Три часа с Владимиром Путиным

Ежегодная итоговая пресс-конференция российского президента в Кремле — событие, давно уже ставшее традиционным и привычным. Но в этом году в кремлевском действе было нечто совершенно особенное именно для украинского телезрителя: как любили писать в советские времена, красной нитью практически через всю пресс-конференцию проходила тема событий в нашей стране. Показательно, что о соседней Беларуси, с которой Россия якобы оживленно интегрируется, Владимир Путин не вспомнил ни разу. А вот к Украине возвращался постоянно. И если учесть, что кремлевская пресс-конференция — это не столько президентская и журналистская импровизация, сколько хорошо подготовленный телеспектакль, то следует понять, что ее организаторы стремились к этим упоминаниям.

Собственно, главная сенсация случилась еще до пресс-конференции, лишив ее, таким образом, «изюминки». Если бы на своей итоговой встрече с журналистами Путин сообщил о готовности сотрудничать с Виктором Ющенко в случае избрания последнего президентом Украины, то эта пресс-конференция имела бы все шансы войти в историю как час путинского политического откровения. Но Путин сказал о возможности сотрудничать с Ющенко во время предшествовавшего этому мероприятию визита в Германию. Это его заявление оставило противоречивое впечатление. Во-первых, было ясно, что российский президент не случайно делает его именно после переговоров с Герхардом Шредером, уполномоченным от имени западного политического истеблишмента порасспрашивать своего российского друга об Украине, «Юганскнефтегазе» и прочих успехах российской внутренней и внешней политики. И, говоря о возможности общения с Ющенко, Путин как бы демонстрировал максимальную открытость и плюрализм — вот, мол, вы какие зажатые, ставите украинцам условия и не хотите с ними общаться в случае победы Януковича, и вот какой я демократичный — готов с самим чертом вступить в контакт ради российско-украинской дружбы. Кроме того, Путин дал Ющенко характеристику, от которой лидер украинской оппозиции вряд ли пришел в восторг, — он объяснил свою готовность сотрудничать с ним и с Януковичем тем, что оба — «люди Леонида Кучмы». И уже самой этой оценкой объяснил свое видение будущих отношений с Ющенко: оправдаешь эту характеристику, подпишешь, что дадут, и назначишь, кого скажут, — будет тебе сотрудничество.

Именно эта линия и получила продолжение во время кремлевской пресс-конференции. «Единственное, чего мы хотим, — так это чтобы в окружении Ющенко не было людей, делающих свою карьеру на антироссийских лозунгах… на сионистских лозунгах…», — сказал Путин, и изумленный зал замер. Что ж, и в спектакле бывают сбои: российские агентства уже через пару минут заменили слово «сионистский» на слово «антисемитский», однако замечательная оговорка Владимира Путина как раз демонстрирует главное — спектакль спектаклем, а бешенство бешенством. Именно это чувство овладевает российским президентом всякий раз, когда он задумывается о сложившейся ситуации, и именно это чувство, вероятно, управляет его эмоциями, когда он представляет себе возможную встречу с новым президентом Украины. Не случайно так же раздраженно Путин комментировал интервью Александра Квасьневского «Политике». Вообще, тот факт, что в Кремле заметили это интервью и сочли необходимым на него отреагировать, — тоже событие беспрецедентное.

Спору нет, Квасьневский выбрал не самый лучший момент для публикации своих воспоминаний о еще не завершившихся событиях. У президента Польши серьезные проблемы с репутацией в собственной стране, но это еще не повод, чтобы ставить под сомнение сам институт международного посредничества в кризисных ситуациях. Потому что теперь, после интервью Квасьневского, совершенно непонятно, как проводить какой-нибудь новый «круглый стол» — и совсем необязательно в Украине: съехавшиеся посредники будут не столько думать о минимизации конфликта, сколько коситься друг на друга, думая, кто же первый решит поделиться воспоминаниями…

Но, тем не менее, даже в этом своем интервью президент Польши не позволил себе личных выпадов против президента России. Да, он рассказывал, что Путин трижды звонил Кучме, да, он сообщил, что лопался от злости во время выступления российского представителя на «круглом столе» Бориса Грызлова, да, он сказал, что их души с Путиным находились в тот момент в разных местах, но он не назвал Путина, допустим, ограниченным чекистом, желающим править миром. А Путин отвечал Квасьневскому именно в этом духе: он напомнил о комсомольском прошлом коллеги, будто бы объективку его зачитал, он сказал, что Квасьневский суетится, потому что ищет новое место работы, он даже пообещал пожаловаться на Квасьневского Бушу — короче говоря, пересказал журналистам все то, что, вероятно, объясняли ему самому советники, пытавшиеся доискаться до причин появления интервью президента Польши.

По идее, из всего этого, в особенности из фразы о России, которая больше нравится полякам и американцам без Украины, Путин должен был бы сделать политический вывод. Но он предпочел нападки личного характера. И уже одно это демонстрирует глубину путинской обиды. И это даже не личная обида на Квасьневского, это обида на Запад, который не дает Владимиру Владимировичу жить по-человечески и уже забодал своими двойными стандартами. При этом сам президент России, конечно же, пользуется исключительно одним стандартом. Он доходчиво объясняет журналистам, что нельзя менять правила игры — это когда речь идет об украинских выборах. И искренне не понимает вопроса грузинской журналистки, которая спросила президента России о правомочности российской посреднической миссии в Абхазии, — как известно, в результате приезда в непризнанную республику делегации российских силовиков и мандариновой блокады победитель президентских выборов Сергей Багапш согласился не просто идти на новые выборы, а взять неудавшегося кандидата от власти Рауля Хаджимбу в качестве вице-президента. Что плохого? — недоуменно вопрошал у гостьи с Кавказа Путин. — Россия стремилась просто не допустить дестабилизации в республике, гражданской войны и столкновений. Но, если следовать в фарватере этой логики, следует признать, что Саша Квасьневский ничем не провинился перед московским приятелем — он тоже старался не допустить дестабилизации на территории, несколько превышающей абхазскую…

Но обиды обидами, а в сухом остатке — возможность диалога Путина и Ющенко. Каким будет качество этого диалога, окажется ли он безусловным или обставленным многочисленными требованиями Москвы? Некоторые наблюдатели в российской столице утверждают, что Путин сделал свое заявление о возможности контактов с Ющенко не потому, что решил признать реалии, и даже не потому, что хотел очаровать друга Герхарда. А прежде всего потому, что именно в эти дни — и это продемонстрировала история с получением «Роснефтью» активов бывшего юкосовского «Юганскнефтегаза» — была одержана крупная аппаратная победа: группировка заместителя главы администрации президента и председателя совета директоров «Роснефти» Игоря Сечина обошла группировку главы администрации президента и совета директоров «Газпрома» Дмитрия Медведева. Если учесть, что именно Медведев был куратором проекта «Помощь Януковичу», то можно понять, что на этот раз Владимир Путин предпочел прислушаться к голосу тех, кто давно уже советовал ему не класть все украинские яйца в одну донецкую корзину. Но никто не сказал, что победа Сечина не является ситуативной и завтра президент России не предпочтет мнению победителей аукциона по «Юганску…» мнение представителей проигравшей, но отнюдь не разгромленной группировки в своем окружении… И тогда может измениться не только желание общаться с Ющенко, но и тот список условий, который неизбежно будет предъявлен любой новой украинской власти.