОГОЛОСОВАЛ, ИЛИ ОДА РЕФЕРЕНДУМУ

Референдумы прочно вошли в наш быт. Душа ликует от сознания, что твой голос еще кому-то нужен, разум тешит мысль, что участвуешь в нелегком деле построения своего демократического государства, а ноги сами идут на избирательный участок.

В прошлое воскресенье ритуал опускания бюллетеня в заветную щелочку выполнялся сразу в нескольких местах. В Узбекистане отдавали голоса за продление до 2000 года полномочий президента Ислама Каримова. В Приднестровье народу предложили определиться, считает ли он, народ, необходимым дальнейшее пребывание в регионе 14-й армии — армии чужой страны, но такой желанной для многих в Тирасполе. Если учесть, что на днях президент Казахстана своим указом назначил на 29 апреля всенародный референдум по вопросу о продлении на 5 лет своих полномочий, можно с уверенностью предположить, что по окончании президентских полномочий Нурсултана Назарбаева весна-95 будет вспоминаться не ранним теплом, а обилием референдумов.

Стоит ли этому удивляться? Что или кто стоит за цифрами активности граждан, которые поражают воображение, закаленное в огне аполитичности. Конечно, в определенном смысле граждан «покупают» — как правило референдумы присовокупляют к очередным выборам. Думает гражданин: «Да не пойду я на этот референдум, без меня разберутся». А внутренний голос ему отвечает: «Пойдешь на референдум — весь день свободен». А можно ли забыть торжественную праздность советского ритуала, подрагивание от государственной важности руки, определяющей бумажечку в нужную урночку. Урночке можно бы пропеть отдельную оду, ибо ничто так не объединяет людей вне зависимости от политического времени и достатка, как этот алтарь волеизъявления. Но мы тут не затем.

Более интересен путь бюллетеня по ту сторону щелочки, когда он становится фишкой в нашем политическом казино. Приобретенный голос отмывают, отжимают, отбивают, посыпают солью реальности, добавляют немного мускатного ореха надежд и — готов политический бифштекс, который впоследствии владельцу голоса покажут в телевизоре и даже могут дать попробовать.

И тогда гражданин узнает, что президент Каримов оценил итоги референдума о продлении его полномочий как «показатель правильности» избранной им политики, «направленной на упрочение государственности и дальнейшее процветание народа».

И о том, что итоги референдума в Приднестровье особо порадовали российских депутатов, наблюдавших за ходом плебисцита и прибывших, как это сейчас модно у российских депутатов, неофициально. И совсем не порадовали официальный Кишинев. А депутаты Госдумы, по их же словам на пресс-конференции перед отлетом в Москву, убедились в том, что армию нельзя выводить из региона, а надо пересмотреть подписанные соглашения по выводу армии и оставить ее на месте, придав ей статус российской военной базы.

И, наконец, житель Приднестровья, которому повезет задуматься на тему «А для чего, собственно?», может узнать о том, что итоги его голосования в Кишиневе объявят «не имеющими политической силы», а в Тирасполе — «обязательным законодательным актом, который будет строго выполнять администрация Приднестровья».

Окончательно запутает политически активного приднестровца заявление командующего 14-й российской армией Александра Лебедя о том, что референдум «не будет иметь каких-либо юридических последствий», поскольку решать судьбу армии все равно будут Молдова и Россия. И вообще, скажет российский генерал, референдум о судьбе 14-й армии проводился для того, чтобы привлечь избирателей к участию в выборах в местные органы власти.

Но от отчаянного вопроса «Так зачем тогда нужны референдумы?» приднестровского гражданина отвлечет сообщение о том, что провести референдум готовятся теперь в Беларуси (об утверждении новой государственной символики, об отношении к политике интеграции с Россией, проводимой президентом Лукашенко, о придании русскому языку статуса государственного и о предоставлении президенту права роспуска Верховного Совета) и в Казахстане, где президент Назарбаев в поиске выхода из парламентского кризиса счел необходимым, по словам его пресс-секретаря, «посоветоваться с народом».

Впрочем, особо пытливому статисту политического процесса о пользе референдумов может сказать не только их фактическое присутствие, но и отсутствие — в России как-то никто не догадался обсудить на референдуме целесообразность силового решения чеченской проблемы.

А если референдумы где-то проводят, а где-то — не проводят, значит это кому-нибудь нужно, решит наш гражданин, привыкший не задавать лишних вопросов, способствуя тем самым построению подлинно демократического государства.