Почти стратегическое совпадение

Процессы, события, которые ожидаемы, почти всегда застают врасплох, когда они становятся реальными. Организация Североатлантического договора реально вошла в стадию развития, которая до сих пор фактически не была свойственна альянсу. При этом, находясь в процессе переформатирования в институт преимущественно для реализации глобальных, безопасностных и стабилизационных миссий, НАТО обязано продолжать выполнение задач по территориальной обороне и защите своих членов, а также проектировать защиту демократического развития и стабильность в тех европейских странах, которые формально не являются пока членами организации, включая Украину.

НАТО как институт был «отклонением от нормы» в международных отношениях, справедливо утверждал почти два года назад эксперт вашингтонского Фонда Карнеги Роберт Кеган. Но что такое «норма» сейчас в новой, намного более сложной и зачастую труднопрогнозируемой стратегической среде? Можем ли мы вести речь о том, что доминантой вновь становится именно геополитическая, сопровождаемая идеологической, борьба? Почти наверняка, да. И альянс в очень большой степени вновь должен стать «отклонением» для борьбы с новыми и очень сложными вызовами.

Сейчас еще нельзя утверждать, что этот процесс будет успешным. Усилий политиков будет явно недостаточно, тем более что они очень часто ошибаются. Особенно в таких сложнейших обстоятельствах, когда политическая и стратегическая философия, в первую очередь, Европейского Союза, все еще пребывает в комфортном состоянии постмодерного согласия, которое так старательно для себя сооружал. Месяцы французского президентства продемонстрировали глубинную борьбу внутри ЕС между этим «внутренним комфортом» и внешним миром, который совершенно не играет по долго выстраиваемым евросоюзовским правилам.

Но европейские политики не смогут игнорировать состояние общественного мнения в своих странах. А оно, согласно новейшим, ежегодным опросам «Трансатлантические тенденции» Фонда Маршалла, характеризуется однозначно: впервые, начиная с 2002 года, прекратилась тенденция падения поддержки НАТО в подавляющем большинстве стран-членов. Это первая составляющая для фундамента будущей деятельности альянса. Вторая составляющая также принципиальна: европейцы стремятся к более тесным связям с США.

Более 57 процентов опрошенных европейцев однозначно считают НАТО существенным институтом для безопасности их собственных стран. Этот уровень по сравнению с прошлым годом возрос на четыре процента. Поддержка политики углубления отношений США со странами — членами ЕС и Турцией выросла на четыре процента, с наивысшими показателями в Румынии (52%), Польше (45%) и Италии (37 %).

Отношения ЕС—Россия, еще до атаки на Грузию, также вызвали соответствующую оценку европейцев и особенную обеспокоенность в контексте силовой политики России по отношению к своим соседям. Именно европейцы все более тяготеют к тому, чтобы Америка стала источником безопасности для Украины и Грузии. И они выступают за усиление поддержки демократических сил в самой России. Когда рухнул существовавший формат почему-то стратегических отношений между НАТО и Россией, возникла та пустота, которая и должна была возникнуть на фоне путинских слов, что «разрушение Советского Союза было наиболее трагической ошибкой 20-го века». На место этой пустоты должна прийти новая стратегия свободы для России, которую безотлагательно должен начать западный свободный мир. Неужели достичь успеха для этой стратегии в борьбе с новыми российскими почти диктаторами будет сложнее, чем вести беспрецедентную борьбу с Советским Союзом времен Брежнева, Андропова, Черненко? Конечно, нет.

Но как долго продлится такая тенденция поддержки НАТО? Что нужно делать, чтобы она только усиливалась? Сможет ли НАТО адекватно воспринять эту абсолютно позитивную для себя тенденцию? Очевидно, что у альянса нет другого выбора. И это прекрасно осознают как его сторонники, так и противники.

