ПУТИН БЕЗ БАШНИ

В России еще не успели оправиться от шока, вызванного взрывом на Пушкинской площади и аварией атомной подлодки «Курск» в Баренцевом море, как в минувшее воскресенье вся страна практически в прямом эфире могла следить за пожаром на самой высокой телевышке в Европе. Вся, кроме Москвы: столица оказалась лишенной практически всего телеэфира — если не считать не имевшего передатчика на Останкинской телебашне канала ТНТ, «развлекательного» участника холдинга «Медиа-Мост», теперь вынужденного прерывать 141-ю серию очередной «мыльной оперы» новостями НТВ.

Возможно, посторонний наблюдатель будет удивлен тем, что именно после пожара в Останкино президент Владимир Путин на совещании в Кремле сделал глобальный вывод о бедственном состоянии вверенного ему государства. Показанная телевидением цитата из Путина обошла первые полосы американских, британских, немецких, польских газет и аналитических еженедельников. Однако нам, бывшим советским людям, удивляться не приходится. Мы хорошо помним, насколько москвоцентричной была наша бывшая империя, — и, разумеется, такой же москвоцентричной остается и Российская Федерация. Вряд ли я покажусь циником, если замечу: если бы без телевидения оказалась половина России, это не произвело бы на власть большего впечатления, чем пожар Останкино и потеря московской аудитории государственных телеканалов. Казалось бы, мы столкнулись прежде всего с технологической катастрофой, однако в глазах не только российского руководителя, но и московского обывателя эта катастрофа мгновенно приобрела символический характер — призрак Страны без Телевидения, неинформируемого государства. Можно возразить, что как раз страна-то и принимает сигналы ОРТ, РТР и НТВ, однако для живущего в российской столице Москва — это и есть Страна… И в этом восприятии ситуации практически нет и не может быть исключений: поэтому ужас, с которым воспринимает ситуацию оставшийся без телерычагов воздействия на аудиторию Путин, ничем не отличается от изумления, с которым бесполезно щелкает кнопками житель Марьина или Печатников…

Помимо психологического феномена существует еще и элементарный политический и экономический расчет. Именно Москва — в отличие от всей остальной России — превратилась в информационное общество, общество не только зрителей, но и потребителей телевизионной рекламы. Здесь гораздо больше людей, интересующихся телевизионными новостями и политикой вообще, являющихся пользователями растущей, как на дрожжах, информационной империи российского Интернета — Рунета… В конце концов, в переломные для современной России исторические моменты люди выходили на улицы именно в Москве. Поэтому даже ненадолго потерять такую аудиторию смерти подобно и для власти, и для телеканалов, и для рекламных компаний. Можно представить себе настроение людей в Кремле, осознающих, что вот уже который день миллионы москвичей смотрят только одни новости — новости Гусинского.

Когда прошли первые часы единения и благородных поступков — председатель совета директоров НТВ Евгений Киселев, например, предложил предоставить эфир ТНТ для новостей всех остальных телекомпаний и заявлений официальных лиц, но этим приглашением никто не воспользовался — политики и телевизионщики задумались, что дальше делать с телевидением. Я не думаю, что главной проблемой здесь является именно восстановление вещания, нет. Так или иначе ведущие телеканалы найдут возможность возвратить себе большую часть московской телеаудитории. Главное — формирование совершенно новой модели, московской модели телевещания, которая может стать образцовой для всей остальной страны — как это не раз бывало со всеми остальными московскими моделями.

Только после пожара в Останкино специалисты в Москве вынуждены были признать, что город является отсталым с точки зрения информационных технологий и, как это ни парадоксально, именно башня сдерживала их развитие. Высотка в Останкино создавала идеальные условия для метровых каналов, для сохранения государственной информационной монополии. Новые каналы предпринимали поистине фантастические усилия, чтобы получить в распоряжение метровый канал, — так, НТВ заплатило за четвертую кнопку годами политической зависимости от власти всего холдинга «Медиа- Мост» и только неудачно сделанная каналом ставка не на Владимира Путина превратила холдинг в средоточие оппозиционных настроений. Собственно, борьба за метровый диапазон характерна не только для России — читателю достаточно открыть телепрограмму, чтобы столкнуться с отечественным телевизионным феноменом — разделением диапазона второго канала между государственным телевидением и популярной частной телекомпанией. И читателю даже не нужно быть большим специалистом в украинской политике, чтобы представить себе, сколько усилий прилагает руководство студии «1+1», чтобы сохранять нормальные отношения со сверхобидчивой нашей властью, зачастую раздражающейся даже не по поводу критики, а просто по поводу информации… Между тем очевидно, что проигрывающей стороной в подобном процессе развития телекоммуникаций остается зритель, зависимый не от мастерства профессионалов, а от сиюминутных политических интересов государства и его чиновников. Поэтому развитие дециметрового, спутникового, кабельного телевидения становится плотиной на пути монополизации эфира какой-нибудь одной силой — и именно по этому пути идет мировое развитие телевизионного рынка.

Теперь, после пожара Останкинской башни, Москва — а за ней и Россия — имеет шанс присоединиться к этому процессу. Но в российских политических условиях это, скорее всего, будет означать не техническую модернизацию, а регионализацию вещания — то есть отразит нарастающее соперничество Кремля и региональных руководителей. Мне уже приходились писать, что губернаторы и президенты не смирились и не смирятся со стремлением Владимира Путина сосредоточить власть в Кремле, но будут действовать, скорее всего, не предложенным Борисом Березовским путем создания оппозиционной политической партии, а сосредотачивая в регионах экономические и политические ресурсы и создавая условия для обращения в региональную веру президентских наместников… То, как повело себя в первые дни после пожара московское правительство, стало ярким отражением этой тенденции: вице-премьер правительства столицы Александр Музыкантский разрешил допускать в кабельные сети города каналы ТВ-Центр и «Столицу» без согласования с ним, а все остальные телеканалы — только после согласования. Канал НТВ был допущен в московский эфир раньше, чем ОРТ и РТР. И хотя московские руководители всячески оправдывались и все опровергали, тенденция стала очевидной.

В эти же дни — и это уже не пожар — в Казани в честь годовщины провозглашения суверенитета Республики Татарстан состоялось торжественное открытие эфира телеканала «Татария». Разумеется, ТВ Татарстана существовало и раньше, но использовало для своего вещания, как и другие региональные станции, частоты, предоставленные государственному Российскому ТВ. На этом основании РТР не так давно объявило региональные телекомпании частями своего холдинга. Но канала «Татария» в этом холдинге уже не будет: он теперь станет круглосуточно вещать на собственных частотах. Так что где из- за пожара, где из-за политических процессов, а российская телевизионная империя начинает дробиться, из огромного единого монолита превращаясь в множество аудиторий, в сообщество телевизионных деревень…