Россия и ЕС: сотрудничество без взаимопонимания

Саммит Россия—ЕС в Самаре войдет в историю российско-европейских отношений как самая безрезультатная встреча за последние годы. Безусловно, к ней готовились, как к любому свиданию лидеров. Хотя также был большой соблазн отменить встречу вообще, чтобы не вызывать целую волну новых спекуляций по поводу сложностей, возникших в отношениях Москвы и Брюсселя в последние месяцы. Однако такой шаг был бы как раз на руку недоброжелателям европейско-российских отношений. Поэтому было решено проводить саммит даже при условии, что каждый из его участников вполне осознавал полную бесперспективность предстоящего диалога. Впрочем, отсутствие практических итогов ни в коей степени не следует трактовать как полное отсутствие смысла в таких встречах. В конце концов даже отрицательный результат нельзя сбрасывать со счетов. А еще россиянам и европейцам нужна была именно такая встреча, чтобы остановиться, сделать передышку и попытаться по-новому взглянуть на проблемы в надежде найти позитив.

Саммит в Самаре российские политики и прежде всего лично президент России Владимир Путин и его окружение использовали по полной (хоть и не очень насыщенной) программе, чтобы еще раз заявить: временные трудности в отношениях с Европой никак не скажутся на российской политике в отношении ЕС. А точнее, Европа не заставит Россию отказаться от избранного ею курса самоутверждения на мировой арене как мощной державы с собственными интересами и намерениями в отношении того же Евросоюза. Эту мысль пытались навязать обывателю российские СМИ, которые сначала тиражировали примирительные заявления Владимира Путина о том, что, дескать, конфликта между Моск­вой и Брюсселем нет, а есть только разные взгляды на общие проблемы. С другой стороны, утверждалась мысль, что России вообще безразлично, начнутся ли переговоры о новом рамочном соглашении с ЕС на саммите в Самаре или их не будет вообще. К тому же, как намекал российский МИД, помимо заблокированных Польшей переговоров о новом соглашении с ЕС у лидеров будет достаточно тем для обсуждения — реализация дорожных карт по четырем общим пространствам Россия—ЕС, в том числе в форма­тах отраслевых диалогов в сфере энергетики, транспорта, промышленной политики и предпринимательства, космоса, науки и техники, таможенного сотрудничества. Плюс внешнеполитические вопросы, начиная от разрешения конфликтов в Приднестровье и на Кавказе, а также обсуждения проблемы политического статуса Косово, вопросов ядерной программы Ирана и ситуации на Ближнем Востоке до проблем вступления России в ВТО.

Спецпредставитель российского президента по вопросам отношений с ЕС Сергей Ястржемб­ский также высказался в том духе, что специально к встрече никто не пытался «подогнать» под­писание каких-либо документов и соглашений. Встреча сама по себе была важна как возможность поговорить и расставить точки над «i». Он же назвал преувеличением попытки СМИ европейских стран, а также государств — соседей России представить российско-европейские отношения в черных тонах. Г-н Ястржембский солидарен с той частью экспертов, которые обвиняют европейских политиков в том, что те просто не готовы понять Россию и принять ее в новом качестве как державу, которая становится активной на мировой арене, консолидированной изнутри, с которой предстоит в дальнейшем считаться и согласовывать действия по важнейшим проблемам современности и развития континента. Прозвуча­ла даже мысль о том, что, не признавая Россию равноправным партнером, ЕС сам лишает себя многих преимуществ ключевого игрока на мировой арене. Например, поддержав Варшаву в споре из-за мяса, Брюссель пока не может рассчитывать на скорое присоединение России к Европейской энергетической хартии, европейские компании лишатся желанного доступа к российским энергоресурсам. В общем, Европа потеряет намного больше как экономически, так и политически.

В целом все российские эксперты вслед за политиками, говорят, что, несмотря на временные трудности и недопонимание, Европа обречена на сосуществование с Россией. А следовательно, обречена строить с ней отношения стратегического партнерства даже с учетом всех ныне существующих печальных реалий и отягчающих эти отношения обстоятельств.

Анализ российской прессы и высказываний российских чиновников говорит, что здесь меньше пессимизма, чем у их коллег европейцев. Это очевидно. Ведь даже в такой ситуации у российской стороны оказывается больше возможностей сохранить лицо и демонстрировать свою силу. Однако стоит прислушаться и к аргументам Европы которая к ее чести, устояла от соблазна (а Москва активно намеревалась использовать противоречия между старыми и новыми членами ЕС, между руководством Германии и менее пророссийски настроенными политиками Европы) быть расколотой из-за внутренних разногласий по поводу построения отношений с Россией. Хотя Германия еще на этапе подготовки к саммиту в Самаре действительно открыто пыталась вынудить замолчать партнеров из недавно принятых стран ЕС, которые требовали от руководства Евросоюза не избегать говорить Путину неприятные вещи.

