ПРЕЗИДЕНТ РУМЫНИИ ИОН ИЛИЕСКУ: «Я НА СВОЕЙ ШКУРЕ ИСПЫТАЛ, ЧТО ЗНАЧИТ ПРОТИВОРЕЧИТЬ ВЛАСТИ…»

Результатом состоявшихся во вторник переговоров президентов Украины и Румынии стало подписание протокола о сотрудничестве в области образования между министерствами образования двух стран, принятие совместной декларации, которая еще раз подчеркивает то, что наши государства придерживаются в своих отношениях Договора о дружбе и сотрудничестве 1997 года. Увы, «больной» для обеих сторон вопрос о демаркации границ так и не был решен: не подписаны договор о режиме государственной границы и соглашение о делимитации континентального шельфа исключительных экономических зон.

Окончательное решение этого принципиального вопроса перенесено на первое июня следующего года. К этому времени предполагается утрясти все проблемы.

— Господин президент, насколько вы удовлетворены результатами переговоров?

— Это был заключительный раунд нашей дискуссии. Приятно отметить, что наша встреча проходила в теплой дружественной атмосфере. До этого мы не раз встречались с Президентом Украины на международных саммитах, особенно долго беседовали в конце мая этого года на встрече в Словении на озере Блед.

Неоднократно общались наши премьер-министры, главы МИД и другие государственные чиновники. Поэтому мы приехали на встречу, уже заранее зная, что наш визит будет иметь позитивный результат.

— Камнем преткновения между нашими странами так и продолжает оставаться приграничный вопрос…

— Вопрос границы по Дунаю не является политическим. Это — предмет дискуссий между экспертами. Ведь река как природная артерия может изменять русло, подмывать берега и в силу природных изменений часто перемещаться.

Что же касается морского пространства, то во всем мире существуют общепринятые нормы морской демаркации, которых каждая страна просто обязана придерживаться.

— Планировалось подписание совместного документа об урегулировании пограничных вопросов, которое теперь переносится на июнь. Не повлияет ли это на предстоящие переговоры Румынии с НАТО? Ведь в ноябре на саммите альянса в Праге будет решаться вопрос о вступлении Румынии в альянс, а, согласно требованиям НАТО, страна не может стать членом блока до тех пор, пока не урегулирует все свои приграничные проблемы.

— Приведу в качестве примера Великобританию и Испанию, которые пятьдесят лет «делят» Гибралтар. Обе эти страны — члены НАТО, и «гибралтарские споры» не мешают им нормально сотрудничать.

На мой взгляд, вопрос границы не так актуален сегодня, как, например, налаживание и укрепление экономических связей. Это просто спорный вопрос, который никак не должен влиять на развитие наших отношений.

— Нас соединяют 640 километров границы, а результаты экономического сотрудничества пока что оставляют желать лучшего…

— К сожалению, годичный товарооборот между нашими странами насчитывает сейчас около 300 млн. долларов, и этого явно недостаточно. Для сравнения могу сказать, что товарооборот Румынии с Венгрией составляет около миллиарда, с Турцией — около 900 млн. долларов.

Конечно, есть объективные причины, мешающие нам эффективно сотрудничать, они связаны с развитием постсоциалистических экономик. Это во-первых. А во-вторых — в силу ряда причин наш бизнес неохотно идет в Украину, поскольку боится остаться в убытке. Во многом имидж вашей страны в этом плане подпортил ряд неосуществленных проектов, в которые уже были вложены деньги. В свое время «всесоциалистическая» стройка в Кривом Роге комбината окисленных руд обернулась миллиардными потерями для ряда государств-членов СЭВ. Строительство заморожено. Никакие работы не ведутся, и вложенных тогда денег никто возвращать не собирается. То есть получается, мы закопали эти миллиарды в землю.

Поэтому нам в масштабных проектах очень важны государственные гарантии. Это стало одной из тем нашей длительной дискуссии.

— Но тогда это была стройка всего Советского Союза, и Украина не должна расплачиваться по всем его долгам…

— Конечно, вопрос этот непростой, но актуальный для всех. И в его решении заинтересованы все стороны. Ваши парламентарии сказали, что уже есть проект закона, посвященный решению этой проблемы, и он в скором времени будет вынесен на рассмотрение Верховной Рады. Все сходятся во мнении, что это строительство нужно все-таки завершить.

— Какие еще вопросы оказались наиболее актуальными?

— Наши страны также сотрудничают в рамках Черноморского экономического союза, в который входит десяток государств.

Поднимался вопрос о подписании в будущем договора о свободной торговле. Украина стремится войти во Всемирную торговую организацию, и это очень важно для наших будущих отношений. И конечно, необходимо активизировать работу нашей двусторонней комиссии по экономическим отношениям. Рабочие группы должны встретиться в начале следующего года в Киеве. Причем в составы делегаций войдут премьеры обеих стран, представители бизнеса и ведущие эксперты.

— Почему до сих пор не подписано рамочное соглашение о развитии туризма между нашими странами? Ведь украинская сторона последний раз два года назад предлагала его текст с учетом всех поправок, внесенных румынской стороной?

— Уверен, этот вопрос решится в самом ближайшем будущем. Ведь и Украина, и Румыния имеют огромный нереализованный туристический потенциал. Кроме того, туризм — одна из разновидностей так называемой народной дипломатии, и чем больше наши люди будут знать друг о друге, тем наши отношения будут прочнее и доверительнее.

— Господин президент, откуда у вас такое знание русского языка?

