Почему Россия проигрывает Китаю и что нужно знать об их дружбе

Однажды у Конфуция спросили — что бы он сделал, если бы его привлекли к управлению государством. Он ответил, что первым делом начал бы с исправления имен. Эта концепция — правильного выстраивания имен — рассматривается конфуцианством как важнейший элемент государственной политики. Все должно называться правильно, и тогда в государстве будет порядок. Это относится и к внешней политике, и, особенно на современном этапе, к отношениям РФ и КНР.

Одним из практических элементов внешней политики России является умение идентифицировать слабое место противника и воздействовать на это место всеми имеющимися средствами. Как только в Москве осознают заинтересованность другой страны в разрешении некоторого вопроса, именно этот вопрос немедленно обостряется, вокруг него создаются дополнительные сложности и барьеры, возникают искусственные привязки к другим экономическим и политическим интересам, и все это — для достижения собственных целей и приоритетов без какого бы то ни было намека на моральность или высшие принципы человечности. В российском понимании гуманизм — это для слабаков. Отсюда и возникают предложения обменять газ на лояльность, нефть — на часть суверенитета, оружие — на военный союз или как минимум политическую поддержку. Если какая-то страна вдруг решит, что в ее национальных интересах развивать отношения с США, не сомневайтесь, у нее обязательно возникнут проблемы так или иначе связанные с РФ. И наоборот — как только где-то запахнет антиамериканским духом, немедленно ждите в гости Лаврова или Шойгу с подарками для туземцев. И хотя инструментарий Москвы крайне ограничен — углеводороды, оружие, дезинформация, шпионаж и терроризм, пользуется она им, как показывают события недавней истории да и происходящие прямо сейчас, весьма эффективно.

Отношения между Китаем и РФ являются одними из важнейших в современной геополитике. Часто, и совершенно справедливо, они рассматриваются в контексте противостояния с США. С момента нормализации отношений Вашингтона и Пекина (а в феврале будущего года Шанхайской декларации исполнится 50 лет) сначала СССР, а затем и Россия, крайне негативно относились к намерениям Белого дома использовать сближение с Китаем для получения преимуществ в противостоянии с Москвой. Особенно чувство ущербности обострилось после того, как Россия перестала рассматриваться в качестве главного противника США в борьбе за глобальное лидерство, уступив это место Китаю. В конечном итоге стратегическое партнерство Вашингтона и Пекина конца 90-х превратилось в стратегическую конкуренцию 2000-х, а сейчас перешло и в стратегическое противостояние. Россия, озабоченная своим, как она считает, недооцененным весом в мировых делах, не могла этим не воспользоваться. По мнению Кремля, жалкие либералы и реформаторы первого десятилетия «независимой» России позволили американцам присвоить победу в холодной войне, в то время как виной всему был геронтологический клуб членов Политбюро, и если бы тогда при власти был Путин, а не Горбачев, никакой Германии им было бы не видать, как и развала Варшавского договора или Югославии — воспоминания о Праге и Будапеште им в помощь. 

С целью возвращения былого величия на протяжении последних 20 лет был проведен целый комплекс спецмероприятий, включая даже войны против значительно меньших или ослабленных соседей. Однако их оказалось недостаточно для того, чтобы поставить США на место. То ли дело — сближение с Китаем, благо США объявили КНР стратегическим конкурентом. И вот теперь, когда на прошлой неделе мировые СМИ облетели фотографии совместной российско-китайской флотилии из десяти кораблей, покруживших вокруг Японии, чтобы, как заявили в Москве, «показать флаг», там получили сатисфакцию. Газовый шантаж Европы увенчался успехом — Германия не только готова запустить «Северный поток-2» чуть ли не без сертификации, но и вдруг заметила украинские беспилотники, забыв очки дома, когда там летали российские. Вот теперь в Азии — впервые — совместная группа кораблей показала США и Японии, кто на Тихом океане хозяин. Неважно, что и США, и Япония могли бы потопить эту группу, даже особо не напрягаясь — цель повышения ставок достигнута. Успех проведения приема в дзюдо — вывести соперника из равновесия, нарушить его баланс. Дальше одного броска достаточно, чтобы выиграть поединок, даже на лопатки класть не нужно.

