СТАРТОВЫЙ ВЫСТРЕЛ ИЗ КУНЦЕВСКОЙ БОЛЬНИЦЫ

Находясь в Центральной клинической больнице, президент России Борис Ельцин подписал указ о проведении выборов в Государственную думу своей страны 17 декабря. Указ появился за день до того, как популярная газета «Московский комсомолец» опубликовала на первой полосе две фотографии Бориса Ельцина — «июльскую» и апрельскую, совпавшие между собой, как две капли воды — и очевидно, должен был продемонстрировать не только непрерывность демократического развития, но и неувядающую работоспособность российского президента. Ведь, в конце концов, парламентские выборы — всего лишь репетиция президентских, и желающих, чтобы Борис Николаевич возглавил Россию вторично, не так уж мало — от ближайших сотрудников кремлевского жителя и аж до заграничного друга-президента Леонида Даниловича, сообщившего об этом своем желании освещавшим его визит в Минск журналистам...

Тем не менее старт дан, пускай и с больничной койки. И приходится задуматься о возможных результатах этих выборов, перспективах политиков и самой технологии проведения общенародного голосования.

Как добиться фальсификации?

Собственно, технология проведения выборов и, разумеется, подсчета голосов — это и есть самое главное в российских сражениях за избирателя. Конечно, в ходе выборов будет тысячу раз заявлено, что они прошли совершенно честно, будет обнародована процедура подсчета голосов, съедутся многочисленные наблюдатели. Никто никогда не докажет никакой фальсификации. И все-таки — не верьте. Просто взгляните на карту этой огромной страны. Вспомните о затерянных в таежной глуши городках, колхозах в Нечерноземье, куда зимой никакой дороги нет, о военных гарнизонах и засекреченных городах-заводах. Какой наблюдатель до них доберется — иностранный ли, отечественный? Как потом обобщить все данные и понять, где кончается произвол местной власти и начинается телефонная директива? Как понять, наконец, что лучше в нынешних экономических условиях — чтобы избиратели проголосовали честно или под неусыпным надзором властей, которые, в отличие от избирателей, склонны не допустить неожиданностей (читай: Жириновского, Зюганова...). Для немецкого или французского наблюдателя ответ ясен: надо, чтобы все было честно, по закону, никаких фальсификаций и журналист, проповедующий необходимость подтасовки голосов, вообще не имеет право на работу в печати... Но ты-то меня поймешь, украинский читатель...

По-моему, в ходе последних выборов в России в 1993 году сработали сразу три тенденции. Федеральная власть была озабочена прежде всего итогами референдума по новой российской Конституции, дававшей президенту огромные, практически деголлевские полномочия и превращавшей любой парламент — хороший ли, плохой ли — в полубессмысленную говорильню. Местные руководители, между тем, были озабочены выборами в верхнюю палату российского парламента — Совет Федерации. Избрание в нее как бы подтверждало, что имярек и есть подлинный хозяин в регионе, самая властная, самая популярная личность, словом — не только губернатор или президент, но еще и сенатор. И почти все прошли: Совет Федерации, ведомый Владимиром Шумейко, избиравшимся, кстати, не на родной Кубани, а в космополитичной Калининградской области (исконная Россия между Литвой и Польшей), превратился в палату региональных баронов.

Выборы в Государственную думу, кажется, не интересовали никого, кроме претендентов и избирателей. И они прошли по возможности честно. Победителем по партийным спискам оказалась партия Жириновского. И нужно отдавать себе отчет: если бы выборы проходили только по партийным спискам, а не наполовину — по спискам и одномандатным округам, — то Россией уже два года правила бы именно эта партия, которая в коалиции с так же преуспевшими на выборах коммунистами и колхозниками-аграриями, «партией председателей», могла бы легко менять конституцию и даже преодолевать вето Совета Федерации и президента на изменения — таким значительным было бы преимущество реваншистских сил над центристами и демократами.

