ПРЕДЕЛЫ СТЕРЕОТИПОВ О ПРЕДЕЛАХ ЕВРОПЫ

Книга Европейского комиссара Фрица Болкенштейна «Пределы Европы» (Limits of Europe), изданная в начале весны 2004 года бельгийским издательством Lanoo, уже вызвала ряд комментариев в украинской прессе. Поскольку ее содержание наполнено пафосом сдерживания Европы от якобы чрезмерного расширения, то отечественная реакция касалась явной дискриминации Украины, для которой, по мнению автора, места в Союзе нет, как, впрочем, и для Турции, Молдовы и т. д. В то же время книга является не столько «антиукраинской» или «антитурецкой» провокацией, сколько блестящей коллекцией стереотипов, клише и фобий, характерных для уставшей от расширения и институциональных проблем евробюрократии. Она позволяет получить достаточно полную картину интеллектуальных поисков некоторой части европейской элиты, мечтающей о завершении эпохи расширения. Анализ издания свидетельствует о явном дефиците аргументов у апологетов «окончательных границ Европы».

В общем-то «Пределы Европы» являются не столько авторским произведением комиссара Болкенштейна, сколько собранием интервью представителей политической элиты стран, называемых «старыми членами» ЕС. Это президент Европарламента Пэт Кокс, бывший глава Европейской комиссии Жак Сантер, один из последних премьер-министров ГДР Ханс Мудроу, бывший премьер-министр и президент Португалии Марио Соарес, бывший премьер-министр Франции Мишель Рокар, британский лорд Инглвуд, бывший вице-премьер Бельгии Вилли де Клерк и другие политики. Всех их объединяет членство в нынешнем (до июня 2004 г.) составе Европейского парламента.

Фриц Болкенштейн не только написал вступительную часть, но и самостоятельно интервьюировал своих визави. Стиль бесед вряд ли можно назвать объективным: как правило, еврокомиссар в диалоге с собеседниками предлагает им оценивать его собственные взгляды на проблемы расширения ЕС. Те же, в свою очередь, могут согласиться либо не согласиться с предложенной трактовкой — картина диалога таким образом вертится вокруг сконструированных самим Болкенштейном спорных тезисов о «пределах Европы».

Один из этих тезисов особенно интересен для нас. «На Востоке есть потребность в буферной зоне между ЕС и Россией, которая может быть сформирована из стран, не принадлежащих ни к одному из блоков». Далее автор даже не пытается аргументировать данный тезис, подавая его как аксиому. Между тем ЕС и Россия прекрасно обходятся без буферной зоны на российско-финской границе, а с недавних пор — и на границе со странами Балтии. Почему же буфер нужен на других участках границы? Каковы его функции? Где прецедент? Существуют ли страны, считающие роль буфера комфортабельной и приемлемой для себя? Эти вопросы оставлены без ответа.

Британский европарламентарий лорд Инглвуд разделяет позицию Болкенштейна и прибегает к редкостной для политика «инстинктивной» аргументации: «Вопрос о восточных границах Европы трудный. Многое решается инстинктивно. Мой ответ: Польша включается, постсоветские страны — нет. Но я действительно не могу сказать почему, это на самом деле может основываться на предвзятости». Этот великолепный пассаж британца, открывающий многие стереотипы, иллюстрируется дальнейшими высказываниями: «Если гипотетически присоединятся Украина, Белоруссия и так далее, то будет трудно сказать «нет» России… Балтийские страны — другие. Они были западноевропейцами почти всю свою историю. Была лишь эта последняя глава». «То же самое ведь не может быть сказано об Украине?» — «беспристрастно» спрашивает лорда еврокомиссар. «Не в том же роде», — отвечает тот.

Член палаты лордов, конечно, может и не знать, что Украина, Латвия и Эстония вошли в состав Российской империи примерно в одно и то же время, причём, если первая — наполовину, то вторая и третья — полностью. Конечно, знания истории не столь важны, когда работают «инстинктивные» аргументы. Красиво выглядит и метафора, предложенная лордом Инглвудом для определения сути Европы: «Трудно описать, что такое слон, но если вы увидите его, то непременно узнаете… Так и Европа: если она выглядит правильно, то это правильно».

