СЕКРЕТАРЬ СНБО ГРУЗИИ ТЕДО ДЖЕПАРИДЗЕ: В ПАНКИСИИ МЫ НАВЕДЕМ ПОРЯДОК САМИ

Последние события в Грузии, а именно конфликт в Панкисском ущелье, вызвали в СМИ массу толкований по поводу дальнейшего развития российско-грузинских отношений. Немаловажным фактом является и то, что грузинский парламент принял решение о выходе Грузии из СНГ. Внести ясность в нынешнюю ситуацию мы попросили секретаря СНБО Грузии Тедо Джепаридзе.

— Грузинский парламент принял решение о том, что Грузия должна выйти из состава СНГ. Каковы правовые последствия этого решения? А если страна останется в СНГ? Как все это повлияет на ее политику, экономику?

— Решение парламента, кстати, не обязывающее. Оно выражает лишь мнение его членов по таким важным вопросам, как выход из СНГ, взаимоотношения с Российской Федерацией, оценка событий, связанных с конфликтом в Панкисской долине. Это, конечно, очень важный документ. Он, фактически, иллюстрирует расстановку сил между различными партиями внутри Грузии. Я думаю, что к этому постановлению парламента прислушаются те круги Российской Федерации, для которых это заявление было сделано и которые принимают активное участие в негативных процессах, связанных с моей родиной. Конечно, отдельные пункты этого постановления мне не кажутся приемлемыми. Но, учитывая данную ситуацию и геополитическую конъюнктуру Грузии, любое решение мы должны анализировать с точки зрения реальной политики, должны учитывать, что в данной ситуации может дать Грузии выход из СНГ. Ведь вхождение Грузии и той же Украины, и других стран в СНГ — это не только отношения с Россией. СНГ как организация мало что дает кому-либо, даже России, и отношение россиян к ней аморфное. В различных российских документах сказано, что акцент в ее внешней политике по отношению к странам СНГ будет построен на двусторонних отношениях. СНГ более чем формальная организация, она ничего не решает, в частности, в отношении Грузии. Другое дело, что она позволяет лидерам таких государств, как Украина, Грузия, Азербайджан, среднеазиатские республики, встречаться, обсуждать актуальные, насущные вопросы, обмениваться мнениями по конкретным проблемам. И хотя никакие решения не принимаются, на двусторонних уровнях эти обсуждения имеют уже какое-то политическое значение. Что касается Грузии и тех проблем, которые стоят перед моей страной, то, конечно, СНГ этих проблем не решит. К примеру, по той же Абхазской проблеме все остается лишь на бумаге. «Если б я был президентом…», лично я, конечно же, принял бы решение о выходе Грузии из СНГ. Но, видимо, у нас президент потому и занимает такой высокий пост, что он шире мыслит, у него больше информации, он знает нюансы, о которых нижние уровни не имеют понятия. На данном этапе я бы интенсифицировал двусторонние отношения с Россией, попытался бы найти какие-то точки соприкосновения, но оставаться в СНГ я бы не стал. Однако у президента свой подход, и я как политик и как человек, участвующий в процессе принятия решений, поддерживаю его.

— Сейчас в СМИ очень много сообщений о том, что в Панкисском ущелье чеченские боевики беспрепятственно пересекают границу, имеют там свои лагеря, и что грузинские пограничники закрывают на это глаза. Как вы прокомментируете эти заявления?

— Это та дилемма, которую с завидным упорством российские СМИ, да и некоторые политические круги, стараются навязать мировому сообществу, создавая впечатление, что все проблемы, которые Россия имеет с Чечней, происходят из-за Грузии и из-за конфликтов в Панкисском ущелье. В связи с этим я хотел бы сказать — это манипулирование общественным мнением для создания деформированного представления о том, что происходит на самом деле. Совсем недавно у нас гостили два американских сенатора Джон Маккейн и Фред Томпсон. И они попросили показать им пограничные заставы, находящиеся на самых дальних рубежах российского сегмента. Нас сопровождал начальник пограничного департамента генерал Чаидзе. Вертолету, чтобы перелететь Панкисское ущелье, понадобилось три минуты. И Маккейн, который все время спрашивал, где же это ущелье, произнес: «Я столько раз в день слышал о панкисских проблемах от моих помощников, из газет, из телевидения, что у меня сложилось впечатление, будто это огромная территория размером с Калифорнию и там какой-то анклав террористов».

Формально мы граничим с Российской Федерацией, но на самом деле мы граничим с теми автономными республиками, которые когда-то были оккупированы царской Россией, с мусульманским анклавом — это Ингушетия, Чечня, Дагестан, отдельная страна Азербайджан. По сообщениям российских экспертов, в том числе такого видного, как Алексей Арбатов (он председатель думского комитета по обороне, и его информации можно верить), самым укрепленным сегментом российско-грузинской границы является чеченский – протяженностью примерно 82 км. С той стороны там три яруса укреплений — это пограничники, спецназ и воинские подразделения либо внутренние войска. Так что, говоря о проблемах Российской Федерации в отношении Панкисской долины, начнем с того, что там появились проблемы только потому, что идет война в Чечне. И действия там российских военных или определенных кругов (я не знаю, кого именно) создали проблему и внутри Чечни, и внутри Российской Федерации, и, соответственно, нам. Когда мы говорим о каких-то чеченских элементах, я не могу сказать, что их нет или не было в Панкисии. Конечно, они были. И это уже в общем-то известный факт, что их просто «выдавили» на территорию Грузии российские пограничники. И потом известно, что в Панкисском ущелье, помимо чеченских элементов (россияне называют их сейчас террористами, банд-формированиями, мировое сообщество называло их борцами за свободу), находились и криминальные элементы, которые создавали нам проблемы. Так что если даже теоретически представить, что грузинские пограничники пропускают чеченцев через границу, как же они проникают в Чечню сквозь три эшелона заграждений и оборонных редутов, которые воздвигла российская власть?

— Возможен ли ввод российских или каких-то других войск на территорию Грузии для урегулирования конфликта в Панкисском ущелье?

— Это невозможно ни при каких условиях. Россияне обращались к нам несколько раз — и когда Путин был премьер-министром, и потом, когда он стал президентом. Они хотели ввести на грузинскую территорию свои войска и ударить по Чечне сзади. Что означало бы согласие? Учитывая всю политическую и географическую конфигурацию, – это переход военных действий на территорию Грузии. Это было невозможно. И, естественно, отказ был вполне понятен, хотя это не означает, что мы с Россией не готовы сотрудничать или нет взаимодействия между соответствующими российскими и грузинскими ведомствами. Но ни в коем случае недопустимо использование грузинской территории как плацдарма для нанесения ударов по Чечне. Это исключается.

Говоря о чеченских элементах на территории Грузии, мы говорим о наличии 400 чеченских боевиков, то есть, мы называем группу Гелаева. Это не такая большая цифра, чтобы вводить войска на территорию чужого государства. Если российские военные решат проблему в Чечне, автоматически решится проблема и в Панкисском ущелье, она исчезнет сама по себе.

Сейчас на территории Панкисского ущелья находятся внутренние войска Грузии – это часть антитеррористической и антикриминальной операции, которую проведет Грузия сама, собственными силами, на территории собственного государства. Отдельно, но не внутри Панкисского ущелья, а рядом, в другом регионе, войска вооруженных сил проводят учебные маневры. А что касается натовских войск, то я считаю, что это очередная дезинформация определенных источников. Наша позиция такова — мы на территории Грузии наведем порядок сами и ни к кому не будем обращаться за помощью.