В такой ситуации чуткий Ельцин давно превратился бы в Гиндебурга при жиреющем либерал-демократическом фюрере. И сейчас, перед новыми выборами, мы просто мечтали бы о победе коммунистов — во избежание большего зла — просто потому, что демократические кандидаты вряд ли представляли из себя серьезного противника для конкуренции с партией Жириновского. Так все же: какая из трех тенденций должна возобладать на новых выборах: влияние федеральных властей, влияние местных властей или влияние избирателей? Оставлю ответ на этот вопрос читателю, но оговорюсь, что влияние местных властей вполне может быть разнообразным: не следует думать, что все республиканские и региональные хозяева как один обеспечат победу блоку Черномырдина. И все же этот блок будет пользоваться, кажется, наибольшей поддержкой в центре и на местах.

Партия власти

Пока что социологические опросы не зарегистрировали хоть какого-то заметного политического влияния созданного под руководством Виктора Черномырдина блока «Наш дом — Россия». И, тем не менее, мы не должны учитывать результатов таких опросов. Во-первых, они учитывают, в основном, мнение избирателей крупных городов России — а в конечном счете все решают маленькие города и село, так что если в опросах Аграрная партия России занимает одну из последних строчек, это лишь означает, что до сел опрашивавшие не доехали. Кроме того, опросы учитывают, каким был бы расклад голосов, если бы выборы проводились исключительно по воле избирателя. А мы уже договорились, что избиратель — человек ненадежный, ему необходим добрый друг в лице местной избирательной комиссии, а той необходим внимательный наставник из областного центра, а ему нужны дотации или налоговые льготы из центра. Все, круг замкнулся. «Наш дом — Россия» — за стабильность, демократию, патриотизм. Движение «Наш дом — Россия» будет проводить реалистическую политику. Оно намерено проводить политику осуществления конкретных мер в интересах населения...» Цитирую по газете «Кубанские новости». Это отчет о заседании совета краевой организации движения под председательством, разумеется, губернатора Краснодарского края Евгения Харитонова... В Коми президент Юрий Спиридонов решил дистанцироваться от предвыборной борьбы и республиканскую организацию НДР возглавил... правильно, вице-президент. И так — по всей России. Население приучают, что это и есть правящая партия, и потому если она получит неплохой процент на выборах, вы поверите в ее победу, даже если сами проголосовали за других — как верили многие десятилетия в победу КПСС. Потому что так быть должно. Потому что это партия начальства, а начальство не проигрывает...

Другое дело, что партий начальства должно было быть две: как известно, Борис Ельцин благословил создание двух блоков — во главе с Виктором Черномырдиным и Иваном Рыбкиным, однако спикер Госдумы что-то замешкался со своим объединением. Как мне представляется, если во главе региональных организаций «Нашего дома» встали губернаторы и вице-президенты, то во главе региональных организаций рыбкинского блока должны были оказаться руководители парламентов и законодательных собраний областей и краев. Это было бы образцовое соревнование хорошего с лучшим — под патронажем президента. Однако проблемы с рыбкинским блоком ведут к слишком серьезному усилению Черномырдина, так что, не исключено, что к выборам в президентской администрации будут уже просто бояться победы «Нашего дома» и искать противовес...

Опять: слишком много демократов...

