ПРОРВАЛО

Не успела еще Украина отпраздновать десятилетие независимости, как Евросоюз, подучив географию и воспользовавшись подсказкой Соединенных Штатов, таки признал, что наша страна — государство европейское. До сих пор мы были «бывшей советской республикой», частью «постсоветского пространства» и запихивались в Евразию с помощью еэсовских бюрократов, упорно не желавших признавать Украину неотъемлемой и составной частью Европы. Так упорно, что в Киеве некоторые особо искушенные не только в дипломатии, но и в географии эксперты уже стали вполне обоснованно подозревать Евросоюз в «приватизации» Европы, которая, напомним, состоит не из 15, и даже не из 27, а из 47(!) государств.

Гетеборгский саммит Европейского союза, кажется, расставил все по местам, и наша страна получила долгожданный «сигнал»: в заключительном документе саммита отношениям с Украиной посвящен отдельный пункт, и находится он в самом первом разделе с ласкающим исстрадавшееся украинское ухо названием «Будущее Европы». Кроме того, в документе зафиксировано намерение ЕС пригласить Украину присоединиться к Европейской конференции. Безусловно, участие в этом форуме скорее тешит национальное самолюбие, чем приносит конкретные результаты в интеграционном процессе. Но для Украины оно может стать знаковым, поскольку Европейская конференция объединяет всех ассоциированных и будущих членов ЕС. Польская пресса, между прочим, так и расценила сделанное Украине (вместе с Молдовой) предложение: «эти две страны признаются потенциальными кандидатами на вступление в Евросоюз».

Некоторые нюансы в лексике европейцев изменились буквально за последний месяц. Еще в совместной статье в International Herald Tribune (от 22 мая с.г.) президент Еврокомиссии Романо Проди и Йоран Перссон, премьер-министр Швеции, председательствующей сейчас в Европейском союзе, определяли Украину (причем в одном предложении вместе с Россией) как государство, «имеющее общие границы со странами, стремящимися вступить в Евросоюз». Как будто сама Украина никогда и не заявляла о своей стратегической цели — членстве в ЕС. Присутствовало в статье и дежурное успокоительное заклинание в адрес России: «более тесное сотрудничество (Украины. — Т.С.) с Европейским союзом ни в коей мере не является препятствием для тесных, плодотворных отношений между Украиной и Россией».

В гетеборгском документе ЕС уже «признает европейское стремление Украины» и заявляет, что «стабильное и положительное политическое и экономическое развитие Украины имеет стратегическое значение для Европы». России же, в отличие от нашей страны, отводится место не в «Будущем Европы», а только в последнем разделе — «Внешние отношения». И никаких извинений и заверений в «отсутствии препятствий» для «тесного и плодотворного»! (Правда, украинский президент постарался немедленно исправить этот «недочет» и, едва шведский премьер успел покинуть Украину, заявил о необходимости крепких связей с Россией.)

И еще одно гетеборгское новшество дает украинским евроэнтузиастам повод для оптимизма: отныне время вступления в ЕС того или иного нового члена зависит только от индивидуальной готовности кандидата. До недавнего же времени речь велась о «волнах расширения», и возможность пропустить очередную волну заставляла изрядно нервничать кандидатов, пока не очень преуспевших в европейском «серфинге».

Знаковым в сегодняшних реалиях видится и тот факт, что сразу после саммита шведский премьер направился в Украину, чтобы «донести до украинской стороны сообщения из Гетеборга об углублении сотрудничества в разных сферах» и о «нетерпении» Евросоюза по этому поводу.

Но почему именно сейчас? Откуда на ЕС вдруг нахлынули чувства к нашей стране? Что, в Брюсселе раньше не знали, что Украина «большое государство»?

Безусловно, затухание политического кризиса и возвращение самообладания (и обладания страной) к Президенту, достаточно быстрое завершение премьериады и утверждение не олигархического премьера с реформаторской риторикой, безусловно, сыграли свою роль. Но очень не хочется, чтобы Леонид Данилович уверовал, что вдруг проявившееся внимание со стороны Европы — это признание его президентских талантов и, главное, его методов правления. Думается, что Евросоюз просто запоздало испугался, представив, к чему может привести серьезный кризис в 50-миллионной стране в самом центре Европы. И запоздало осознал, что политика отторжения в отношениях с Украиной не только не ускорит реформы в этой стране, не уменьшит бедность, коррупцию и власть олигархов, а только усилит все эти негативные явления, да еще и поселит пессимизм и неверие в души немногочисленных украинских евроэнтузиастов. Запоздалое беспокойство посетило Евросоюз и по поводу крена Украины в сторону России (геополитику со счетов еще никто не сбрасывал).