Следует отметить, что и в Пекине воспринимают идею развития двусторонних отношений с Москвой до невозможных размеров позитивно. В Китае со свойственной конфуцианскому обществу тщательностью различают 26 уровней стратегических партнерств с другими странами. На Олимпе этого списка, состоящего из нескольких десятков государств, находятся отношения с Россией, которые достигли уровня «всестороннего стратегического партнерства и взаимодействия в новую эпоху». Иногда складывается впечатление, что в Поднебесной уже испытывают сложности с подбором эпитетов, характеризующих уровень дружбы и взаимопонимания между двумя крупнейшими игроками, хотя и находящимися в разных весовых категориях как в контексте экономики, так и степени глобального влияния, и даже в вопросах безопасности. Китай стремительно и системно сокращает разрыв с США в разработке современных систем вооружений, тогда как РФ лишь эпизодически возникает на горизонте с испытанием очередного чудо-оружия устрашения. Ну, а говорить о сравнении экономического потенциала двух стран просто несерьезно.

И все же, при всем очевидном антиамериканском характере российско-китайского сотрудничества, оно носит значительно более сложный характер, о чем стоит поговорить подробнее. Как это часто бывает, чем ярче эпитеты, тем больше проблем следует ожидать в контексте взаимной утряски интересов. Понимание всех сложностей пересекающихся интересов Москвы и Пекина носит весьма практический характер. Уже давно очевидно, что какую проблему в мире ни рассматривай, начинать нужно с того, что думают по этому поводу США и КНР, ну, и примкнувшая к ним РФ.

Итак, попробуем определить положительные для сторон аспекты взаимодействия. Начнем с экономики. Китай для России — важнейший торговый партнер (товарооборот немного превышает 100 млрд дол.), источник не только товаров, которые иначе Москва не может получать из-за санкций, но и покупатель нефти и газа, которые помогают России балансировать бюджет и шантажировать Европу. Китайские инвестиции в РФ присутствуют в нескольких ключевых секторах (ресурсных, разумеется), однако ограничены теми же санкциями. Есть основания считать, что Россия передает Китаю и военные технологии, хотя при этом надо понимать, что не самые современные — опасается копипаста. Значительно более важным для Москвы положительным аспектом является политическое взаимодействие — общая позиция в ООН и других многосторонних форматах и форумах, когда речь идет о нарушении прав человека, свободе слова и других либеральных ценностях. При этом, правда, Китай промолчал, когда захватывали часть Грузии, а затем и Крым, но не признал ни то, ни другое. Совместные учения вооруженных сил, масштабная координация систем управления войсками и даже отработка «отражения общей угрозы» — это, пожалуй, наиболее важная видимая часть стратегического партнерства КНР и РФ.

Список того, что интересует Китай, значительно короче. Россия для КНР — торговый партнер №10, хотя остается важнейшим источником природных ресурсов. Обе страны заинтересованы в том, чтобы содержать границу в безопасности, поэтому процветает трансграничное взаимодействие. Однако проникновение россиян в северные провинции КНР не идет ни в какое сравнение с проникновением китайцев на Дальний Восток, особенно в те районы России, которые китайцы считают своими. Для КНР важно строительство новых газопроводов из России в Китай, особенно с учетом планов снижения опасных для климата и здоровья выбросов в атмосферу (КНР является крупнейшим загрязнителем воздуха в мире), однако случится это только на условиях КНР. При этом во время нынешнего энергетического голода Китай резко увеличил закупки угля в России, хотя раньше закупал его в Австралии. Разумеется, Китай рассматривает РФ как важнейшего политического партнера и даже союзника по вопросам безопасности, хотя в Пекине отлично понимают, что Россия не будет вмешиваться в случае возможного военного конфликта КНР с США из-за Тайваня или с Японией из-за островов Сенкаку. 