На прошлых выборах демократы получили наглядный урок, преподанный им раздробленностью и попыткой усидеть на двух стульях. «Выбор России» Егора Гайдара хотел быть одновременно и монопольной демократической организацией, и партией власти. Не получилось. Теперь роль «Выбора» вообще выглядит неопределенной. Роль «партии власти» отведена блоку Черномырдина, как рядовое демократическое движение партия Гайдара явно проигрывает блоку Явлинского, постоянного критиковавшего правительство то с демократических, то с популистских позиций. На местах и вовсе случаются курьезы: на Кубани, например, региональная организация «Выбора...» вошла в объединение «Наш дом...» в то время, как создавшие Союз возрождения Кубани краснодарские демократы находятся в непримиримой оппозиции «партии власти»... Собственно, последний пример показателен: ослабевший Гайдар вполне сгодится в качестве партнера по коалиции Черномырдину, если НДР не будет обладать необходимым для контроля над парламентом количеством мест. Но то при благоприятном развитии событий. Вообще же, представляется, что Григорию Явлинскому на этот раз удастся заявить о себе как о «демократе № 1», так как разочаровавшимся в Ельцине сторонникам демократического пути развития просто не за кого будет отдать свои голоса. Гайдар слишком много поддерживал то Ельцина, то правительство и вообще гораздо больше биографически связан с Борисом Николаевичем, чем сразу же сбежавший из его первого кабинета автор программы «500 дней». «Демократы с шовинистическим душком» — а в последнее время их число увеличилось на разочаровавшихся в последствиях развала Союза, привыкших к разговорам об угнетении русскоязычного населения от Кушки до Пярну, не говоря уже о Крыме, скорее всего, отдадут свои голоса Борису Федорову и его движению «Вперед, Россия!». Федоров достаточно удачно исполняет роль «демократического Жириновского», и хотя это может вызывать отвращение с моральной точки зрения, нужно признать, что он активизирует как раз тот электорат, который в ином случае проголосовал бы за шовинистов, а не за демократов...

Единственная демократическая организация, которая уже не составит серьезной конкуренции соперникам, а на прошлых выборах была достаточно влиятельной и поддерживаемой властями политической силой, — это созданная Сергеем Шахраем Партия российского единства и согласия. Промотав политический капитал ПРЕС, основанный на вдумчивой региональной политике (потому и голосовали за нее главным образом в республиках), Шахрай выступил с идеей создания черномырдинского блока, однако был немедленно оттеснен в нем на третьи роли. Однако и это — наилучший выход для вице-премьера.

Есть такая партия!

Коммунисты, разумеется, сохранят свой избирательный список в целости. Кто голосовал за них в 1993 году, проголосует и сейчас, кто не голосовал тогда, — вряд ли поверил за последнее время в коммунистические идеалы. Нынешняя компартия, собственно, — организация, в которой беспринципные лидеры (никто всерьез и не считает нормального номенклатурщика Геннадия Зюганова коммунистом) используют ностальгию по спокойным старым временам, когда были низкие цены и можно было раз в неделю съездить в Москву за продуктами — далеко, а все-таки купить можно было! Коммунистическое объединение партработников второго эшелона, ничего не получившего в нынешней партии власти (а откуда она-то вышла? Оттуда же!) и мечтающие успеть отхватить хотя бы что-нибудь из еще неприватизированной собственности, а лучше — национализировать ее, отобрать у нечестно нажившихся и потом разделить честно. То есть — между собой... Говорить с такими людьми об идеологии бессмысленно, да они, собственно, и воспринимаются аудиторией не как люди, а как символы — кому-то ненавистные, для кого-то надежные и ожидаемые. Так что ожидать ухода компартии с политической сцены не следует, однако ее будут пытаться трансформировать в некую левую социал-демократическую организацию, не желающую отказываться от прошлого. Собственно, у Геннадия Зюганова та же беда, что и у нелюбимого им Михаила Горбачева: он ушел гораздо дальше, чем люди, которыми он руководит, и просто боится признаться им в своем прагматизме. А что делать, если нет другой партийной массы?