Но, наверное, правы также и те, кто считает, что деятельность предыдущего правительства наконец принесла свои плоды и на европейском направлении. По иронии судьбы, эти плоды будут вкушать другие. Евросоюз — крайне забюрократизированная и инертная структура, решения здесь не принимаются быстро (в отличие, например, от почти мгновенной реакции госдепа). И, можно предположить, что курс на сближение с Украиной начал обсуждаться еще задолго до завершения нашего политического кризиса. Вспомним хотя бы, что первый намек на изменение отношения к европейскому будущему нашей страны появился в известной резолюции Европарламента еще 15 марта — за месяц до снятия Ющенко и через неделю после трагических событий 9 марта. Это был разгар противостояния оппозиции и Президента, но к этому же времени Евросоюз уже оценил успехи правительства Ющенко не только в экономике, а также его усилия на европейском направлении, совершенно запущенном правительством Пустовойтенко. Вспомним, что концу 1999 года Украиной не выполнялось аж 22 пункта Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между нашей страной и ЕС, которому Евросоюз придает очень большое значение. Участия в Европейской конференции украинская сторона добивалась несколько лет, однако из-за игнорирования СПС Евросоюз не хотел об этом даже слышать. К выполнению Соглашения вернулось уже только правительство Ющенко. И очень важно, чтобы его преемникам хватило понимания и настойчивости хотя бы сохранять достигнутый уровень отношений.

Евросоюз свой шаг навстречу Украине сделал. Но, как писали в Herald Tribune Й.Перссон и Р.Проди, «необходима пара, чтобы танцевать танго», и «Евросоюз и Украина уже вышли на паркет танцевального зала». Вот только не стоит обольщаться и думать, что на этом европейском балу Украину видят в роли эдакой бедной, но трудолюбивой Золушки (и, ясное дело, притесняемой злой мачехой), которую европейские принцы ну просто обыскались по всему миру, чтобы привести в свой замок. И если искать литературные аналогии, то Украина скорее смахивает на неотесанную цветочницу Элизу Дулитл из версии «Пигмалиона» Бернарда Шоу, которой профессор Хиггинс долго прививал хорошие манеры, прежде чем выпустить в приличное общество.

О том, что Украина должна еще изрядно над собой поработать, прежде чем быть принятой в европейском обществе, говорил на всех встречах в Киеве и премьер Швеции Й.Перссон. И снова эксперты отмечали изменение акцентов: если в публикации Перссона и Проди говорилось, что «темпы наращивания сотрудничества между Европейским союзом и Украиной определяются темпами проведения реформ в этой стране», причем основной упор делался на реформах экономических, то в Киеве г-н Перссон буквально на каждой встрече подчеркивал, что для Европы само по себе возможное экономическое возрастание Украины не может быть аргументом по интеграции, если в Украине не будут утверждаться основы демократии и гарантирование прав человека. Да и в заключительном документе гетеборгского саммита в перечне шагов по направлению к общеевропейскому дому, которые необходимо сделать Украине, сначала указаны демократическое развитие, соблюдение прав человека, верховенство закона и только потом — рыночно ориентированные экономические реформы. На данном этапе Европейский союз предъявляет Украине требования в области демократии гораздо настойчивее, чем даже признанный «оплот демократии» Соединенные Штаты.

Однако на Банковой смещение акцентов в риторике Евросоюза либо не замечено, либо игнорируется, ибо Президент буквально накануне очередной сессии ПАСЕ (наверное, все-таки стоит напомнить в сто двадцать пятый раз, что Совет Европы — «демократический санпропускник» в Евросоюз) снова затягивает наводящую тоску песню о «явной предвзятости» и «двойных стандартах» Совета Европы в отношении Украины. Да и желание оправившегося от кассетного скандала украинского гаранта Конституции вернуться к имплементации результатов референдума, вызвавшего на Западе негативную реакцию, наверняка снова обострит отношения Украины с СЕ и притормозит развитие отношений с ЕС.