Однако пока такое понимание характеризуется весьма неожиданными и тревожными симптомами. Восемь-девять европейских членов альянса, хорошо известных в Украине, заняли, как это выглядит ныне, доминирующие позиции в организации. Их политическое поведение довольно-таки противоречиво. Находясь под защитой альянса, и в первую очередь США, эти европейские союзники все меньше выполняют союзнические обязательства по предоставлению человеческих ресурсов, материальных и финансовых, почти откровенно отказывают НАТО в помощи в Афганистане и выстраивают собственное видение для будущего альянса. Параллельно они, в рамках именно процедур НАТО, блокируют жизненно необходимые, в том числе и для них самих, процессы, которые приведут к дальнейшему расширению организации и защиты новых союзников, включая Украину.

Идеализм по отношению к справедливому международному порядку довольно-таки опасная вещь. После Второй мировой войны известный американский политолог профессор Чикагского университета Ханс Моргентау предупреждал «идеалистов», что их рассуждения о том, что в «конце концов стена рухнет и игры в силовую политику прекратятся», весьма иллюзорны и ошибочны. Предупреждение стало реальностью, которое должно вновь сцементировать свободный западный мир и выработать новую совместную перспективу.

Приводит в замешательство восприятие Украины по другую сторону «второй Берлинской стены». Увы, эта стена становится все более и более реальной. Но принципиально другое: Украина находится на противоположной от тоталитарных и авторитарных режимов стороне — в лагере свободы и демократии. Политическое восприятие мира Украиной после российской агрессии против свободной и демократической Грузии становится все более близким тому, что было присуще на протяжении десятилетий холодной войны большинству стран Западной Европы.

Геополитические тенденции дают возможность, пока еще с некоторой осторожностью, спрогнозировать, что это восприятие будет становиться все более и более доминирующим, даже не взирая на возможные, может быть и довольно-таки серьезные, отклонения на фоне внутриполитических баталий в стране. И это будет неизбежно подталкивать к реальному решению проблемы как защиты граждан, обладающих таким восприятием, так и поиску ответа на вопрос, сможет ли Североатлантический альянс «вернуться» в состояние до падения Берлинской стены, одновременно находясь в процессе своей стратегической, но крайне болезненной трансформации.

Украина же обязана переосмыслить свою евроатлантическую интеграционную политику, которая должна развиваться синхронно с трансформационными процессами, которые происходят в НАТО. Несовпадение стратегий НАТО и Украины может привести к очень негативным последствиям, причем для обоих субъектов.

Одним из наиболее принципиальных становится следующий вопрос: «Будет ли Украина в состоянии реализовывать такую интеграционную политику, которая будет соответствовать политике трансформации альянса ради достижения общего со странами-членами видения будущего НАТО?». Для реализации такой политики Украина совместно с НАТО должна в очень сжатые сроки разработать мощные интеграционные инструменты, которые прийдут на смену ныне действующим механизмам и которые вошли в открытое противоречие как с логикой расширения альянса, так и с логикой стимулирования стран — потенциальных членов к необходимым внутренним трансформациям.

На заседании Северо­атлантического совета НАТО на уровне министров иностранных дел стран-членов 2—3 декабря 2008 года было решено начать реализацию для Украины новых инструментов интеграции. Они должны быть, во-первых, максимально деполитизированы, однако амбициозны, во-вторых, впервые дать возможность Украине стать реальным учасником стратегических дебатов по ключевым вызовам безопасности евроатлантическому пространству. Такое решение совпадает с началом ключевых дебатов вокруг подготовки и будущего принятия новой Стратегической концепции альянса, которые определят повестку дня для НАТО на юбилейном саммите 2009 года и на следующем саммите 2010 года.

Впервые в истории отношений между НАТО и Украиной выполнение украинской стороной взятых на себя обязательств в рамках реализации Годовых национальных программ (ГНП) и других дополнительных инструментов, должно быть жестко скоординировано с приоритетами развития как самого альянса, так и с программами реформирования в странах-членах. Подготовка ГНП должна базироваться на ответах на вопросы, которые являются ключевыми для интеграционного развития отношений между Украиной и НАТО:

— во-первых, будет ли украинское видение безопасности и обороны совпадать с соответствующим видением со стороны НАТО на долгосрочную перспективу?

— во-вторых, каким образом обеспечить совпадение стратегического видения будущего альянса с евроатлантическими устремлениями Украины?