Значительно более длинным является перечень того, что разъединяет этих стратегических партнеров. Прежде всего России все больше не нравится, что она проигрывает при любом сравнении с КНР. Фактически без конкуренции Китай распространил свое влияние на Центральную Азию и даже построил (без консультаций с Москвой) военную базу в Таджикистане. Россия всегда рассматривала государства бывшего СССР как территорию своего влияния, но Китаю удалось без особых сложностей преодолеть это понимание. Проекты программы «Один пояс — Один путь» напрочь затмили инициативы Евразийского экономического союза, столь долго взращиваемого Россией. Дело дошло до того, что Москва фактически проигнорировала (даже онлайн) прошлогодний саммит «пояса и пути», хотя раньше туда ездил Путин, а Си Цзиньпин ограничился очень коротким и сухим онлайн-обращением к участникам сентябрьского Восточного экономического форума, хотя раньше жарил блины с Путиным на набережной Владивостока. В рамках ШОС Китай инициировал масштабные программы по предоставлению стипендий для обучения в Китае десятков тысяч молодых людей и учителей китайского языка из государств Центральной Азии. Все это размывает исторически сложившийся имидж России как доминирующей силы в стратегически важном «подбрюшье», да еще на границе с Афганистаном.

Учитывая стратегическое противостояние с Индией, Китай инвестировал огромные ресурсы в Пакистан. Для России же Индия является важнейшим торгово-экономическим партером, с историей в семь десятилетий, от сотрудничества с которым Москва не откажется. Вот и выходит, что два стратегических партнера развивают стратегические отношения с двумя стратегическими противниками по разные стороны баррикад. Китаю, разумеется, не нравится, что Россия пытается активизировать свое специфическое присутствие в Юго-Восточной Азии, как это произошло, например, в Мьянме, хотя препятствовать этому не может. Москва лелеет стратегические отношения с Вьетнамом, с которым Пекин не только имеет территориальные дискуссии по Южно-Китайскому морю, но и который стал той страной, куда вывели из КНР значительные инвестиции многие региональные инвесторы в связи с обострением отношений США—КНР. Сложной для разрешения остается проблема Северной Кореи, где обе страны имеют присутствие и влияние. Пекин не желает присоединяться к российско-американским договорам по ограничению вооружений, что порождает в Москве определенные опасения в отношении ракетно-ядерной программы КНР. 

В итоге было бы неверно утверждать, что противостояние с США является исключительным «сшивающим» фактором для сближения Пекина и Москвы, оно имеет и множество других аспектов, однако неверно и преуменьшать значимость этого фактора. Вот и на недавнем саммите АСЕАН кроме государств-участников присутствовали лидеры США, России и Китая (США — впервые с 2017 года) и каждая из стран обещала участникам влиятельного блока поддержку и сотрудничество. 

Ситуация в регионе усложняется еще больше, если включить в анализ Японию, которая очень внимательно и обеспокоенно следила за недавними военно-морскими маневрами РФ и КНР в непосредственной близости от своих берегов. Япония имеет территориальные диспуты как с Россией, так и с КНР, отдавая при этом предпочтение не демонстрации силы, которая у Японии есть, невзирая на особый статус Сил самообороны, а переговорному процессу и концентрации на положительных аспектах сотрудничества. В Японии (в этом контексте — и в Южной Корее) понимают, кто имеет влияние на Пхеньян, который в последнее время провел несколько весьма опасных для Сеула и Токио испытаний баллистических ракет, и совершенно не стремятся обострять отношения со «смотрящими». 

В таких условиях искусство дипломатии заключается в том, чтобы реализовывать собственные интересы буквально на грани пересечения часто противоречивых, но тем не менее реальных интересов основных региональных и глобальных игроков. Ну, и, по Конфуцию, важно называть все правильными именами.