Впрочем, несмотря на серию «положительных сигналов», диалог с Евросоюзом, как предсказывают многие эксперты, затормозится и без всяких там имплементаций. Увы, но кривые взаимоотношений Украины и ЕС находятся пока в противофазе: когда предыдущее правительство делало реальные шаги навстречу Европейскому союзу, тот присматривался, выжидал и формировал позицию. Теперь же, когда ЕС определился и решил, что «на данном этапе нет оснований ограничивать дальнейшее сближение» с Украиной, вряд ли он получит равнозначный ответный сигнал — в Украине на носу парламентские выборы, и этим все сказано. А без ответных украинских действий проснувшиеся было чувства ЕС могут и угаснуть.

Провозглашенная стратегической целью Украины полномасштабная интеграция в Европейский союз пока так и не стала национальной идеей, и это, наверное, и является самым большим препятствием нашего возвращения в Европу. Украинская евроинтеграция — это декларации «на экспорт», провозглашаемые высшим руководством страны от случая к случаю во время визитов и саммитов. Даже на уровне государственной пропаганды идея евроинтеграции не нашла еще своего места в Украине. Таланты Вадима Долганова тратятся на шельмование оппозиции, правительства Ющенко и уличение американского посольства во «вмешательстве во внутренние дела Украины», но на евроинтеграцию пыла «украинского мини-Геббельса» уже не хватает. Наши партии и парламентские фракции обсуждают что угодно, но только не пути скорейшей евроинтеграции. Кто-нибудь помнит за десять лет независимости хоть одни парламентские слушания или сколько-нибудь серьезные дебаты по этой тематике? А кто, где, когда и перед кем отчитывался за выполнение СПС или программы интеграции Украины в ЕС? Украинская часть Совета «Украина-ЕС», возглавляемая премьер-министром, толком не работала даже при «западнике» Ющенко.

Вот собираются создать министерство евроинтеграции. Наверное, идея сама по себе и не плохая. Действительно, нужен орган, который координировал бы работу, сверял каждый шаг исполнительной власти с европейским курсом и в случае необходимости вносил коррективы. Подобные структуры есть и в странах — официальных кандидатах на членство в ЕС. Но кто у нас там будет работать? Хорошо знающий ситуацию изнутри экс-министр иностранных дел, а ныне директор Института евроатлантического сотрудничества Борис Тарасюк утверждает, что профессиональных кадров, которых действительно волнует евроинтеграция, а тем более свободно ориентирующихся в европейской тематике, у нас катастрофически мало. Скорее всего, предполагает Борис Иванович, для новой структуры «надергают» чиновников из различных ведомств — МИДа, Минюста, Минэкономики, но кто тогда останется вести европейское направление в этих министерствах? Ведь и так сегодня, утверждает бывший глава внешнеполитического ведомства, например, Минюст, не выполняет свою работу по сверке уже существующего украинского законодательства с европейским и не проводит экспертизу новых законопроектов на предмет соответствия европейским нормам. Отечественное Минэкономики вот уже десять лет пытается добиться для нашей страны членства в ВТО, без которого невозможно создание зоны свободной торговли с ЕС, но украинский воз пока и ныне там, а в ВТО вступила уже даже Киргизия. «Без изменения государственной политики создание еще одной управленческой структуры ничего не даст», — уверен Б.Тарасюк.

— Европейский выбор должен стать выбором навсегда, — утверждает другой эксперт «ЗН» профессор Евгений Каминский. — И тогда политические кризисы в нашей стране будут восприниматься Западом, как кризисы в той же Италии, где к власти пришел премьер с достаточно необычными для современной Западной Европы взглядами, но европейское сообщество реагирует на это совершенно спокойно, так как в Италии при любом правительстве европейский выбор остается константой. Для Украины европейский выбор должен стать не иллюзией скорого членства в ЕС, а конкретной политикой и стратегией приближения к экономическим и политическим критериям трансатлантического сообщества, построением гражданского общества и приближением к тому уровню социализации экономической политики, который сегодня присущ даже консервативным партиям Западной Европы, не говоря уже о британских лейбористах или германских социал-демократах. Отказ от социализации экономической политики приближает нас не к Евросоюзу, а к России, где пропасть между богатыми и бедными по уровню жизни в десятки, а то и в сотни раз больше, чем в современной Европе. Европейский выбор должен быть сделан, прежде всего, в политике внутренней. И нужно заставить каждого украинца поверить в то, что помочь себе мы можем только сами и что наше с вами будущее зависит не от России или Запада, а от конкретного выбора каждого конкретного гражданина Украины.