— Я учился в Москве. А поскольку по специальности я инженер водного хозяйства, то проходил практику как институтскую, так и языковую, на «Днепрогэсе». Было это в 1953 году. Там был настоящий интернационал. Всех нас роднила молодость и вера в победу социализма. Работали с большим энтузиазмом. Русский язык тогда буквально «влился в меня», и с тех пор так же прочно сидит в памяти, как и воспоминания студенческой молодости. Там же и со своей будущей супругой познакомился. Зовут ее Лола, тогда она тоже приехала из Румынии в Советский Союз, училась в Московском химико-технологическом институте имени Менделеева.

— Уже в те годы вы были знакомы с Николае Чаушеску. Как складывались ваши отношения?

— В начале моей политической карьеры он даже способствовал моему росту. А в 1974 году вывел из состава центрального комитета компартии, обвинив в интеллектуальном уклоне.

— Чем же вы ему так «интеллектуально» не угодили?

— После визита в Северную Корею Чаушеску попытался внедрить корейский эксперимент в Румынии. В его реализации он увидел возможность усиления своей власти. К тому времени его позиции в Москве оказались сильно подпорчены. В 1968 году Румыния оказалась единственной страной соцлагеря, которая не только не присоединилась, но и осудила вторжение стран Варшавского договора в Чехословакию. Эту позицию Николае Чаушеску поддержал весь румынский народ.

Все понимали — перенесение корейского опыта в румынское общество будет иметь непредсказуемые последствия. Но, учитывая крутой нрав первого секретаря, говорили об этом только в кулуарах. Я же выступил открыто, за что и поплатился. Меня исключили из состава цк компартии. Я ушел с партийной работы и со временем возглавил национальный совет водных ресурсов. И на этой должности опять не сошелся во взглядах с Чаушеску, теперь уже не в политике, а в экономике. С этого поста был уволен тоже…

Это была наша последняя с ним встреча.

Потом я работал директором одного из бухарестских издательств, а когда в стране накалилась политическая обстановка, возглавил фронт национального спасения.

— О вас говорят, как о политике неторопливых, но выверенных действий. В какие моменты жизни вам приходилось изменять этому принципу?

— Действительно, в жизни я руководствуюсь таким принципом: десять раз подумай, прежде чем что-то предпринять. Но есть ситуации, когда медлить просто опасно. Так было в 1989 году, когда в Румынии свергли диктатуру Чаушеску. Я тогда возглавлял фронт национального спасения. В то время старая система управления страной уже была сломана, а новая еще не сформировалась. Предприятия стихийно останавливались, не зная, как работать без привычных указаний сверху. А это через некоторое время грозило национальной катастрофой, социальным взрывом, который бы «аукнулся» и в других странах региона. «Потерявшая руль и ветрила» страна срочно нуждалась в создании новых управленческих институтов. И мы понимали, что от быстроты их организации и взаимодействия зависит будущее. Уже через месяц мы организовали своего рода парламент, в который вошли все тринадцать партий. В этой промежуточной структуре я предложил участвовать всем партиям, избрав от каждой по три представителя. Во фронт национального спасения вошли также люди из четырех ассоциаций нацменьшинств. Через месяц появились еще девять партий, которые тоже включились в работу «предпарламента». Этот опыт подтвердил: в такие кризисные моменты в политической жизни страны необходимо действовать решительно и быстро.

А экономика—это более инертная система. Для того чтобы ее развернуть на 180 градусов и толкнуть вперед, необходимо немалое время. К ней надо подходить более основательно. Сначала изменить все законодательство и тем самым создать предпосылки для движения к рынку. Раньше все решалось через Госплан. Надо было заново создавать банковскую систему. Сейчас в Румынии более сорока коммерческих банков. Ведь экономика «растет» подобно живому организму, и «революционные скачки» могут только привести к появлению на свет «мутанта», которого потом нужно долго лечить и оперировать.

— Но, получается, народ, который хотел всего и сразу, этих нюансов не понимал? И в 1996 году на выборах победила оппозиция во главе с профессором Эмилом Константинеску. Но в 2000 году, за четыре месяца до новых выборов главы государства, Константинеску публично признался в том, что не смог вывести страну из кризиса. В результате симпатии избирателей опять оказались на вашей стороне...

— Это был необходимый экзамен как для всего общества, так и для политических сил.

— И на какую оценку, по-вашему, общество этот экзамен сдало?

— Время расставило все точки над «і». Сама практика экономического развития доказала эффективность постепенного реформирования.

А для меня это была хорошая школа. Поскольку я увидел две стороны политической медали — работу власти и действия оппозиции. И «на своей шкуре» испытал, что значит противоречить власти. Это —просто бесценный для меня опыт. Теперь я могу осмысливать то, что происходит в стране более масштабно. А также знаю, что из себя представляет та или иная политическая сила и ее лидер. Замечу, что в оппозиции быть гораздо легче, чем руководить страной и принимать на себя ответственность за государственные решения.

Кроме того, смена власти, а потом ее публичное признание в своей несостоятельности, оказалась хорошей встряской для страны. Это привело к обновлению политического климата. И общество, и политики наконец-то поняли, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловках»…

— Вы довольны темпами развития Румынии сегодняшней?

— До конца, естественно, нет. Проблем много, и многое еще предстоит сделать для того, чтобы румыны сумели обеспечить в стране уровень жизни, достойный европейских стандартов.

А для того чтобы все задуманное постепенно реализовать, как президент в своих действиях стараюсь придерживаться принципа румынской народной мудрости, гласящей: «Политик должен быть подобен мощному дереву, крона-голова его открыта для всех стран и ветров мира, а корни прочно уходят в землю, которая вырастила и накрепко связала с народом во всех его радостях и невзгодах».