Русские эксперты и политики правы в одном. В Европе действительно не совсем понимают, куда движется Путинская Россия, но уверены, что все эти попытки России быть (или казаться) чем-то большим, чем есть на самом деле, вызваны не только амбициями политиков (которые пытаются оформить их в новую великодержавную доктрину), но также надвигающимся сроком выборов. Да и как европейцу можно понять эту страну, если в своем послании по случаю 50-летия создания Европейского Союза Владимир Путин говорит, что «мы в полной мере разделяем те базовые ценности, которые составляют мироощущение большинства европейцев», и тут же в российских городах разгоняют мирные «марши несогласных»?

Именно различие в понимании принципов и ценностей, по мнению европейских политиков, и составляют причины тех «трений» с Россией, о которых прозрачно намекает Путин и которые в конечном итоге отражаются как на целом ряде вполне конкретных процессов, так и, что более важно, на восприятии России в Европе.

Еще одним слабым местом РФ является неспособность Кремля подтвердить свои амбиции, устремления и желания и даже заявления сколь-нибудь действенными шагами и мерами политического и экономического характера. Европейцы это тоже хорошо усвоили за последние месяцы.

Угрозы в адрес Эстонии вылились в бурную антиэстонскую пропагандистскую кампанию, которая в Евросоюзе никого не испугала, а, наоборот, оттолкнула от России, требовавшей от ЕС осуждения действий эстонских властей. Ничего не добившись, русские назвали это лицемерием. Но даже постоянный представитель РФ при ЕС Владимир Чижов, которому принадлежит упомянутая оценка, был вынужден признать, что «принцип внутриеэсовской солидарности» оказался важнее сотрудничества с Россией, и даже, по его словам, «важнее элементарной объективности». Сложно сказать, объективен ли Евросоюз, когда заявляет, что эмбарго России на поставки польского мяса «излишне жесткая мера». Однако именно полякам в своем споре с Россией удалось апеллировать к европейским правилам, принципам и нормам, а также и солидарности. И потому именно Польше удалось добиться пусть и не простого, но консенсуса всех членов ЕС по вопросу о мясе. Накануне самарского саммита Варшава выдвинула новое условие — подписать политическую декларацию о гарантиях энергетической безопасности для Польши и других стран Евросоюза, зависимых от поставок российских энергоносителей. По мнению представителя польского МИДа Роберта Сзаньявского, если Россия снова займется энергетическим шантажом, то Евросоюз мог бы защитить и обеспечить эти страны из своих запасов. Однако вместо этого руководители Евросоюза решили предложить России идею создания системы раннего предупреждения о возможных проблемах в сфере транспортировки энергоносителей. Что выглядит довольно странным, если учесть, как активно Москва и лично Владимир Путин пытаются похоронить европейские проекты по диверсификации маршрутов поставок энергоносителей из Азии. Возможно, Европа уверена, что эти усилия Кремля обречены на провал, но при этом сама не предпринимает никаких усилий, чтобы, например, поддержать группу президентов «несогласных» стран, которые на конференции в Кракове пытались решить энергетические проблемы Польши и частично Европы без России.

В Самаре гости из Брюсселя и Берлина также не смогли договориться по вопросу о транссибирских перелетах для самолетов европейских авиакомпаний. Россия затягивает подписание соответствующего соглашения, которое бы позволило европейцам существенно удешевить трансконтинентальные рейсы над Евразией. Также остается неясность в вопросе упрощенного визового режима. Да, он, как было объявлено на саммите, начнет формально действовать с 1 июня 2007 года. Однако идея России сразу же начать переговоры о переходе к безвизовым поездкам едва ли осуществима до тех пор, пока не в полной мере выполняется договор о реадмиссии и пока Россия не введет у себя новые паспорта с биометрическими данными их владельцев.

Что же касается главного проблемного вопроса двусторонних отношений — Соглашения о дружбе и сотрудничестве, то, похоже, все уже смирились с тем, что в декабре нынешнего года даже в случае, если переговоры между Россией и ЕС не начнутся, отношения не окажутся в правовом вакууме. Будет продлено ныне действующее соглашение. Впрочем, и тут нет однозначности: Россия пригрозила, что может отказаться от автоматической пролонгации подписанного в 1997 году договора и какое-то время жить вообще без него. Такое развитие событий явно не на руку Брюсселю, ведь тогда отношения строились бы не на общих согласованных принципах, закрепленных договором, а стороны лишь ограничились бы выполнением уже подписанных дорожных карт.

Но даже осознавая эту угрозу, еврочиновники пытаются сохранить хорошую мину при плохой игре. Брошюра, которая была издана к саммиту в Самаре Евросоюзом, явно давала понять, что есть немало замалчиваемого позитива. Так, например, Россия вышла на третье место среди торговых партнеров ЕС, а совокупно страны Евросоюза значительно опередили главных торговых партнеров России — Украину и Китай. 57% российского экспорта идет в ЕС. Европейские инвестиции в Россию растут — более 76% иностранных инвестиций в российскую экономику осуществляют 25 стран Евро­союза. Увеличивается число обменов в научной и культурной сфере. Все это неумело преподносится публике, и об этом вообще мало кто знает. И получается, что все эти достижения не могут хотя бы отчасти компенсировать то политическое недопонимание и разрядить ту эмоциональную напряженность, которая сохраняется в отношениях России и ЕС и которую одним саммитом теперь едва ли удастся решить.