Новый Жириновский

Своего избирателя, скорее всего, сохранит и партия Жириновского. Мне трудно согласиться с утверждениями, что голосовавших за Жириновского «оттянут» шовинистические объединения. У Владимира Вольфовича весьма специфический избиратель, ничего не читающий, редко включающий телевизор, мыслящий весьма линейно — словом, это нормальный люмпенизированный избиратель, люди между землей и небом плюс обиженные военные и чекисты. Такие люди не мыслят возвышенными соборными догмами, к которым пытаются апеллировать шовинисты. У них свой стиль, и они с радостью узнают его в устах Жириновского. Жириновский — идеальный политик для Лени Голубкова. Как и реклама МММ, он убеждает его: ты не халявщик, ты — партнер, проголосуй, и мы такого натворим! Сообразуясь с психологией своего избирателя, Жириновский все делает правильно. Единственное, что может несколько ему помешать, — Владимир Вольфович сильно посолиднел, в то время, как Леня сильно пообтрепался и до сих пор не может вернуть деньги за акции. Так что для того, чтобы заставить своего героя произнести заветное «Чего это я тут сижу? Пойду проголосую за Жирика...», Владимиру Вольфовичу придется немало потрудиться, разойтись, раскричаться — а он все это делает с ленцой, с ленцой... И все же я верю в его звезду, как и в то, что количество избирателей, которому нравится Жириновский, никогда не может быть критически большим. В России много люмпенизированного населения, и все же его здесь — не большинство, а кроме того — пока выборы будут проходить и по партийным спискам, и по округам, — ему не выиграть. В отличие от других партий, даже коммунистической, ЛДП — партия обслуживающих вождя винтиков... В России же, в особенности в провинции, привыкли голосовать хотя бы за немного известных и уважаемых людей...

Раздорожье колхозных баронов

Стабильной представляется судьба и Аграрной партии России: крестьянство осталось колхозным, значит — подвластным. У АПР проблемы состоят не в том, сколько голосов она получит, а в том, как эти голоса употребить, с кем войти в коалицию после выборов? С одной стороны, Иван Рыбкин усердно затягивает аграриев если не в партию власти, то в «оппозицию его величества», пытаясь именно АПР превратить в центр своего предвыборного блока. С другой — а как же главные союзники аграриев — коммунисты, с которыми удалось избежать соперничества на прошлых выборах, разделив избирателя по принципу Серпа и Молота? Вероятно, позиция партии станет очевидной только к осени, когда и должен состояться учредительный съезд рыбкинского блока... И, конечно же, участие в нем аграриев повлияет на сам блок...

Теперь: слишком много «шовинистов»

Если на прошлых выборах было слишком много демократов, то на нынешних будет избыток движений «патриотической» ориентации. Однако стоит заметить и то, что для многих политиков шовинистическая идеология не самоцель, а лишь временное средство для достижения поставленных целей. Давно ли стал шовинистом, например, Константин Затулин, еще недавно выступавший под демократическими знаменами, а ныне — один из руководителей фракции Демократической партии России во главе с Сергеем Глазьевым и Станиславом Говорухиным? Можно ли назвать шовинистом бывшего союзного премьера Николая Рыжкова, а между тем Николай Иванович согласился возглавить предвыборный список руководимого Сергеем Бабуриным Российского общенародного союза? Можно ли назвать шовинистом такого прагматичного политика, как бывший секретарь Совета безопасности России Юрия Скокова, а между тем он пойдет на выборы во главе списка одиозного Конгресса русских общин — как, вероятно, и генерал Александр Лебедь? Наконец: каковы реальные политические взгляды генерала Александра Руцкого, возглавляющего «социал-патриотическое движение» (что бы это значило?) «Держава», но проделавшего на нашей памяти не один идеологический поворот? И это далеко не полный список, свидетельствующий о том, что слово «шовинист» в нашем подзаголовке не случайно взято в кавычки. Просто слишком много людей, считающих, что постимперская ностальгия способна привести их в парламент, но не способных более ничего предложить избирателю — или просто не стремящихся раскрывать перед ним карты, как Скоков...

Время пошло. Вероятно, уже в ближайшие недели политическая картина станет меняться — и особенно жарко будет осенью, когда начнутся телевизионные дебаты и станет очевидно, для чего создавали ОРТ. «Встреча нового политического года» после прошлых выборов была одним из самых ошеломляющих событий в новейшей политической истории России... Интересно, какой будет ночь с 17 на 18 декабря?