Другой собеседник, немецкий марксист, один из последних лидеров коммунистической ГДР, а ныне европарламентарий Ханс Мудроу, в свою очередь посылает дружественный сигнал создателям ЕЭП: «Я поддерживаю стратегию, направленную на то, чтобы привести эти (постсоветские. — А.С.) страны в ЕС без блокирования развития и сотрудничества в рамках СНГ».

Позиция лидера крупнейшей фракции правой Европейской народной партии в Европарламенте Ханса-Герта Пёттеринга также мало может порадовать турок и украинцев. «Я чувствую, что нам нужно будет остановить географическое расширение Европы в определённой точке. Конечно, Балканские страны принадлежат ЕС, но это потребует времени. В отношении Турции, Украины и России мы должны предложить углубленные формы кооперации». Если в случае России и Турции упоминается возможная угроза «потери европейской идентичности», то позиция относительно Украины вообще не аргументируется.

Позицию бывшего главы Европейской комиссии Жака Сантера каждый читатель может трактовать по-своему. В рамках одного абзаца он высказывает нередко противоположные точки зрения на одну проблему. Например, относительно Турции: «С тех пор как решение (о перспективе членства Турции в ЕС. — А.С.) было принято, оно не может быть пересмотрено. Страны-члены не смогут избежать переговоров с Турцией, если критерии будут выполнены». Но в то же время: «Мы можем идти шаг за шагом в переговорах к партнёрству с Турцией без предоставления полного членства».

В то же время, несмотря на предвзятость интервьюирования, некоторые собеседники предпочли, говоря о «пределах Европы», держаться духа и буквы европейских договоров. Бывший вице-премьер и министр финансов Бельгии Вилли де Клерк указывает на то, что географические границы Европы вполне ясны, что позволяет и Турции (несмотря на её «частичную европейскость») и, тем более, Украине претендовать на членство в ЕС при условии достижения определённых критериев. Норма о праве «любой европейской державы» стать членом Сообщества содержалась ещё в Римском договоре, откуда была перенесена в Маастрихтский договор о Европейском Союзе, а ныне содержится и в проекте конституции ЕС.

Бывший премьер-министр Франции Мишель Рокар однозначно оппонирует Болкенштейну: «Если наши нормы в области прав человека, экономики, конкуренции являются наилучшими, то почему бы не включить Украину, Турцию, Россию, Магриб?»

Легендарный лидер постсалазаровской Португалии Марио Соарес также категоричен: «Границы Европы находятся там, где разделяются европейские ценности. Если Турция желает следовать им, почему нет?»

Весьма мудрую позицию в диалоге с Болкенштейном занял опытный испанский дипломат, бывший министр иностранных дел Испании Карлос Вестендорп. «Будет очень трудно отказать в членстве Украине, потому что она более европейская, чем Турция?» — спрашивает еврокомиссар. «Мы ещё не думали об Украине и Белоруссии, потому что они весьма далеки от европейских стандартов… Но когда-то это изменится, и мы должны будем рассмотреть эту проблему. Не сейчас», — отвечает дипломат.

Кажется, это и есть та «точка комфорта», которая устроит почти всех, а главное — правящую элиту в Киеве, Брюсселе и других ведущих европейских столицах. За исключением тех, кто более требователен ко времени и сомневается в устойчивости пространства в период после расширения ЕС. То есть не очень многочисленных «евроромантиков» здесь и совсем редкостных «украиноромантиков» там.

* * *

Очевидно, что часть европейской элиты увлечена ныне проблемой определения «окончательных границ» Европы не столько из страха за европейскую идентичность, сколько из-за боязни потерять устойчивость и относительную эффективность европейских институтов. Уже сейчас в деятельности последних время от времени проявляются признаки кризисности, которые могут усиливаться в процессе дальнейшего расширения Союза.

В то же время не существует ни одного профессионального исследования, доказывающего (или опровергающего) тезис о том, что европейские институты перестанут работать, если число членов ЕС перевалит за 30—35. Это лишь предположение, усиливаемое традиционными стереотипами западных европейцев о европейском «слоне» и усугубляемое «мышиным» поведением некоторых восточноевропейцев.

На самом деле дискуссии об «окончательных пределах» ЕС грешат политическим и интеллектуальным инфантилизмом. Попытки принять «окончательные решения» сегодня могут быть высмеяны самим ходом истории уже завтра. А через десятилетия от границ, считавшихся «окончательными», может не остаться и следа.