— в-третьих, каким образом скорректировать украинскую евроатлантическую стратегию в соответствии с новыми стратегическими целями НАТО и публично обосновать такую коррекцию?

Перечисленные выше ключевые вопросы могут стать базовыми для возможного привлечения Украины к подготовке новой Стратегической концепции НАТО — своего рода конституции НАТО. На юбилейном саммите, как это предложено генеральным секретарем, НАТО должно одобрить «Декларацию союзнической безопасности» в качестве своего рода промежуточного, но определяющего для будущей Стратегии документа. Будет ли Украина привлечена, пусть даже неформально, к этому процессу и будет ли она в состоянии дать адекватные ответы на ключевые вопросы декларации на пути к утверждению новой Стратегической концепции? Адекватные ответы на эти вопросы могут быть довольно четким и правильным ориентиром для начала выполнения ГНП почти сразу после проведения юбилейного саммита НАТО.

Политический календарь НАТО предоставляет Украине новые возможности для старта отличной по содержанию и перспективам интеграционной политики действий. Становится очевидным, что Годовые национальные программы для того, чтобы реально отвечать на вызовы, стоящие как перед Украиной, так и перед НАТО, должны как минимум базироваться на следующем.

Во-первых, необходимо стратегически преобразовать ГНП в сравнении с ныне существующими инструментами, как по целям, так и по содержанию. В случае почти механического переноса идеологии и конструкции ныне существующих механизмов на ГНП, штаб-квартира в Брюсселе однозначно и жестко скажет «нет». Решающим вопросом есть то, кто будет реально ответственен за успешное выполнение ГНП. Как представляется, НАТО и нынешний глава правительства Украины — категории почти несовместимые.

Во-вторых, сосредоточенность на ключевых проблемах, которые прямо или косвенно связаны со сферами безопасности и обороны как Украины в частности, так и евроатлантического пространства в целом.

В-третьих, необходима коренная модификация и реорганизация всего спектра отношений Украина—НАТО. Серьезному переформатированию и адаптации подлежат ныне действующие институты и юридическая база отношений между альянсом и Украиной. В первую очередь это касается безотлагательной необходимости повышения статуса и политического веса Комиссии Украина—НАТО, которая станет ключевой организацией в процессе имплементации новых инструментов интеграции. Существует безотлагательная необходимость внесения изменений в тексты базовых документов, определяющие отношения между НАТО и Украиной, прежде всего, в Хартию об особом партнерстве между Украиной и Организацией североатлантического договора. Современным и будущим вызовам должны соответствовать Стратегия национальной безопасности, Военная доктрина, Оборонные осмотры, дух и содержание которых должны будут отвечать духу и содержанию новой Стратегической концепции НАТО. И, однозначно, необходима имплементация новых финансовых интеграционных инструментов.

В-четвертых, неразделимости информационных кампаний Украины и НАТО с учетом так называемого украинского восприятия евроатлантической интеграционной проблематики, а также существующий имидж и восприятие альянса в странах-членах. Доныне так называемые информационные кампании в Украине, кроме как минимум раздражения и как максимум отвращения, не вызывали. И роль негосударственных аналитических организаций как Украины, так и НАТО для синхронных действий должна стать одной из ключевых.

В-пятых, абсолютной приоритетности внутреннего и внешнего контроля, стимулирования и наказания, в том числе со стороны НАТО. Перенесение практики ЕС по отношению к странам — кандидатам на вступление может рассматриваться как один из наиболее эффективных.

В-шестых, модифицирования и прозрачности финансовых механизмов поддержки и развития.

***

В то же время ГНП являются лишь инструментом, хоть и инновационным, который должен рассматриваться исключительно в широком контексте трансформационных преобразований в евроатлантической среде и их проектирования на украинские реалии.

НАТО, в свою очередь, одновременно продукт и инструмент свободы. Но стратегия успешного развития этого инструмента находится исключительно в руках и желаниях его стран-членов. Особенно насущна эта стратегия сейчас, когда произошло «возвращение истории». И впервые союзники вряд ли смогут принять и развить эту стратегию автономно. Для Украины это действительно «почти стратегическое совпадение».